Друзья!

История семьи Мельниковых и ее участия в жизни города Новокиневска более подробно описана в цикле «Звезда заводской многотиражки».

Если вам интересны подробности, прочитать можно здесь — https://author.today/work/series/24914

Сначала Наталья Ильинична слушала как будто чуть рассеянно. С выражением лица, типа «ну давай, вешай мне дальше лапшу на уши, много вас тут таких ходит». Но довольно быстро ее взгляду вернулась заинтересованность.

Я специально ничего от нее не скрывал, в том числе и то, что одна из целей нашего «медиахолдинга» — это заработать денег. Просто не любым доступным способом, типа скоростной перепродажи товаров народного потребления, а вот так. Устраивая вечеринки и концерты, выпуская развлекательную прессу и снимая видеоролики.

— Как вы понимаете, Наталья Ильинична, наш бизнес — штука непредсказуемая, — резюмировал я. — Кроме того, мы все в нем новички, так что во-многом изобретаем велосипед и, скорее всего, упускаем массу всякой выгоды. Но еще мы энтузиасты, так что…

— Ох… — вздохнула Наталья Ильинична и как-то приосанилась. Только что она выглядела совсем уж старушкой. Бабуля с вязанием у телека. Которая предпочитает вместо своего директорского кабинета сидеть в клетушке под лестницей. — Знаете, ребятишки, сказку про джинна в лампе?

— Старика Хоттабыча? — спросил Жан.

— Нет, другого джинна, — покачала головой Наталья Ильинична. — Который первую тысячу лет обещал, что тому, кто его освободит, он даст богатство, дворец и белого верблюда в придачу, вторую тысячу лет он клялся, что дарует спасителю вечную молодость, армию в золотых доспехах и гарем сказочно-красивых наложниц… И когда никто его не освободил, он обозлился и решил, что убьет освободителя, как только тот появится.

Мы с Жаном молча смотрели на Наталью Ильиничну, ожидая ее вердикта. Честно говоря, я не рассчитывал на все сто, что она пойдет нам навстречу. Просто это был самый первый вариант из тех, что крутились у меня в голове. В конце концов, свет клином не сошелся на «Буревестнике»…

— Я только сегодня утром вспоминала про этого джинна, — сказала Наталья Ильинична, задумчиво глядя куда-то в угол, как будто мимо этой реальности вообще. — Вот, мол, согласилась бы вчера впустить этого Равиля Ахметовича с его складом, была бы у тебя, Наташа, хоть какая-то жизнь. На складе хоть люди работают, а я тут вторую неделю вообще в одиночестве сычую, на больничном Анфиса-то… «Вот, думаю, отстала от времени, а пустила бы склад, хоть бы деньги какие-никакие появились…» Проснулась и размышляла, что стала уже как тот самый джинн. Подумала, что может я же сама всех и распугала. А тут вы приходите.

— Я не хотел от вас скрывать, что мы тоже не вполне бескорыстны, — тихо произнес я. — Так что если вы нам тоже откажете, мы не обидимся, честно…

— Вот уж нет! — воскликнула Наталья Ильинична и решительно поднялась на ноги. — Никуда я вас не отпущу! Давайте поднимайтесь и идем!

— Куда? — встрепенулся Жан.

— Смотреть помещения, конечно же! — Наталья Ильинична шагнула к двери. — И выбирать, где ваша шумная компания разместится. Ремонт у меня, сами понимаете, не очень современный, но что до площадей… Давайте-давайте, вперед и с песней!

Перемена оказалась столь разительной, что я даже слегка опешил. Тоскующую бабулю сменила властная пожилая леди, которая с энергичностью бульдозера потащила нас на экскурсию по изнанке своего кинотеатра.

— Туда нам с вами не надо, — Наталья Ильинична махнула рукой в правую сторону коридора. — Там были малышовые кружки, они там поделки делали всякие, аппликации и прочее художественное творчество. Мебели же у вас, ребятишки, как я понимаю, тоже нет? Так вот и та, что там, не подойдет. Давайте лучше вон туда пойдем.

