Первый апрельский день обрушил на Москву очистительный ливень, вымыл из закоулков грязные снежные кучи, а последние куски льда на реке растаяли, будто сахар в стакане воды. К вечеру тучи потянулись к горизонту, являя редким прохожим загадочную улыбку неба с щербинками звезд.

Синюю дверь открыли не сразу, сыщику пришлось постучать трижды, в последний раз – совсем уж беспардонно, носком тяжелого башмака.

– Да как вы смеете?! – вуаль трепетала от возмущения, но увидев его тревожные глаза, Анна переменила тон. – Ах, входите, входите. Вам всегда рады в этом доме. Мара давно искала возможность поблагодарить вас за избавление от… Постойте-ка! Вы вряд ли пришли в столь поздний час без веской причины. Что-то случилось?

– Многое произошло с нашей последней встречи, г-жа Крапоткина, но сейчас это не важно. Мне необходимо задать несколько вопросов вашей подруге.

– О тех убийствах? Умоляю, пожалейте бедняжку. После прошлого разговора с вами она три ночи не могла уснуть и до сих пор иногда просыпается в холодном поту. Я успокаиваю, как могу, но… Ой, да что же мы на пороге! Проходите, проходите. Слуг уже отпустили, поэтому позвольте я приму ваш макинтош.

Мармеладов снял промокший плащ, а затем, вспомнив о жарко натопленной комнате мавританки, еще и сюртук.

– Все мои вопросы касаются астрологии и, совсем немного, алхимии. Никаких жестоких подробностей вы не услышите. Обещаю.

– Спаси вас Бог.

Она оставила сыщика в голубом зале всего на минуту. Вернулась уже без вуали, поманила за собой. У витража с разноцветными звездами шепнула:

– Помните, вы обещали!

Предсказательница из Жугарофа приветливо кивнула. На этот раз одета она была гораздо скромнее: шаровары из черной фланели и золотая блуза почти сходились на талии, но все-таки оставляли промежуток шириной в два пальца, в котором поблескивал рубин и виднелась полоска смуглой кожи.

– Мой ненаглядный Лев! – традиционная «шторка» скрывала нижнюю часть лица, но глаза Марджиям лучились радостью. – Позвольте поблагодарить вас дважды. Во-первых, за спасение от фанатиков, которые хотели принести меня в жертву на каменном алтаре. Когда Нюта описала мне то страшное место в глухом лесу, я, признаюсь вам, упала в обморок, и потом еще долго не смыкала ресниц, опасаясь ночных кошмаров.

«Зачем же Анна рассказала о капище внуков Сварога?! Ведь знала, что ее подруга – впечатлительная натура. Видимо, я никогда не пойму женской логики», – подумал Мармеладов, но вслух мыслей своих не выдал.

– А во-вторых, – продолжала щебетать мавританка, – я снова заглянула в ваше будущее, а кроме того, внимательно изучила прошлое и настоящее. Никогда не открывалась предо мной личность столь интересная, героическая и трагическая одновременно! Разбирая вашу запутанную судьбу по звездам, я будто роман читала, даже несколько романов. Хотите, обозначу все препятствия, что ждут на пути, и вы достигнете своих целей гораздо быстрее?

– Нет, благодарю, мне по-прежнему нет дела до грядущих событий, а прошлое… – вздохнул сыщик, – прошлое я и так никогда не забуду. Но в настоящем деле вы и впрямь можете помочь, если знаете что-нибудь о Трисмегисте. Это персонаж древних легенд или реальный человек, живший когда-то?

– На этот вопрос невозможно ответить в двух словах… А хотите чаю? Я как раз заварила свежий. Присоединяйтесь!

Она указала на маленький столик, скорее даже лаковый поднос на изогнутых ножках, на котором стояли восточный чайник, приплюснутый, с тонким носиком, и две фарфоровые чашки из новомодного сервиза. Анна вышла из-за бухарского ковра, принесла третью, а заодно и пиалу с колотым рафинадом.

– Не понимаю, зачем добавлять эту белую дрянь в и без того совершенный напиток, но Нюта утверждает, что в Москве по-другому не пьют.

Обе женщины сели на подушки, подогнув под себя ноги. Мармеладов последовал их примеру. Мавританка открыла крышку чайника, прошептала что-то над облаком пара и только потом стала разливать ярко-красную жидкость. Сыщик вздрогнул: по цвету это было очень похоже на чудовищную смесь, которой набивали татуировку на затылке Сабельянова.

