Лицо Бельфегора прояснилось, уголки губ дрогнули, чуть не сложившись в улыбку.

Я шагнул ближе. Поднял с пола пачки денег и аккуратно положил их на пустующее кресло. Повернулся к Астароту, лицо которого стало прямо-таки багровым. Казалось, что сейчас из ушей дым пойдет.

— К сожалению, у меня нет с собой измерительных приборов, но если судить на глаз, то… — я приподнял бровь и смерил Астарота взглядом. Как будто оценивая.

— Ты… ты… — выдохнул Астарот и сжал кулаки. — Ты тут шуточки свои шутишь опять, да?

— Какие могут быть шутки над серьезными учеными? — я сделал еще шаг вперед, отодвинув в сторону Бельфегора. Теперь мы с Астаротом стояли друг напротив друга. Глаза нашего фронтмена налились кровью.

— Ну, давай, бей уже! — вполголоса сказал я.

Не ударил. Бесконечную минуту сверлил меня взглядом, сжимал кулаки до белизны на костяшках, но ударить не решился. А жаль, блин! Простецкий мордобой — это один из неплохих таких способов спустить пар, чтобы крышечку не срывало.

— Да ну тебя, — буркнул он и отступил. Сел в кресло, зажал ладони между коленями и нахохлился, как обиженный воробушек.

Все-таки, он реально еще пацан. Детский сад, штаны на лямках. Устроил истерику, испортил своей команде отличный момент, теперь ему, на самом деле стыдно, но хрен он в этом признается. Будет молча дуться, а потом вообще стопудово уйдет с многозначительным видом. И еще и трубку не будет брать дня два, чтобы все помучились.

— Ты на деньги сел, — угрюмо проговорил Бегемот.

Астарот поерзал, достал из-под себя три пачки денег и бросил их на соседнее кресло. Ни на кого не глядя.

— Саня, так что с записью?.. — осторожно начал Бельфегор. — Давайте, может, на неделе все то время, которое у нас репетиции…

— Мне надо идти, — вскочил Астарот, перебив Бельфегора. — Меня мама просила сегодня ей помочь с… В общем, мне пора.

— А что насчет… — снова начал Бельфегор, но я ухватил его за рукав, и он замолчал. Посмотрел на меня с досадой.

— Пусть идет, — одними губами прошептал я.

Астарот чуть ли не на первой космической рванул в прихожую. Оттуда раздались звуки торопливой возни, хлопнула дверца шкафа. Потом с грохотом закрылась входная дверь.

— Ну и что, блин, это такое было? — хмуро проговорил Бегемот. — Бутеры уронил…

Он поднял столик, вернул на место тарелку и принялся складывать на нее обратно хлеб и колбасу.

— Давай я выброшу, — подошел Макс. — Нарежу новых лучше.

— Да вот еще, — фыркнул Бегемот. — Быстро поднятое упавшим не считается.

— Слушайте, а что делать-то будем? — жалобно спросил Бельфегор. — Я вообще не думал, что об этом заговорю, но… Может быть, нам нужно… Нужен кто-то еще? Ну… другой солист.

Последние слова он сказал шепотом, а потом сразу же прикрыл рот рукой и оглядел нас всех испуганно.

— Прямо перед поездкой на фестиваль? — саркастично хмыкнул Бегемот.

— Стас, включи-ка нам снова клип, пожалуй, — усмехнулся я. — А то я наблюдаю какой-то упадок духа, непорядок!

— Ну я правда не понимаю! — воскликнул Бельфегор. — Все же отлично получилось! Деньги… Да блин, я такой суммы разом даже у родителей никогда не видел! А тут… Вот так просто. И вдруг Саня выкидывает… это.

— Такое случается, — я пожал плечами и посмотрел на Стаса, который возился у видика с кассетами.

А я еще когда-то размышлял, почему рок-группы умудряются распадаться на пике своей популярности. Оседлали волну успеха, а потом, вдруг, бац — один объявляет о сольной карьере, второй спивается, третий бегает по редакциям желтых газет, раздавая скандальные интервью направо и налево.

В общем-то, не могу сказать, что я как-то прямо душой прикипел к Астароту. Заменить сейчас солиста — дело не особо сложное. «Ангелочки», пока что, известны только в узких кругах, которые немного посплетничают по этому поводу и быстро забудут.

