— Семнадцать вполне достаточно, — сказал Майлз. — Давайте соберёмся сегодня, когда сможем, в башне Брута, мне уже невмоготу терпеть наглость этих поганых бакалавров.

Через некоторое время пятнадцать хмурых молодых людей — рыцарей розы — собрались в Соколином гнезде, и все они догадывались о предстоящем деле. Майлз держал перед ними речь.

От него веяло неуёмной энергией и решимостью, однако не всех заразил он своим пылом, и после его слов повисла тягостная тишина. Осторожность товарищей смущала и раздражала Майлза.

— Чего ты хочешь, Фолворт? — угрюмо спросил один из них. — Открытой ссоры?

— Разве дело в этом? — вскипел Майлз. — Я думал, вы пойдете за мной, смело ввяжетесь в драку. Но сейчас я вижу, что вы для этого слабоваты. Как бы то ни было, знайте: я больше не подчиняюсь бакалаврам. А от вас требуется только одно: когда начнётся заваруха, встаньте рядом со мной и не позволяйте пятерым или семерым напасть на меня одновременно.

— Но у этого Бланта бычья сила, — сказал один из оруженосцев. — Ему нипочем одолеть двоих.

— Нет, — сказал Майлз, — у страха глаза велики. Но я не боюсь Бланта и если надо, готов вступить с ним в бой. А вас прошу лишь прикрывать меня с тыла и с флангов.

— Вот что, — подал голос Гаскойн, — если ты принимаешь на себя самый тяжёлый удар, я буду рядом и прослежу, чтобы всё было по справедливости.

— Я тоже с тобой, Майлз, — сказал Эдмунд Уилкс.

Их примеру последовало ещё несколько человек.

И в конце концов наступил решительный перелом в настроении всех пятнадцати. Майлзу была обещана всеобщая поддержка.

— Когда ты думаешь начать? — спросил Уилкс.

Майлз на секунду задумался.

— Завтра, — твердо сказал он.

Кто-то удивленно присвистнул.

Гаскойн был готов к боевым действиям, но, видимо, не ожидал, что они начнутся так скоро.

— Господи, Майлз! Ты просто не можешь без драки, — озабоченно вздохнул он.

Когда схлынула волна первоначального воодушевления, коим он увлек товарищей, Майлз почувствовал всю тяжесть бремени, которое так смело взвалил на свои плечи. Он начал осознавать, насколько рискованно выступить в одиночку против тирании, узаконенной многолетними обычаями. Но отступать было уже поздно. Раз уж он взялся за плуг, то должен проложить эту борозду.

Каким-то образом весть о предстоящей схватке дошла до всего отряда, и вся казарма взволнованно зашушукалась. Бакалавры, которые, конечно же, не пропустили новость мимо ушей, стояли в сторонке и обеспокоенно гудели. Некоторые из них как бы невзначай доставали ножи, спрятанные в соломенных тюфяках, и это, без сомнения, производило впечатление на многих молодых, которые не могли не заметить сверкавших клинков. Однако в тот вечер ничего не произошло. Свет был погашен, наступила неожиданно спокойная ночь, тишину нарушали лишь чей-то осторожный шепот и сонное бормотание.

Всю ночь Майлза мучили сновидения, в которых он то побеждал, то был побеждённым. И до того, как забрезжил рассвет, он уже окончательно проснулся. Он лежал на своей койке, мысленно готовясь к предстоящей схватке, и нельзя сказать, что вид спрятанных в соломе ножей оставил его равнодушным. Вскоре спящие заворочались, послышались зевки и возгласы, оруженосцы один за другим начали вставать и одеваться.

Майлз тоже поднялся, надел свою куртку и обтягивающие штаны, туго затянул ремень на поясе и присел на край своей койки.

Тут и случилось то, чего он терпеливо ждал: два молодых оруженосца отправились за водой для бакалавров. Не успели они выйти во двор, как Майлз громко скомандовал:

— Стойте! Теперь каждый носит воду только для себя. Поставьте вёдра и возвращайтесь!

Оба юноши остановились у порога и в нерешительности топтались на месте.

Через секунду вся казарма возбужденно загудела. С полдюжины рыцарей розы направились к Майлзу и встали у него за спиной, к ним присоединились ещё несколько молодых. Едва ли бакалавры были готовы к таким быстрым и решительным действиям.

