— Пелвое место, — улыбаюсь.
— Ай-й-й-й маладца! — разноглазый батя потрепал меня по волосам.
Все начали меня обнимать. Мама целовать. Папа тоже хотел, но я дал ему в бородатую морду, чтобы не лез — я не маленький! А от мамы можно.
— И всё же, как ты это сделал? — спросил отец.
— Да там… это… я плосто…
И тут дверь в раздевалку открывается. Мы поворачиваемся и видим…
Ту самую воспитательницу, которая валила меня на первом экзамен, и которой не было на пересдаче.
— Да? Что-то нужно? — спросила мама.
— Я… — она поджала губы и отвела глаза, — Я… хочу извиниться и сознаться. И всё рассказать.
Глава 15
Я позвонил своей убийце. Она призналась.
Ну… на самом деле не позвонил, а она сама пришла. Да и не убийца, а один из людей, хотевших меня завалить. Но в самом деле призналась!
— То есть вы хотите сказать, что не знаете нанимателя? — уточнил Тихонов.
Мы сидели в следственном кабинете. Все мы. Я, батя, мама, и воспитательница. И Тихонов, к которому мы все сразу и пошли.
Воспитательницей была молодая рыжая девушка, может лет двадцати пяти. Взгляд у неё поникший, всегда опущенный вниз. Она ни разу не посмотрела нам в глаза.
— Нет. Все предложения и деньги приходили анонимно, — ответила девушка, — Простите. Я не могу сказать, кто заказчик.
Да чёрт возьми!
Очевидно Теодоры. Но увы, старший из них оказался умнее тупой обезьяны — следов он не оставил. А предположения… да Тихонов ими подотрётся. Это как его минус, так и плюс.
— И почему же вы решили сознаться? — давил Тихонов, не отрывая от неё взгляда.
— Стало тошно с себя.
— А когда брали деньги — тошно не было?
— … — девушка не ответила.
Полицейский выдохнул и взглянул на нас. А что мы? Ни опровергать, ни подтверждать здесь нечего. Ей просто дали денег и сказали закрыть глаза на происходящее. Она просто пешка.
— Деньги у вас? — вздохнул полицейский.
— Да…
— Сколько?
— Миллион сто.
— Особо крупный, значит.
Воспитательница дрогнула. Она всё это время смотрела в стол, но именно сейчас показалось, что её взгляд застыл, прикипел к одной точке.
Ужас её парализовал.
— Указать на соучастников можете?
— Н-наверное… да… — её голос дрожал.
— Значит содействие с раскаянием и самоличной явкой. Пам-пам-пам… — он сложил пальцы в замок и откинулся на спинку кресла, — Интересно выходит…
Мы с родителями переглянулись.
Всё. В принципе, всё здесь понятно. Она пришла и созналась, и мы пошли к Тихонову. Он поспрашивал, и очевидно, начинает расследование.
К сожалению, на заказчика не выйти.
Если воспитательница сдаст остальных скотин — полетят и остальные скотины. И вот они уже с поличным не пришли, плюс наверняка получили больше, ибо и роль их больше.
В общем, чувствую, пошёл долгий и кропотливый процесс, который не факт что завершится. Исполнители есть, нанимателя нет.
Впрочем, у этого есть огромный плюс — теперь я под защитным куполом. Я эпицентр заварушки, и пытаться провернуть такое ещё раз — это почти гарантированно себя сдать. Так что, в принципе, главного мы добились — защитили меня.
Осталось решить…
— И что же с вами делать?.., — вздохнул Тихонов, глядя на девушку.
У той в глазах туман. Всё, её жизнь окончена. Взятка в особо крупном — это либо пожизненный долг, либо шесть лет тюрьмы, что порушит всю твою жизнь. И она пришла сюда сама. Сама сдалась! Она сама навлекла на себя эту участь!
И в этом… была проблема. Лично для меня.
Она созналась, даже не зная, что я пересдал — её на втором экзамене не было.
Она угробила свою жизнь просто из-за того, что ей стало с себя тошно. Вот и всё. Обычное раскаяние.
«Блин…», — хмурюсь я.
— Вы признаёте свою вину?
— Да… — пробормотала она.
— Вы согласны содействовать следствию?
— Да… во всём…
Тихонов кивнул и замолчал. Ему говорить нечего. Дело надо начинать. Но почему-то мы всё ещё здесь сидим.
