Мы оба посмотрели на играющую компашку детей.

Они спорили, на что играть, потому что их родители обязательно на что-то играют. Решили играть на игрушки, и сейчас ищут что поставить.

Тут же замечаю, как заходит воспитательница.

Она оглядывает все ли нормально, кивает и уже собирается уходить. Я резко встаю, за шаг сокращаю дистанцию и беру её за руку.

— Госпожа воспитатель…

Она аж перепугалась резкому карапузу.

— Что такое… мальчик? — улыбнулась она, ещё не зная моего имени.

— А почему одни детки там, а длугие здеся? — строю младенца.

— Ну потому что… это… ну там играются, — улыбнулась она.

— Почему вы не дадите им иглушек как нам?

— Потому что у нас общие на всех. У нас же они не бесконечны.

— А почему вы лазлешаете нам делжать все иглушки?

— Потому что… ну…

— Т̘͍е̭̻б͕̼е̳̘ л̘̝у̺̘ч̖̪ш͕̥е͈̜ о͙̮т͉͍в̰̰е̘̼т̟̣и̖̱т̙̯ь̯̯,̗̣ ч̝ͅе̯̬л̱̫о̩̝в̩̘е̘̮к̗̦.̫̹

Наречие выходит из горла и волнами проникает в мозг и душу воспитательницы. Страх пробирает её насквозь. Она услышала самое подсознательно страшное и напрягающее.

— П-потому что… — она посчитала, что лучше ответить, чем ждать ответки, — Нам так сказали.

— Понятно.

Я пошёл обратно.

Выдыхаю. Значит это не порицается, и в этом часть смысла. Сегрегация. Касты. Как там говорила директриса? Здесь выращивают элиту? Ну, значит акцент здесь на сильных, а не на всех. И демонстрация силы, пусть и такой детской — поощряется.

А что до слабых детей? Да всё просто — либо они терпят и ничего не говорят, например, если не богатые и попали сюда своими силами, чтобы не подвести родителей. А кто говорит — тех и забирают. Их здесь нет. Всё просто. Либо остаёшься, либо нет.

Естественно, здесь не осознанная сегрегация. Умные и сильные берут лучшие игрушки не отдают, а воспитатели ничего не делают, потому что в этом смысл — это буквально инкубатор мелких манипуляторов и гениев. В этом смысл программы. Я уверен, что такой садик лишь в паре городах, и это просто эксперимент.

Тупо? Возможно. Но на то это и эксперимент, чтобы попробовать.

Проблема лишь в том, что я оказался в самом его центре, и моя детская душа… приходит в ярость.

— О, я знаю что! — поднялся какой-то большой, пухловатый мальчик, — Сейчас.

Мы с Максимом следили за всем происходящим.

Большой рыжий мальчик пошёл к первой комнате, заглянул, ничего не нашёл, цыкнул, и пошёл к третьей. Заглянул в неё.

— О! — увидел он, — Дениска, дай бакуган!

Я иду чуть в сторону, чтобы рассмотреть внимательно. Ага, вижу. Мальчик, на которого он указывал, сидел в центре и играл с чем-то круглым. Выглядит классно. Тоже такое хочу.

Дениска испуганно заозирался.

— Я?.., — указал он на себя.

— Ну да-да! Дай бакугана. Пожалуйста.

— Я… это мой!

— Ну я верну!

— Н-нет! Не вернёшь! Никому вы не возвращаете! — его голос задрожал.

Все в этой комнате были… ну, обычными детьми. Все здоровяки у нас. А с учётом, что многие в старшей группе почти первоклашки, такое осознанное поведение — вполне может быть.

Я смотрю на Августа. Он лидер группы и ему это останавливать. Но он… не обращает внимания. Просто сидит и играет в карты.

Смотрю на Максима. Он смотрит на меня. В его глазах разочарование.

Понятно.

— Да дай сюда! Ну я же пожалуйста сказал! — настаивал здоровяк.

— Н-не дам!

— А я… я сам сейчас возьму! Дурак ты! — он шагнул к нему навстречу.

Мальчик попятился, споткнулся и упал на задницу. Толстый быстро подошёл, взял его за руку и попытался достать бакугана из ладони. Все отстранились. Наблюдали. Отводили глаза — им было стыдно, что такое происходит.

Унижение… злость… обида…

— О-отдай! — закричал Денис.

— Это ты отдай! Я же верну!

— Не вернёшь!

— А ну быстро отдай! Я тебя… сейчас стукну! — он задрал кулачок.

Дениска зажмурился и отпустил бакугана. Всё. Толстый победил.

Он довольно подставил его на свет, улыбнулся и осмотрел трофей. Он явно ему нравился.

