Часовых было двое, один у ворот и один у казармы, в которую превратили здание управления. Хорошо еще, что от управления не было видно ворот, вот потому сначала пограничники сняли первого часового у ворот и потом второго у здания управления, после чего разведвзвод тихо просочился внутрь. Работали ребята ножами, и спустя пять минут живых немцев на территории МТС не осталось.
Наших пленных мы нашли в одном из сараев, где оказалась крепкая кладовка, куда их и запирали на ночь, давая с собой ведро для отходов. Пленные были из дивизионной мастерской по ремонту вооружения, их захватили всех вместе, правда, документов их тут не оказалось, а мы все в конторе тщательно обыскали, но для них это и не так страшно. Они с радостью к нам присоединились, сами попросились, а затем стали все показывать, где что лежит и в каком это состоянии.
На МТС стояли два пятитонных грузовика, и в них мы сразу стали грузить оружие и боеприпасы, погрузили за полчаса, так как людей хватало. Пометив на карте место в пяти километрах отсюда, я отправил туда оба грузовика с десятком бойцов, и спустя полтора часа грузовики вернулись пустые. За ночь они сделали еще четыре рейса, вывезя пару тысяч винтовок, под сотню пулеметов и почти все патроны.
Утром, забрав все, что могли унести на себе, и снова загрузив грузовики под завязку, мы ушли, поджигать остатки не стали, не хотелось раньше времени привлекать к себе внимание. В лесу, на месте съезда грузовиков с лесной дороги, очень тщательно замели все следы, даже посадили пару кустов в проходе, куда и съезжали машины, разумеется, выкопав эти кусты далеко в стороне, после чего полили их и засыпали свежую землю листвой. Теперь никто не мог сказать, что тут проезжали машины.
Через пару часов на отдых и обед бойцы освободили грузовики, после чего я велел загрузить в них три десятка «максимов» и побольше патронов. Примерно в полутора десятках километров от этого места проходила железная дорога, и туда вела через лес узкая полузаросшая дорога, вот по ней мы и отправились, правда, не все, с собой я взял только одну роту, так как больше людей мне не требовалось.
На место прибыли к вечеру. Оставив грузовики и навьючившись, как ишаки, мы двинулись вдоль железки и отошли на несколько километров в сторону. Наконец, сгрузив все, облегченно выдохнули, после чего я приказал на расстоянии в сотню метров разместить все три десятка пулеметов.
Поставив рядом ящики с пулеметными лентами, а их, слава богу, хватало, мы стали ждать. Еще в лагере я гонял всех бойцов не только с СВТ, но и с пулеметами, «максимами» и «дегтярями», чтобы каждый боец их знал и мог при необходимости стрелять из них. Пускай из них все равно не получится опытных пулеметчиков, но по крайней мере они смогут из них стрелять и перезарядить.
Пришлось пропустить пару эшелонов к фронту и один в тыл, пока не показалось то, что мне было нужно. Это был эшелон с пехотой, первыми шли два пассажирских вагона для офицеров, а затем теплушки, в открытых дверях которых виднелись немецкие солдаты. Огонь мы открыли, как только показался первый вагон, пулеметы били непрерывно в быстро проносящиеся вагоны, мгновенно превращая их в решето. Среди патронов были и зажигательные, а потому вагоны стали быстро разгораться, сухое дерево их стенок вспыхивало на раз, тем более что этому способствовал ветер, и скоро вдаль уносился пылающий эшелон с расстрелянными вагонами.
Машинисты, пользуясь тем, что по их паровозу не стреляли и сам паровоз не поврежден, постарались побыстрей выйти из зоны обстрела. Лишь отъехав с пару километров, они притормозили и только для того, чтобы отцепить от паровоза пылающие вагоны, после чего рванули дальше. Те, кто уцелел при обстреле, сгорели в вагонах, лишь небольшая часть немцев смогла спастись, причем из раненых не выжил никто, они просто не смогли покинуть горящие вагоны и сгинули в огне.
