— Иван Григорьевич, поймите, руку пришить — это одно, а убрать последствия глубинных изменений в клетках жизненно важных органов — совсем другое. Я вам не какой-то шарлатан. Не могу обещать мгновенный результат. Если вы четыре десятка лет разрушали свой организм, я его за час не починю.

— Так, а это… — пациент нахмурился, что-то припоминая, — зелье это молодецкое, оно может?

— Внешне омолодить может, но если фасад здания обновить, то гнилые коммуникации рано или поздно рванут. Да и, по правде говоря, никто не знает даст ли оно со временем какие-либо побочные эффекты. Все видят внешний результат, но никто не задумывается о последствиях. Вам оно надо?

— Нет, — Иван Григорьевич покачал головой удручённо, — и ведь такие деньжищи за него гребут.

— Возможно, что есть за что, — не стал сильно сгущать краски Подорожников, — но я бы пока не рисковал. В вашем случае мы спокойно можем обойтись пятью сеансами, а уж если вы ещё и сами приложите какие-то усилия, то результат вас удивит, уж поверьте.

— Хорошо, Борис Сергеевич, вспомню молодость, постараюсь помочь вам и себе, — криво усмехнулся пациент.

— Вы только попойки не вспоминайте, — не задумываясь, ответил Подорожников и по взгляду пациента понял, что произнёс это вслух. — Шучу.

К Лавинии мы пробрались почти беспрепятственно. Всё-таки иллюзионист уровня Тэймэй — страшная сила. В диверсантах бы ей цены не было. Но и её сила оказалась не абсолютна, как позже показала практика. Мы блуждали по переходам, ориентируясь на указания моих комарих. Нам нужно было вниз, к сердцу вулкана. Где-то там находилась пещера со странным созданием внутри, возле которого лежала в слезах Лавиния.

Я передал образ Райо и поинтересовался:

«Это кто или что?»

«Помнишь, как Имал называли в Восьмиречье?»

«Не особо, — честно признался я. — Помню смысл. Кошечка была для них воплощённым духом стихии, не то холода, не то воды».

«Так и есть. А в пещере лежит другое воплощение стихии, не то земли, не то огня, но, скорее, магмы», — пояснил Райо.

«Это эрг? Как Имал? Или что-то другое по своей природе?»

«Стихии или первоэлементы всегда экспериментировали со своими формами. Так появились мы, и так появились эти существа. Где-то их звали элементалями, живым воплощением стихии, но это не совсем верно. Сами по себе они не выживают. Им нужен кто-то, кто разделит свою жизнь с ними. Лавиния разделила жизнь с тем существом и сейчас разделяет с ней грядущую боль утраты. Кладка детёнышей этого создания умирает, не родившись. Некому разделить с ними жизнь».

«У неё тут магов пруд пруди, почему?»

«Достоин далеко не всякий. Та же Лавиния смогла ещё и потому, что имеет в предках эрга».

Я сопоставил уровень магии графини Вулкановой с обычаями рода. В пару ей просто не было подходящего мага. Вбежавший аловолосый назвал её тётей. Выходит, что Лавиния просидела взаперти слишком долго, так и не дав потомства, свято почитая заветы рода. И сейчас рядом с тем существом делила горечь и боль собственной жизни, оплакивала своих незачатых детей. Одна судьба на двоих.

Я выругался. В такой ситуации наша затея казалось кощунственной. Мы своим появлением и наивными попытками глумились над общим горем двух несостоявшихся матерей. Но ещё более страшным было дать им надежду и не оправдать её.

«Решать не нам. Мы только предложим», — правильно понял моё настроение эрг.

Мы почти достигли цели. Я чувствовал Лавинию буквально двумя этажами ниже, но наше блуждание под маскировкой оборвалось в один миг. Дорогу нам преградил тот самый аловолосый племянник Вулкановой, который ранее сообщил о проблеме.

— Стоять! Вам здесь не место! Возвращайтесь в свои покои!

Камень под ногами задрожал, кое-где на стенах проявились алые прожилки.

— Мы с миром! — попытался я возразить. — Хотим попробовать помочь!

— Вы — чужаки! Не принимайте гостеприимство за слабость.

Алые прожилки принялись утолщаться, из них сочилась лава, с шипением капающая вниз. Температура стремительно поднималась.

