— Вот мы и пришли, — сказал он, обходя какие-то густые кусты выше человеческого роста. — Вот видите?

За ними строго вертикально стояли камни. Но самое удивительное было в их гранях — даже сейчас, после стольких лет разрушения, они показывали великолепную огранку. В том смысле, что линии были ровными, а размеры одинаковыми. Кроме этого на них имелись изображения каких-то непонятных рисунков. Мы все с огромным интересом рассматривали эти древние творения, которых сохранились очень хорошо. Поэтому я и спросила:

— А сколько им лет?

— Даже на первый взгляд, оценивая весьма приблизительно только по внешним признакам, им не менее пяти тысяч лет, — как-то торжественно произнес он.

Я хотела продолжить расспросы, как ощутила пристальное внимание, направленное на меня. Или не только на меня, а и на весь класс. Оглянулась на всех, но те вели себя спокойно, ничего не чувствуя. «Наверное, это годы тренировок, когда я скрывалась от придурков еще в родном поселке развили во мне такую чувствительность», — решила я.

— Не просто поселение, — начал отвечать воспитатель на вопрос, который я прослушала. — Наши предки предпочитали идолов вырезать из дерева, поэтому и сохранилось их мало.

Это не идолы, но сделаны они камня, а подобное предки возводили только в особых местах! — он поднял палец вверх по примеру всех преподавателях в фильмах. — Или в городах, или рядом с ними, — добавил он. — Так что вполне возможно, что где-то здесь, — он обвел рукой половину леса, — некогда находился большой древнерусский город. А это значит, что первые поселения здесь были не тысячу лет назад, а как минимум пять тысяч.

Мы стали ходить между камнями, рассматривать их, дотрагиваться. Я тоже провела рукой по камню — камень, как камень, прохладный, но это и правильно, ведь находятся они в тени. Снова почувствовала сторонний взгляд, даже оглядываться стала, но никого незнакомого не увидела. Всего камней было шесть, и мне представилось почему-то шесть человек: трое мужчин и три женщины, которые взирали на нас, как на неразумных детей.

Два дядьки подпадали под классические изображения умудренных опытом мужей — бородатые и суровые мужчины, а вот третий был молодой. По крайней мере, борода отсутствовала и, может быть, это и сыграло роль его молодости, потому что лицо у него отдавало все той же суровостью. А вот женщины выглядели молодо. Две улыбались одними глазами, а вид третьей не уступал своей суровостью мужчинам. Мое воображение сыграно со мной злую шутку, что я даже почувствовала, как скрестились на мне их взгляды. Именно их, а не того, кто ранее делал это. Не знаю как, но я чувствовала их различие.

— Бр-р-р, — передернула плечами.

— Ты чего? — тут же спросила находящаяся рядом Юлька.

Понятное дело, что делиться своими чувствами ни с кем я не стала, как не стала никому говорить о том, что за нами кто-то наблюдает. Подумают еще, что у меня с головой не все в порядке. А через некоторое время мы двинулись обратно.

Спустя час я заметила, что волнение Родиона Владимировича усилилось — это можно было понять по тому, что сверяться с картой он стал чаще, даже трижды доставал свой мобильный телефон. Вторая причина, и более важная для меня, состояла в том, что я знала, что он отклонился от направления домой, причем, довольно прилично. Еще по пути сюда, воспитатель сказал, что связь в лесу отсутствует. В итоге он объявил привал, а сам снова разложил карту. Воспитатель всем своим видом не хотел показывать, что заблудился, но дальше так продолжаться не могло.

— Родион Владимирович, — прошептала я, присаживаясь рядом с ним, — не переживайте, я выведу вас.

И отошла подальше, вроде бы как отпросилась в кустики. Когда отдых закончился, я, поднявшись, посмотрела на него и, получив его согласие, выраженное медленным закрытием глаз, двинулась к городку. Когда за опушкой стали видны знакомые места, я прямо почувствовала, как он вздохнул с облегчением. Вечером в кроватях еще долго обсуждали наш поход, но вскоре уже весь класс спал.

Сегодня месяц, как умерла моя мама, поэтому я хотела побыть одна. В город нам почему-то запретили выходить, поэтому я ушла в дальний конец двора и села беседке, вспоминая все хорошие момента своей жизни.

