— Контракт уже подписан.

— Но он не вступит в силу до тех пор, пока мы с моим дорогим мужем не подпишем свидетельство о браке и не подадим его секретарю округа. До тех пор это всего лишь куча бумаги. — Когда Деклан хмурит свои темные брови и сердито смотрит на меня, я невинно спрашиваю: — Или я ошибаюсь?

Куинн тяжело вздыхает. Деклан смотрит на меня расчетливым взглядом своих ледяных голубых глаз. Я уверена, что если бы я была мужчиной, он был бы ужасно пугающим, но прямо сейчас все, что я чувствую, — это решимость. Я хочу исключить этот раздел из контракта, и хочу договориться о более выгодных условиях для своей стороны, и я не покину этот офис, пока оба этих вопроса не будут выполнены.

— Послушай. Или ты уберешь эту часть, или я скажу Слоуну, что она там. Твой выбор.

Резким тоном Деклан говорит: — Я мог бы просто отменить все это чертово мероприятие.

Значит, он хочет играть нечестно. Что ж, я готова к этому. Я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю ноги и пожимаю плечами.

— Я не против.

Застонав, Куинн наклоняется и роняет голову на руки.

— Твой брат знает, что ты выдвигаешь требования от его имени?

Выдерживая ледяной взгляд голубых глаз Деклана, я спокойно говорю: — Я выдвигаю требования от имени моей семьи и моей новой подруги Слоан, а не Джанни. Если бы у него была хоть капля мозгов, он бы сам заключил контракт получше, но поскольку это я сижу здесь с обручальным кольцом на пальце, то вы имеете дело именно со мной.

После долгого молчания Деклан улыбается.

— Хорошо, девочка. Мы уберем пункт Ставроса.

— Спасибо тебе. Теперь, что касается раздела двадцать четыре А. Нам понадобится более четкий график платежей за эти зарубежные поставки.

Уткнувшись в свои руки, Куинн бормочет: — Боже милостивый на небесах.

Но Деклан, кажется, совсем не удивлен, услышав, что я еще не закончила выдвигать требования. Он просто говорит: — Почему бы тебе не изложить все это в письменной форме и не отправить мне? Мы попросим адвокатов составить новый контракт, и тогда мы сможем его обсудить.

Куинн поднимает голову и смотрит на Деклана так, словно тот сошел с ума.

— Я так и сделаю. Спасибо.

— Еще какие-нибудь сюрпризы, которые ты хотела бы преподнести мне?

— В данный момент нет.

— Можем ли мы перейти к причине, по которой вы здесь сейчас?

— Нет необходимости быть резким.

Деклан смотрит на Куинна, который поднимает руки вверх и качает головой, затем берет ноутбук, стоящий сбоку от стола, и разворачивает его так, чтобы экран был обращен к нам. Он нажимает кнопку, и начинается воспроизведение видео. Это черно-белое изображение того, что, по-видимому, является записью камеры наблюдения на пустой погрузочной площадке склада.

— На что я смотрю?

— Просто смотри.

Нахмурившись, я наблюдаю, как белый фургон въезжает обратно в док. Его задние двери открываются. Откуда-то за пределами камеры появляются семеро мужчин. Все они одеты в одинаковую черную униформу: боевые ботинки, тактические брюки и жилеты, а также рубашки с длинными рукавами. Все они также одеты в черные лыжные маски и вооружены винтовками.

Волосы у меня на руках встают дыбом.

Мужчины заходят в фургон. Задние двери закрываются. Фургон отъезжает от погрузочной площадки.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Деклан внимательно наблюдает за мной. Он говорит: — Обрати внимание на табличку над дверью на заднем плане.

Я прищуриваюсь на экран. Сбоку от того места, где остановился фургон, есть дверь. Табличка над ней гласит: “Карузо Индастриз. Только для сотрудников”.

Что-то темное и уродливое формируется у меня под ложечкой. Я тихо говорю: — Нет.

Деклан не отвечает. Он нажимает другую кнопку. Теперь я смотрю на белый фургон, мчащийся по проселочной дороге. Это тот же фургон из видео. На этот раз вид открывается сверху. Экран разделяется на четыре разных изображения, на всех изображен один и тот же фургон, мчащийся по дорогам с хаотичным движением. В Скарсдейле. Недалеко от дома.

— Дорожные камеры, узнаешь местность? — спрашивает Деклан.