Разговаривать с ним было бесполезно, парень охранял тайны рода и покой его главы, стараясь не переступить грань тех самых пресловутых законов гостеприимства, которые многими уже давно и прочно были забыты.

Доводить до конфликта не хотелось, поэтому я набрал в лёгкие побольше сухого горячего воздуха и крикнул:

— Лавиния, мы можем попробовать спасти хотя бы одного!

Эхо моего крика какое-то время гуляло по многочисленным переходам внутри вулкана. Минуту ничего не происходило. Алый, слегка опешивший от моей наглости, уже успел прийти в себя и снова начал теснить нас:

— Не испытывайте моего терпения!

Я же закрыл глаза и напряжённо вслушивался. Сердце вулкана билось совсем рядом. Горячее и опасное оно, тем не менее, сейчас сдерживалось и скорбело вместе с Лавинией и тем существом, что заворочалось в пещере двумя этажами ниже. Если мои ощущения без эмпатии настолько сильны, то что должна была чувствовать Хельга? И чьи чувства так на ней отразились?

— Граф, вы оглохли⁈ — продолжал шипеть алый. — Вам здесь не рады! Мы же не врываемся к постели ваших умирающих родных! Имейте сове…

Свою тираду он оборвал на полуслове, когда за его спиной в пропасть осыпались мелкие камешки, и над балюстрадой появилась морда самого настоящего дракона. Обсидиановые чешуйки на сочленениях его тела пылали алым огнём. Массивную голову венчала корона из чёрных тонких шипов, а раскрытая пасть демонстрировала зубы размером с мой палец. Из-за спины виднелось два крыла с когтями на концах. Дракон или, скорее, драконица внимательно разглядывала меня, а я не мог отделаться от мысли, что она слишком маленькая. Даже я в ипостаси эрга был как бы не в три раза её больше. Здесь же размер был скромным, всего метра три. Может, чуть больше. На фоне Райо она и вовсе казалась бы детёнышем.

«Так оно и есть, — тихо пожурил меня эрг. — По нашим меркам жизни она — малышка».

«Но ведь Имал растёт гораздо быстрее, да и Тильда тоже», — я все не мог понять принцип.

«Эрги имеют структуру ближе к животному миру, а драконица — ближе к стихии. В абсолютных пропорциях и те, и другие растут постоянно, вот только сроки жизни у животных и у элементалей несколько разные. Поэтому эрги растут заметней в пропорции к конечности своего жизненного цикла. Элементали так же растут постоянно, но периодически совершают скачки в росте. К примеру, вулканы веками могут спать, а затем просыпаются и нарастают. Так же и здесь».

«Но ведь ты сообразно своему возрасту тогда должен был иметь размеры гораздо больше самого Шивелуча», — возразил я, прикинув его возраст. В тюрьме богов он был заточён многие тысячелетия.

«Не забывай, что все эти тысячелетия мня отравляли, — с печальным вздохом пояснил эрг. — Сейчас я даже меньшего размера, чем когда встретил свою любимую».

За спиной алого появилась Лавиния. Выглядела он печально и торжественно. Обменявшись взглядами с драконицей, графиня Вулканова произнесла:

— Если вы решили предложить Асту, то в ней нет магии. Они не смогут объединиться. Она — пустой сосуд. Но Шива надеется, что у вас есть другой вариант.

Другого варианта у нас не было.

— Пусть она хотя бы попробует. Что вы теряете? — не сдавался я.

— Я не хочу, чтобы сегодня стало на одну детскую смерть больше, — глаза Лавинии метали молнии, она была очень зла, хоть и пыталась себя сдерживать. — Ты привёз мне воспитанницу, и я сохраню ей жизнь!

— Я сама хочу попробовать! — выступила Аста из-за моей спины. — Позвольте хотя бы попытаться!

— Тебе нечего дать взамен. Ты глупо умрёшь, — в уголках глаз графини Вулкановой блестели непролитые слёзы. — Ты не понимаешь, о чём просишь.

Аста осторожно подошла к драконице и протянула ладошку к её морде. Драконица только фыркнула, разглядывая белоснежное недоразумение, даже внешне не напоминающее мага земли, но всё же позволила к себе прикоснуться.

Девочка осторожно подушечками пальцев касалась гладких чешуек, перебарывая страх. Сейчас она могла касаться воплощения мощи магии земли. Той магии, которую ей все пророчили, но которой она не ощущала.