— Тут надо на тарелках — дуц-дуц-дуц… — тихо пробормотал я, но Банкин меня все равно услышал.

— Что⁈ — выпалил он и отшатнулся.

— Давай сценарий, я хочу глазами почитать, — сказал я и забрал у него из рук листы бумаги. — Вчера был трудный день, информацию на слух воспринимаю так себе.

— Что ты сказал? — Банкин ухватил меня за рукав и заглянул в лицо.

— Когда? — включил дурачка я. «Значит помнишь, Женя, откуда именно эта фраза…» — злорадно подумал я. Но развивать тему не стал. Пробежался глазами по печатному тексту с приписками письменно. Какого-то особого волнения и трепета я не испытывал. Во-первых, страхом публичных выступлений я никогда не страдал, во-вторых, чтобы хорошо провести рок-концерт, нужно говорить всего-то чуть лучше, чем Женя Банкин, который вообще-то мужик довольно косноязыкий, так что это несложно. Ну и в третьих… Ага, вот тут важный момент, это правда надо запомнить. Я порылся в кармане, достал ручку и отчеркнул тот абзац, где перечислялись люди, благодаря которым этот концерт состоялся. Взаимные обязательства — дело такое. Их нужно выполнять.

— Света же за кулисами? — спросил я, подняв голову.

— Что? — переспросил Банкин.

— Ясно, — сказал я и поднялся со стула. — Жень, я не понимаю, чего ты мандражируешь? Все нормально будет. Выступают ребята опытные, народ всякий на крыльце уже заранее тусуется, несмотря на холод.

— Это очень ответственный концерт! — медленно проговорил Банкин. — Можно сказать, что от него зависит судьба нашего рок-клуба.

— Хьюстон, у нас проблемы, — пробормотал я. — Не у нас, а у вас… Жень, вот скажи мне, как родному. Допустим, это концерт ответственный и важный. И судьбоносный на все деньги. Это я понимаю. Я вот только одного понять не могу, паника и траханье мозгов всем подряд по радиусу входит в обязательную программу? Без них концерт никак состояться не может?

— Володя, ты уже совсем страх потерял? — сорвался Банкин.

— Не припомню, чтобы я его когда-то находил, — вздохнул я. — Жень, ты попей водички, там… Подыши. А я пошел найду Свету. У нее же список очередности?

Ответа я дожидаться не стал, похлопал Банкина по плечу и вышел из кабинета. Мой внутренний голос, который раньше убеждал меня быть с Банкиным повежливее, в этот раз помалкивал. Я понимал, почему он психует. Обычно такие концерты вел сам Женя. А тут ему выдали директиву, чтобы ведущим был какой-то волосатый пацан. И еще и пригрозили санкциями за невыполнение. Будешь тут беситься…

Я вышел в фойе и огляделся. Зрителей пока еще не пускали, зато по всему обширному холлу и широкой лестнице тусовались музыканты. Особенно много народу было рядом с кафетерием. Я вспомнил про воду и направился туда.

Прошел мимо кучкующихся возле гардероба «Пинкертонов», услышал, как Ширли прошипела мне в спину: «Вот он идет, смотрите!»

«Да уж, среди этой публики я не особо популярен», — мысленно усмехнулся я и пристроился в конец недлинной очереди к кафетерию.

— О, привет, Вовчик, — раздался за моей спиной жизнерадостный голос Конрада. — Как сам?

— Привет, Конрад, — я пожал протянутую руку. Ну хоть кто-то здесь не повелся на массовую истерию. В принципе, было бы неплохо эту всю фигню пресечь и наладить с мастодонтами новокиневского рока хорошие отношения, но мне пока было недосуг. Вся эта игрушечная иерархия казалась мне надуманной и приносящей довольно мало реального профита. Особенно для действия, которое займет немало времени и сил. Ведь, как известно, чтобы наладить с кем-то отношения, надо с ним общаться. А общение — это самый ресурсоемкий процесс. И требует самого невосполнимого ресурса — времени. Так что пусть шипят, хрен с ними.

— Слушай, а что у тебя за дела с Василием? — с места в карьер спросил Конрад.

— Временное сотрудничество, — ответил я. — Честно говоря, отрабатываю синтезатор.

— А, — чуть разочарованно отозвался Конрад. — Я думал вы в хороших отношениях.