Директриса свернула налево и толкнула самую первую дверь. Кинотеатр «Буревестник» не блистал дворцовой роскошью дворца пионеров. Дизайн помещений, предназначенных для досуга детей и взрослых района напоминал нечто среднее между школьным и больничным. Ассоциации с детской поликлиникой вызывали деревянные кадки с подсыхающими растениями и аляповатые рисунки на стенах. Для полного сходства не хватало только плакатов, живописующих опасность встречи с клещами, ужасы полиомиелита и способы борьбы с сезонным гриппом.

— Тут у нас была студия рисования, — сказала Наталья Ильинична. — Сейчас, конечно, разруха, но раньше… Знаете, у нас ведь занимался сам Березняк! Не слышали про такого? А ведь у него выставки в картинной галерее проходили…

Комната была довольно просторной, с большими окнами, которые сейчас были занавешены пыльной тряпкой. В дальнем углу — куча палок, которые когда-то явно были мольбертами. На глухой правой стене — рисунки в рамках и без. Призраки царившего здесь когда-то творчества.

— Идемте дальше, — скомандовала Наталья Ильинична и направилась к следующей двери. — Здесь у нас раньше репетировал любительский оркестр. Часть инструментов растащили, но кое-что осталось.

Мы с Жаном следовали за директрисой, останавливаясь у каждой двери и слушая ее короткие рассказы о том, кто здесь обитал и чем занимался. Иногда она пускалась в довольно долгие истории, смешные или трогательные, о людях, которых мы не знаем. Пару раз Жан порывался что-то сказать, но я тыкал его локтем в бок, чтобы он заткнулся и не мешал Наталье Ильиничне.

— Вот, кажется, и все, — сказала директриса, останавливаясь у окна в конце коридора. На широком подоконнике скучала одинокая стеклянная банка, на дне которой лежала кучка окурков. Обратив на нее внимание, Наталья Ильинична чуть смутилась и попыталась встать так, чтобы скрыть импровизированную пепельницу от наших глаз. — Можете выбирать, какие помещения вы займете.

— Можно мне вот ту, комнату, которая на две части поделена? — быстро спросил Жан. — Которая рядом с туалетом?

— Это бывший клуб следопытов, молодой человек! — напомнила Наталья Ильинична.

— Да-да, точно! — закивал Жан. — Там такие столы удобные, я как увидел, так сразу влюбился!

— Клубом следопытов у нас занимался Юрий Геннадьевич, светлая ему память, — вздохнула Наталья Ильинична. — Очень уж он любил Жюля Верна и всякие прочие приключения. И столы, и шкафы — это ребята сами собирали. А сейчас кто куда разлетелись.

— Так можно, Наталья Ильинична? — осторожно спросил Жан.

— Конечно-конечно! — закивала директриса. — Пыльно только там, вы уж простите. Я сюда редко заходила, очень уж грустно все это видеть в такой разрухе.

— Разруха — это дело поправимое, — уверенно заявил я. — Швабрами и тряпками мы махать пока что умеем, так что пыль как-нибудь победим.

— А тебе какое помещение понравилось? — повернулась ко мне Наталья Ильинична. — По мне так вы хоть все сразу занимайте, но понимаете, я же всего-то директор, мне потребуется отчитаться о деятельности…

— Не объясняйте, Наталья Ильинична, — улыбнулся я. — Я заберу танцкласс. Вместе с роялем. Стол же можно будет из кройки и шитья перенести?

На самом деле, было почти все равно, в какой комнате размещаться. Они были стандартные, двух размеров. Просторная и поменьше. Просто в танцклассе стоял настоящий рояль. Черный. Расстроенный более, чем полностью, я уверен. Но настоящий, полноразмерный такой, на трех ножках. Как его заволокли на второй этаж и пронесли через не самые широкие дверные проемы — ума не приложу. Принесли по частям и собрали уже здесь? Подняли краном с улицы и втащили в комнату через окно, а потом вставили в окно рамы? Или вообще рояль тут изначально стоял, а весь этот кинотеатр возвели вокруг него?

— Значит, решено! — Наталья Ильинична притопнула ногой. Получилось не очень звонко, потому что на ногах у нее были удобные войлочные тапочки. Сдается мне, скоро она переобуется обратно в туфли. Чтобы они задорно цокали по ожившим коридорам. — Насчет отчетов не беспокойтесь. Я проведу вас как самодеятельные секции, а что касается денег… Нет-нет, ничего мне не надо, я права не имею ничего от вас брать!