Я цеплялся за Астарота немного по другому поводу. Даже если отставить в сторону один из моих важных жизненных принципов «играть теми картами, которые сданы», как нечто романтичное и пафосное, и вернуться в эту нашу жестокую реальность девяностых, то Астарот для меня был в каком-то смысле вызовом что ли. Психически он здоров. Не маньяк, не психопат, не шизофреник. И даже завалящего биполяра у него нет, видал я в своей прошлой жизни и маниакально-депрессивных, и стукнутых ПТСР-ом. Ничего такого. Просто немного инфантильный, неуравновешенный и не очень уверенный в себе подросток. Лелеющий в своих влажных фантазиях большой успех и всеобщее преклонение. И в целом неплохой человек. Нельзя его прямо сходу записать в мудаки, кидалы или ненадежные тряпки. Просто, как говорится, есть нюансы. И очень просто сейчас рубануть с плеча, сказать Астароту, чтобы он нахрен шел со своими истериками, прийти в рок-клуб на очередное плановое прослушивание кандидатов, выбрать патлатого говнаря посимпатичнее и переманить к себе.

Но что потом?

— Ты не ответил что думаешь… — потормошил меня Бельфегор, вырывая из задумчивости.

— Насчет нового солиста? — усмехнулся я. Потом подмигнул ему. — Друг мой, Борис, а ты случайно не знаешь адрес фабрики, где производят идеальных людей?

— Чего⁈ — фыркнул Бегемот, который как раз в этот момент сунул в рот очередной бутер. И его вообще ни капли не смущало, что он буквально только что собрал его составляющие с пола.

— В общем-то, никаких проблем нет в том, чтобы сказать сейчас Астароту, чтобы он шел лесом и по-быстрому подобрать себе нового фронтмена, — усмехнулся я. — Но тут вот какая штука… Саню мы с вами уже много лет знаем, к нему привыкли и все такое. Ну да, сегодня он себя повел как кусок говна на лопате. Уверен, что сейчас об этом жалеет… Подумайте вот о чем. Вокалиста мы найдем, вообще не проблема. Устроим кастинг, свистнем, тут же набежит мечтателей из числа тех, кто играть не умеет, но очень хочет красоваться на сцене. И у кого-то стопудово окажется нормальный голос, мы же не оперный бас ищем, в конце концов…

Я внимательно оглядел своих «ангелочков». Бельфегор смотрел на меня немигающим взглядом, ожидая продолжения. Бегемот задумчиво жевал бутер, и на лице его отражалась напряженная работа мысли. Макс выглядел философски. Присел на край стола, скрестил руки на груди и смотрел в окно. Кирюха выглядел расстроенным.

— А потом окажется, что наш такой расчудесный новый вокалист, например, носки не стирает, — фыркнул я. — И на всех репетициях у нас теперь стоит духан, как в моей качалке, только хуже.

— Фу… — сморщился Бегемот. — Я же ем…

— Или с ним все время на репетиции будет таскаться дамочка типа… — я посмотрел на Макса. — Типа Ширли. Или он вообще на героине сидит… В общем, проблемы могут с кем угодно быть.

— Ну да, — вздохнул Бельфегор. — Просто сегодня Саня… ну прямо вообще…

— Есть предложение, парни, — сказал я и сел в кресло. — Давайте мы попытаемся разрулить. Ну или я попытаюсь, а вы мне подыграете. И если не получится, то вот тогда мы и подумаем уже…

— А Питер как же? — встрепенулся Бельфегор. — нас же Сэнсэй на фестиваль пригласил, мы что, будем отказываться? У нас ведь даже теперь деньги есть…

— С ума сошел? — фыркнул я. — В Питер мы едем, без вариантов. Даже если нам Саню понадобится замотать скотчем и в багаже тащить.

— Уф… — облегченно выдохнул Бельфегор. — А я уж было подумал…

— О, получилось! — обрадованно сказал Стас. И на экране снова появилась сцена «муки» и мои «ангелочки» при полном параде.

Я шел домой, мурлыкая песенку. Настроение было отличным, погода для новокиневской зимы прекрасная — легкий морозец, безоблачное синее небо и солнце, рассыпающее радужные искры на пушистом свежем снегу, нападавшем этой ночью.

Сегодня я полностью и окончательно закрыл страницу работы на рынке, попрощался со всеми, прикупил по случаю пару коробок птичьего молока, кусок парной свинины и килограмм зеленых яблок. Ближе к обеду у Евы закончатся пары, и она пообещала нагрянуть в гости, так что неплохо бы соорудить из мяса что-нибудь вкусное и питательное.