– Вы такого чая наверняка прежде не пробовали. Я завариваю кипятком лепестки суданской розы, – объяснила Марджиям. – Невыносимо прекрасный вкус!

Он сделал первый глоток, через силу, но потом пил уже с удовольствием. Ароматный, терпкий и с приятной для языка кислинкой, этот чай бодрил и освежал. Удивительно, что жители алжирской пустыни, пьют горячие напитки. В такой-то духоте…

– Но мы отвлеклись от главного, – Мармеладов осторожно поставил чашку на хрупкий столик. – Кто такой Трисмегист?

– Меня предупреждали, что вас нелегко сбить с толку, – губы за «шторкой» наверняка сложились в улыбку, в этом он мог поклясться, хотя сам и не видел. – О Трисмегисте я знаю не так много. Алхимики признают его своим главным божеством. Считается, что у него три воплощения. Гермес – покровитель магии и астрологии, ему поклонялись греки. Тот – бог мудрости и знаний в Египте, говорят, именно он убедил фараонов построить пирамиды.

– Это двое. А третий?

– Третьего пока нет. Его пришествия алхимики ждут тысячу лет. Кто-то уверен, что для явления третьей ипостаси нужен философский камень, другие пишут о тайных обрядах.

– Пишут?

– Приверженцы герметического учения оставили бессчетное число трактатов и до сих пор каждый год появляются новые книги. Прочесть их все – жизни не хватит. Поэтому существует тысяча противоречивых версий, магистры разных орденов ненавидят оппонентов и спорят до хрипоты, что лишь их слова – истина без капли лжи, а все прочие – обманщики и мракобесы. Хотя все они воруют идеи у позабытых сегодня халдейских астрологов, живших в незапамятные времена. Неприятные люди эти алхимики, я стараюсь держаться от них подальше, чего и вам советую.

Мавританка вновь наполнила чашки. Сыщик с интересом наблюдал за тем, как она пьет, чуть повернув голову и отодвинув шелковую ткань таким образом, чтобы не открыть своего лица мужчине.

– Прежде вы говорили, что алхимикам без надобности кровавые ритуалы, связанные с Зодияком.

Анна кашлянула и укоризненно покачала головой – что же вы обещание нарушаете?! Мармеладов подбирал слова, стараясь не упоминать жутких подробностей.

– Но если все-таки представить на минуту, что человек убивает людей древними артефактами, мечтая залить их кровью солнечный круг… Сможет ли он через это стать последним воплощением Трисмегиста?

Марджиям надолго задумалась, смешно морща лоб, потом неожиданно хлопнула в ладоши – на Востоке так отгоняют нечистую силу.

– Вы спрашиваете, верю ли я в то, что человек способен стать богом? Нет. Еще раз подчеркну: мы, астрологи – рациональные люди. Мы занимаемся не магией, а наукой. Вся эта обстановка, – мавританка обвела рукой ковры и позолоченные светильники, – никак не влияет на точность моих предсказаний. Я могу составлять гороскопы и в пустом кабинете. Сказочный антураж нужен берлинским бюргершам и московским купчихам, без этого они не поверят в то, что я сообщаю. Мы и денег с этих дурех берем так много, лишь для того, чтобы обустроить аляповатую роскошь, которая им по вкусу. Я готова поклясться: никакие ритуалы по Зодияку не приблизят третье пришествие Трисмегиста ни на секунду. Но алхимики, эзотерики и прочие мистики – как единоличные, так и сбежавшиеся в стаи, – считают иначе. Они верят в возрождение древней магии и ради этого порой устраивают оккультные эксперименты, от которых волосы встают дыбом. Бога они не сотворят, но впустить в себя дьявола вполне способны!

– Не к ночи будет помянут, – Анна перекрестилась и набросилась с упреками на сыщика. – Вот, до чего довели! Будто вашему расследованию от нервов бедной девочки польза какая-то сделается!

– Нюта, зачем ты взъелась на гостя? Он же Лев! А когда львы охотятся, то ни на что другое внимания не обращают. Пока он не загонит добычу, все беседы будут сводиться к одной теме… Г-н Мармеладов, даже не старайтесь это перебороть. Не получится. Зодияк – точнейший механизм, как часы. Даже лучше! На его ход человек повлиять не может, нельзя изменить движение солнца – ни ускорить, ни задержать, – и созвездия сдвинуть никому не под силу!