— Мы в хороших отношениях, — подтвердил я. — Но сотрудничество временное. А что?

— Да есть у меня одна идейка… — прищурился Конрад. — Только после одного случая мы с Васей немного… того… В общем, недоразумение получилось.

Подошла моя очередь, я протянул продавщице купюру и попросил бутылку минералки. Машинально. Потому что в этот же момент удивленно смотрел на Конрада.

Хм, надо же, а ведь он не просто поздороваться подошел!

— Ну, Василий человек умный, с ним всегда можно договориться, — проговорил я.

— Да можно-то можно… — поморщился Конрад. — Слушай, какое-то место у нас с тобой неподходящее для разговора. Может заскочишь ко мне в «Волну» как-нибудь? Я там работаю по вторникам, четвергам, субботам и воскресеньям. А вот, например, в среду можем посидеть. Там как раз народу мало будет. Что скажешь?

— Отчего ж не прийти? Приду, — усмехнулся я. — Заметано, в среду часиков в семь, да?

— Отлично, — Конрад снова протянул мне руку, и я ее снова пожал. Открутил крышку с бутылки минералки, сделал глоток и передумал пока спешить за сцену. «Ангелочки» не маленькие, вряд ли без присмотра что-то серьезное накосорезят. Ну а если и подерутся с кем, так они же рокеры, их репутации такое только на пользу. У меня было еще минут по меньшей мере двадцать, чтобы послоняться по холлу и «понюхать» атмосферу.

Так что я нацепил на лицо самую приветливую из своих улыбок и двинул, так сказать, в народ. С кем-то здороваться, с кем-то знакомиться, а кому-то действовать на нервы.

К финалу своего променада, когда до начала концерта осталось уже минут десять, я сделал несколько выводов.

Первое. У страха Бегемота глаза, прямо скажем, велики. Или тот человек, который просвещал его о делах в рок-клубе и отношении старшего поколения музыкантов к «Ангелам С» был здорово предвзят. Или преследовал свои цели.

Отказались со мной здороваться и общаться вообще только «Пинкертоны». Но тут все было ясно. Я не поленился подойти даже к Яну-Цеппелину. И тот, несмотря на не самый довольный вид, общаться со мной не отказался. А творчество «Ангелов» так вообще похвалил. Сказал, что смотрел программу про клип на ТВ «Кинева». И осторожно забрасывал удочки, не поделюсь ли я секретом, как бы себе заполучить что-то похожее.

Интересно как работают слухи.

Бегемот рассказал мне, что в рок-клубе нас не любят, считают выскочками и готовят какое-то западло. Я принял к сведению, вышел в холл весь такой во всеоружии, выхватил из реальности подтверждение слухам Бегемота.

И они почти стали реальностью.

Хотя на самом деле…

Нет, конечно же, мне все могли нагло врать в глаза, когда я подваливал со своей улыбкой деревенского простачка, и, стоило мне отвернуться, за спиной тут же начинались шушуканья. Но так-то я, как говориться, не первый день живу, и отличить настоящую враждебность от чего-то другого вполне сумею…

Но был и еще один вывод.

Меня как будто… побаивались?

Нет, не то слово. И не заискивали, а как будто пытались на всякий случай произвести хорошее впечатление что ли.

Как перед новым начальником, которого недавно прислали из метрополии. И он ходит, такой, осматривается, а его осторожно так прощупывают, потому что не знают, что от него ждать.

Насчет начальника я, наверное, загнул. Но ощущение легонького «лебезения» было. Его я тоже ни с чем не перепутаю. Объяснить этот феномен

— Вова! — раздался недовольный окрик Светы. — Ты где ходишь до сих пор?

— Уже бегу к тебе, — дисциплинированно ответил я, виновато развел руками перед седовласыми старцами из «Корабля слепых», очень интересной, к слову, группы, я про них раньше слышал только, но видел впервые. Они из самого настоящего пополья, играли рок еще в те времена, когда он был реально запрещен. А из солист, поговаривают, даже отсидел за торговлю идеологически неверными пластинками.

— Блин, Вова, тебя только за смертью посылать, — недовольно пробурчала Света. — Сходил, называется, за водичкой.

— Я купил еще бутылочку, — сказал я и протянул ей нераспечатанную бутылку.