— Хе-хе, — залыбился он, — Вот это постав…

К этому моменту я уже стоял в третьей комнате.

Хватаю его за запястье.

— А⁈ — толстый испуганно оборачивается, — М-михаэль?

— Отдай.

— Бкугана? Тебе? Да мы тебе второго…

— Денису. Это его.

Он распахнул глаза и нахмурился. Такого он не ожидал.

Или?..

— Ты что… не за нас? Не с нами? — спросил он, щурясь и вглядываясь в мои глаза, — Ты с ними⁈ По тебе было видно!

Я посмотрел на детей.

Обычных детей. Нормальный. С которыми можно общаться. А не с тем серпентарием, где я провёл два дня.

— Я сам по себе, — сказал я.

— Как Морозов⁈ Вы все стобальники такие⁈ Умные да? Сильные да⁈ А вот не отдам! — он попытался выдернуть руку, — Это мой…

— О̲̰Т̪͖Д̼̺А͖̭В̺͈А̼̼Й͓̩,̺̖ Н̪͕А̣͙Г̠̭Л̝͖А̤͓Я̞̖ Ж͎̲И͉̝Р͉͇Н̱͔А̩̫Я͕͕ Т̣͚В͔̤А̭͇Р̗͚Ь̮̦!

Не голос. А рык. Вопль. Что-то чудовищное вырвалось из моего горла. Пухляш споткнулся и упал, широкими глазами глядя на меня.

Вот тут слышу, как поднимается Август со своей компашкой. Краем глаза вижу Катю за углом другой комнаты. Слышу шаги Максима.

Вижу взгляд зашуганных детей.

Я огромен. Я больше всех. Стоял с задранной рукой, с отобранным бакуганом. И враг лежит под моими ногами.

Осталось лишь решить.

И я решил.

Я разворачиваюсь к Денису и протягиваю бакугана.

— На.

Игрушка падает в руки владельца.

— Так и знал, — вздохнул выглядывающий Август, — Лицо у тебя недовольное было. Скучное. Не наш ты. Ну и оставайся здесь! Пожалеешь ещё. Вася, вставай давай!

На дрожащий руках и ногах, с глазами, полными ужаса, пухлый Вася поднялся, со страхом на меня оглянулся и медленно пошёл, весь сжатый и трясущийся.

Катя хмыкнула и довольная ушла в свою комнату. Теодор цыкнул. Максим стоял рядом, караулил проход из комнаты с Августом.

А дети третьей комнаты на меня смотрели.

— Ну и зачем? Понтуешься да? Сильный самый, да? — спросила какая-то рыжая девочка с веснушками, — Ты легко можешь с ними играть, у них даже вертолётики есть! Чего к нам пришёл⁈

Я на неё посмотрел. Потом на каждого молчащего ребёнка.

Я не хочу быть лидером. Это нудно. Это не моё. Мне лень. Да и в ясельной группе я им быть перестал почти сразу же, как добился своего.

Идеальные условия — вот что мне нужно. И если нужно поменять стратегию, адаптироваться к ситуации, чтобы зажить как я того хочу — значит я поменяюсь.

Этот мир для меня. Земля — мой дом. И свой дом я сделаю уютным.

— Дети. Вместе. Сила, — сжимаю ладони и, развернувшись, иду в дальний угол, подальше от всех.

Их больше. Я умнее.

Я перестрою этот мир так, как желаю. Я хочу комфорта в своём доме.

— Август — тяжёлый оппонент, — тихо говорю я Максу, — Давай думать.

Это было начало детской войны двух гениев. Меня и Августа.

От автора:

Я делаю это редко, но порой хочется.

Друзья! Напоминаю вам о лайке. Если вам нравится история, нравится книжка, то пожалуйста, тыкните сердечко! Это важно как для книги, так и для автора.

Буду очень благодарен!

Я не думал, что это произойдёт. Не думал, что мне предстоит это пережить. Я рассчитывал, что всю мою голову будет занимать план свержения власти в садике. Что я буду заниматься именно этим!

Но то, что произошло сегодня никак не укладывается в голове. Это было внезапно. Совершенно.

Через дыру в потолке лил дождь. Горящие вокруг здание гремело и рушилось. Я сидел на коленях, не обращая внимания на тяжёлые капли, бьющие по затылку.

«Суви… Суви!»

Я держал малышку на руках. Её карие, стекленеющие глаза смотрели на меня. Её жизнь утихала, а сознание меркло. Девочка дышала медленно, но размеренно. Она понимала — это её последние секунды.

— Нет. Нет! — дрожащими руками я придерживал её голову, — Не уходи!