— В чем дело? — крикнул один из них, повернувшись к тем двоим, которых отрядили за водой. — Чего вы стоите?

— Фолворт сказал, что мы больше не будем носить воду, — ответил один из них, его звали Госсе.

— Что за новости, Фолворт? — возмутился бакалавр.

Сердце Майлза тяжело бухало, однако голос не дрогнул:

— Зарубите себе на носу, — сказал он, — что отныне и впредь вы сами себя обслуживаете.

— Слыхал, Блант? — крикнул бакалавр. — Фолворт устанавливает свои порядки.

Старший бакалавр, конечно, слышал весь разговор и торопливо натягивал одежду.

— Ну что, Фолворт? — сказал он, приближаясь к Майлзу. — В чём дело? Вы больше не носите воду? Давай-ка разберемся.

Вместе с тремя старшими оруженосцами он надвигался на Майлза. И тут заговорил Гаскойн:

— Одумайся, Блант, пока ничего не случилось! Мы не дадим его в обиду, больше такое не пройдёт!

Блант резко остановился и взглянул на юношей, стоящих позади Майлза. Они были бледны, но в глазах читалась решимость. Тут он неожиданно повернул назад и пошёл к дальнему концу казармы, где уже собралась кучка бакалавров. Они обменялись несколькими словами, после чего все тринадцать парней начали тут же вооружаться, кто деревянными башмаками, а кто и ножом, который накануне устрашающе посверкивал в вечернем свете. Запахло неминуемой дракой, и все, кто не собирался в неё ввязываться, бросились врассыпную, забираясь на скамьи и койки и освобождая место побоища. Минута — другая и брызнет первая кровь.

Майлз чувствовал, что уроки рукопашного боя, полученные в Кросби-Холле, не пропали даром, он был уверен в своем превосходстве и хотел, возможно, завязать именно невооруженную схватку. Он решил овладеть инициативой:

— Эй, приятель! — крикнул он Бланту. — Я знаю, что ты мастер бить лежачих. За тобой должок. Давай разрешим эту ссору между собой, как мужчина с мужчиной, без всякого оружия, голыми руками.

И в подтверждение своих слов он бросил на койку башмак, который держал в руке.

— Так тому и быть, — с угрожающей готовностью согласился Блант, бросая точно такое же оружие на пол.

— Не надо, Майлз, — крикнул Гаскойн, — он подлец и предатель, он убьёт тебя. Я видел, как он сунул под куртку нож.

— Врешь! — крикнул Блант. — Клянусь всеми святыми, я буду безоружен, как сейчас! Твой дружок хочет остановить меня, Майлз Фолворт. Он-то знает, что ты боишься меня.

— Ложь! — воскликнул Майлз. — Поклянись, что у тебя нет ножа, и я схвачусь с тобой.

— Я же сказал, ножа у меня нет. Чего тебе ещё нужно?

— Ну что ж, сразимся! — сказал Майлз. Гаскойн схватил его за рукав и начал убеждать в том, что видел, как Блант доставал из тюфяка нож. Но Майлз уже закусил удила и не слушал своего друга.

По мере того, как оба противника медленно приближались друг к другу, в казарме становилось все тише, даже не верилось, что здесь только что стоял недобрый гул.

Оробевшие зрители на скамьях и койках, затаив дыхание, следили за сближением противников. Они были совершенно несхожи. Блант почти на полголовы возвышался над Майлзом, широкий и плотный детина имел все признаки ранней возмужалости.

Только безумная отвага могла толкнуть Майлза на поединок с таким противником.

Какое-то мгновение они приглядывались друг к другу. Потом от многих из наблюдавших не укрылось, как рука Бланта воровато скользнула за пазуху. Майлз тоже заметил это, и мгновенно поняв замысел противника, прыгнул на него прежде, чем рука Бланта нащупала нож. Схватив своего врага, он наткнулся ладонью на железную рукоятку.

— Ах ты предатель! — крикнул он. — Помоги, Гаскойн! У него под курткой нож!

В ответ на его крик друзья Майлза бросились на помощь. Но бакалавры заорали:

— Стойте! Пусть разбираются один на один, иначе мы вас порежем!

Некоторые из них уже спрыгнули со скамеек и принялись размахивать ножами.