— А это еще кто у нас тут? — внезапно раздался незнакомый мужской голос, что я даже вздрогнула.

В беседку вошли пять парней и три девицы, встав так, что убежать я не могла. «Это же наверняка та банда, что вчера должна была вернуться», — подумала я. — «Как же я могла про них забыть?».

— Блин, — скривился один, — страшная какая.

— А ты не на нее смотри, взял и пользуйся, — заржал второй.

— Пацаны, вы не забыли, — с глумливой усмешкой сказала одна их девушек, — сначала она нам деньги приносит, потом посмотрим. А для начала надо ее проучить.

Я затравленно оглянулась, но все пути были перекрыты. Разве что вот здесь можно попытаться вырваться. Я рванула туда, но меня кто-то схватил за волосы.

— Куда? — и рванул к себе, что я вскрикнула. — Держите ее.

Не успела я извернуться, как кто-то схватил меня за руки, подбил под коленки, и поставил на них. Я брыкалась, старалась вырваться, закричала.

— Молчать! — сказал кто-то и так дернул за волосы, что у меня снова вырвался крик и из глаз полились слезы.

Несмотря на это я еще раз закричала и… сорвала голос. Из горла раздалось какое-то шипение наравне с хрипением.

— Вот это другое дело, — сказал кто-то из девушек.

И все принялись меня избивать, предварительно бросив на землю. Я старалась сжаться в комок, прикрывая лицо и живот, но тем самым только распалила их. Кто-то наклонился и дернул меня, перевернув на спину. И тут я увидела шанс. Согнув ноги, я с силой ударила его между ног, отчего он согнулся пополам, а остальные застыли на время. Я вскочила на ноги и, оттолкнув схватившегося за пах парня, выскочила из беседки и понеслась к забору.

Земля, Россия, пригород города N-ска, детский дом.

«Теперь только вперед!», — мысленно крикнула я себе. Ворота сейчас закрыты, но будь это не так, я бы не рискнула туда бежать — вдруг кто-то из них догонит? Пользуясь тем, что они застыли истуканами, я побежала к забору.

— Бли-и-ин, — простонала я, вспомнив, что в качестве ограды в этом месте.

Забор из металлических листов, которыми сейчас любят ограждать свои жилища многие люди. Вот только перелезать через него опасно, но выбора у меня нет. Подпрыгнув, я схватилась за верх, стараясь его немного наклонить, чтобы уменьшить возможные повреждения.

— Ай!

Верхний край металлического листа врезался мне в ладони, разрезая их. До крови прикусив нижнюю губу, я чуть подтянулась и смогла закинуть ногу на лагу. Последний рывок и я на той стороне, но руки я разрезала до кости. Не закричала только по причине, что прикусила язык при приземлении. Сжав кулаки, я побежала, куда глаза глядят. Ноги несли меня куда-то вперед, мелькали какие-то деревья, дома, машины. Но все это не влияло ни на что, сейчас только бежать, только вперед. Почему-то я была уверена, что в покое меня они не оставят, вот и воплотила в жизнь свое решение о бегстве.

Холодная вода привела меня в чувство. Оказывается я вбежала в реку, споткнулась и ушла под воду. Промыв руку, я побежала в сторону моста, а затем в лес. Какое-то приятное чувство прохлады заставило меня сфокусировать взгляд. «Мой родной лес», — подумала я, — «только почему мне так плохо и становится холодно?». Дальше я бежала, уже не разбирая дороги, спотыкалась, падала, вставала и снова бежала вперед. Делать это становилось все тяжелее и тяжелее, перед глазами плавали круги, поэтому пришлось перейти на шаг. Что-то ударило меня в голову, что я даже остановилась. «Плохо, уже деревьев не замечаю», — мысленно сказала себе, — «Но надо убежать еще дальше». И я побежала, точнее, пошла.

Слабость накатилась новой волной, оставив после себя еще большее чувство холода. Сейчас я вообще не понимала ни куда иду, не знала, что буду делать дальше, двигала мной все та же мысль. Спотыкалась, но как-то умудрялась удержаться на ногах. Деревьев не видела, и только пройдя мимо темной тени, понимала, что это они. Вот силы покинули меня окончательно, и я свалилась на землю, показавшейся мне очень твердой.