С нарастающим ужасом я шепчу: — Он не стал бы. Он не мог.

— Посмотри на время.

В правом нижнем углу каждого изображения есть отметка о времени и дате. На всех изображениях указаны день и время вторжения в дом.

Деклан нажимает другую кнопку. Теперь я слушаю запись мужского голоса, который не узнаю.

— Миссия Чарли Фокстрота. Оскар Майк.

Деклан говорит: — На военном сленге это означает, что миссия была дерьмовой, я выдвигаюсь.

— Миссия, — еле слышно повторяю я, чувствуя тошноту.

— Сообщение было оставлено на голосовой почте твоего брата через пять минут после того, как на дорожных камерах появились отметки времени.

— Этого не может быть. У Джанни отличное шифрование. Все его сообщения, его электронная почта, все в безопасности...

Я замолкаю, когда Деклан снова нажимает на кнопку и появляется новый экран. Это электронное письмо, датированное двумя неделями назад. Отправлено Джанни от человека по имени Хэнгфайр. В тексте электронного письма сказано только: Средства получены. Воздушный шар поднялся в воздух.

— Это значит, что надвигаются неприятности, — говорит Деклан, наблюдая за моим лицом. — Дата в конце — это когда операция должна была выйти в эфир.

На видеозаписях белого фургона та же дата. В тот же день в дом ворвались люди в черном.

Мое сердце колотится о грудную клетку, я говорю: — Это не имеет смысла. Зачем Джанни устраивать нападение на свой собственный дом?

Голос Деклана становится ровным, когда он спрашивает: — Почему твой брат что-то делает?

Он задает не риторический вопрос. И мне не нужно долго думать, прежде чем придумаю ответ. Я шепчу: — Деньги. О Боже.

— План состоял в том, чтобы похитить Лили и удерживать ее ради выкупа.

— Но он бы выложил свои собственные деньги за выкуп!

— Если только я не предложил бы заплатить, — тихо говорит Куинн. — Что я бы и сделал.

Деклан говорит: — Тогда эти деньги вернулись бы обратно к Джанни. Так что либо он сделал расчетливое предположение, что Паук выложит деньги, либо ему было все равно, потому что была цель покрупнее.

— Какая цель?

Когда Деклан молча смотрит на меня, я понимаю, какова его цель. Вернее, кто. И теперь я по-настоящему разбита, потому что без тени сомнения знаю, чего добивался Джанни. Я закрываю глаза и изо всех сил стараюсь не закричать.

— У Энцо был страховой полис на десять миллионов долларов на мою жизнь. Я узнала об этом только после его смерти. И продолжала выплачивать страховые взносы, но сменила бенефициара на Джанни. В то время Лили еще не было восемнадцати, иначе это была бы она.

Куинн говорит: — Десять миллионов? Зачем ему было так беспокоиться всего за десять миллионов?

Я открываю глаза и обнаруживаю, что Деклан смотрит на меня, ожидая моего ответа. Он уже знает.

— Это была всего лишь вишенка на торте. Настоящие деньги — это то, что я унаследовал после смерти Энцо.

— Двести сорок миллионов долларов, — тихо произносит Деклан.

В шоке Куинн поворачивается ко мне.

— Что?

— Да, парень. Твоя жена богата.

После минуты задумчивого молчания Куинн говорит: — За исключением того, что на самом деле она не моя жена, не так ли?

Я не могу смотреть на него. В его голосе слышится нотка окончательности, как будто он только сейчас осознает, что наш отказ от брака — это катание по очень тонкому льду. Я говорю: — Это ничего не меняет между нами, Куинн.

Деклан говорит: — А что, если бы тебя назначили капо Пяти семей? Это что-нибудь изменило бы?

Ошеломленная, я смотрю на него широко раскрытыми глазами, а мое сердце учащенно бьется. Мой мозг начинает работать быстрее. Я думаю о странной встрече с главами других четырех семей в тот день на складе, о том, как я почувствовала, что происходит нечто большее, чем то, что они сказали, и у меня по спине пробегают мурашки.

Я также знаю, что здесь я должна действовать очень осторожно, потому что у меня нет возможности узнать, ловушка ли это, записывают ли меня и как Деклан О'Доннелл получил в свои руки всю эту информацию. Если уж на то пошло, Мафия по-прежнему остается врагами. Без этого свидетельства о браке, наших отношений не существует.