Маме было без разницы. Она невероятно зла, что будет с девушкой ей без разницы. Она просто хотела наказания для всех, кто это устроил. Но вот батя…
— Что с ней будет? — спросил он.
— Когда заявление напишете и показания дадите — ничего хорошего. Либо четыре года, либо семидесятикратный штраф от взятки.
— То есть, дело ещё не начато? Несмотря на все слова? И она не подозреваемая?
— Пока это просто слова, — не двузначно пожал плечами Тихонов.
А-а-а-ах ты морда полицейская! Ах скотина! Я думал он вообще непоколебимая машина закона! Но даже у него есть совесть!
Дело он не начал. Пха! Ну конечно. А то что мы буквально в участке и говорим под запись — это так, показалось, да? Да не хочет он её так сильно сажать! Хотел бы — запаковал, возможность есть. Но нет, он даёт нам выбор.
И мы должны выбирать. Должны… решить её судьбу.
Отец посмотрел на меня.
Да. Точно. Всё это связано со мной, и всё будет так, как решу я. И вопрос лишь в том… а чего хочу я?
«Чёрт…»
Хочу ли я такого наказания для человека сожалеющего и сознавшегося? Да дура она. Молодая дура! Повелась на деньги, и теперь сильно сожалеет!
Но даже так, она единственная кто сознался. Я вижу по её глазам, как съедает её совесть.
Она заслуживает наказания. Безусловно. Я не ангел и быть им не хочу. Но какого?
Пора решать.
— Я… хочу облегчить ей наказание, — я нарушил гробовую тишину.
Девушка резко вскинула голову и посмотрела на меня. Тихонов не пошевелился, разглядывая свои пальцы.
— Уверен? — спросил отец.
— Некотолые достойны втолого шанса, даже если не плавы.
В прошлом я был никому не нужен. Все меня либо боялись, либо ненавидели.
Но мне выпал второй шанс. На любовь, друзей, семью. На счастливую жизнь. Уж кому как не мне ценить возможность всё исправить?
И кем я буду, если, получив второй шанс, не буду давать его другим?
Может я пожалею. Может это детский поступок. Но сейчас я хочу разорвать этот круг ненависти и сожалений.
— Что-ж, тогда пишите заявления и все претензии, — поднялся Тихонов, — А вы, гражданочка — езжайте домой. Сколько, говорите, взяли? Миллион? Ну сколько найдём, столько и запишем.
Девушка с шоком посмотрела на Тихонова. Она не верила. Свет вернулся в её глаза, а дыхание замерло, будто боясь спугнуть то, что происходит.
Она прикрыла дрожащие губы руками и, взглянув на меня…
— Спасибо… — прошептала она.
Я улыбнулся.
Ай, дура ты, что с тебя взять. И я дурак. Ну и чё теперь, обоим страдать? Всё хорошо, что хорошо…
«Событие влияет на ваше тело»
«Кх!», — я поперхнулся внезапному покалыванию в голове.
— Я… я на благотворительность всё отдам! — сказала едва дышащая воспитательница, — Я…
— Гражданка, ну вы дура⁈ — не выдержал Тихонов, — Что вы отдадите? О чём вы? У вас есть деньги? Хотите сразу посчитать?
— Н-ничего нет! — запищала она, — Я побежала!
— У вас три часа!
Никто не заметил, как у меня буквально случился приступ, и я не мог вздохнуть около минуты.
«Рой… что это было⁈»
«Не знаю»
Ох, мать моя женщина…
Да что за фигня с моим прошлым? Я теперь вообще не понимаю, что его провоцирует!
* * *
Когда мы вернулись домой, там уже была бабушка. И когда мы всё это ей рассказали…
— То есть, этих сыновей блядушных коров, даже не поймать⁈ — воскликнула она, — Да мы же знаем кто это!
— У нас нет доказательств… — вздохнула хмурая мама.
— Так это… давайте их того, и всё, — бабушка провела по шее, — Вон, Кота отправлю. Он от врага может только кровавое облако оставить. Дело одной ночи, и нет ваших Теодоров. Чего ждать?
Чо-о-о-о⁈ Мама аж рот открыла. Мы все переглянулись.
Скажу честно… бабушка умеет заинтересовать! И идеи у неё хорошие! Я думал оно сумасшедшая, а она на самом деле очень умная и абсолютно разумная!