Мои бойцы с радостью смотрели на уносящийся прочь эшелон, который начинал активно разгораться. Вот уж они отвели душу, когда всаживали в проносящиеся мимо них вагоны пулеметные очереди. Идти обратно было чуть легче, так как мы расстреляли почти все патроны. Вернувшись к грузовикам, сгрузили в их кузова «максимы» и с чувством выполненного долга двинулись назад. К основному батальону вышли только под утро, после чего я велел сделать небольшой привал.
Через четыре часа, позавтракав, нагрузили грузовики в первую очередь винтовками и патронами, с четырьмя десятками ручников двинулись в обратный путь, разумеется, перед этим тщательно замаскировав оставшееся вооружение и боеприпасы. Тащить все с собой я не хотел, там ведь у меня тоже временный лагерь, сколько там пробудем, не знаю, а перетаскивать постоянно с места на место тонны груза желания нет. С собой я взял все те же СВТ, благо, что на сборном пункте их оказалось под тысячу. Всего забрали с собой половину винтовок, пять сотен, это в расчете на возможное пополнение.
Двигались осторожно, по малонаезженным лесным дорогам, чтобы не оставлять явных следов. В лагерь вернулись на следующий день, грузовики спрятали на подходе, а груз в два приема перенесли на себе. Теперь у нас было достаточно оружия, в лагере даже образовался большой запас, и теперь нужно снова пополнять личный состав. Кстати, с СВТ в комплекте шел и штык-нож в ножнах, вот я и велел всем своим бойцам поменять у себя на поясе немецкие штык-ножи на наши, от СВТ, но и немецкие оставил бойцам, они их себе в сидоры спрятали, тут, как говорится, свое карман не тянет.
Покинули лагерь на следующий день и снова практически полным составом, оставив только охрану и хозобслугу. Снова двинулись далеко в сторону от лагеря, пробирались весь день по лесам и к вечеру пришли. Ночевали в паре километров от дороги, а затем, выделив прикрытие из бойцов с четырьмя «максимами» на каждую сторону дороги, засели в засаде. До полудня ничего не попалось, только проходили мимо немецкие колонны в сторону фронта, и вот уже после полудня появилась большая колонна наших военнопленных. Дождавшись, пока она поравнялась с нами, открыли огонь, пулеметами работали только в голове и хвосте колонны; в этот раз без раненых со стороны пленных не обошлось. Они, как только мы открыли огонь, бросились на конвоиров с противоположной от нас стороны. В этот момент послышалась стрельба и от одного из заслонов. Немецкая пехотная колонна как раз двигалась навстречу пленным, в сторону фронта, вот именно ее и встретил мой заслон.
Четыре станковых пулемета буквально скосили голову немецкой колонны, но немцы не растерялись и уже вовсю вели ответный огонь. Приказав всем двигаться за мной, рванул в лес, правда, оставив небольшой заслон уже с восемью ручными пулеметами, а в это время начал отход и заслон с «максимами».
Немцы, увидев, что заслон отходит, рванули за ним и напоролись на огонь ручных пулеметов в упор, который основательно проредил самых нетерпеливых. Увидев, что наглые русские отходят в лес, немцы притормозили, не только опасаясь снова попасть под пулеметный огонь, но и не желая снова попасть в засаду. Если вначале их обстреляли четыре станковых пулемета, то чуть позже к ним присоединились шесть ручных пулеметов, и что будет дальше, а судя по следам, тут еще и колонну русских пленных освободили, сколько еще тут русских, неизвестно. Вот и пришлось немцам прекратить преследование.
Когда со стороны заслона открыли огонь, то я рванул в лес, разумеется, прихватив и пленных, а их было больше полутысячи, на первый взгляд. Пока мы бежали через лес, пара сотен пленных отделились от нас и рванули в сторону, препятствовать им я не стал, баба с возу, кобыле легче. Доверия к ним у меня уже не было, а зачем мне бойцы, к которым у меня не будет доверия, так что они сами решили свою судьбу. Когда мы убедились, что немцы нас больше не преследуют, то с бега перешли на шаг, а скоро и вовсе остановились. Как раз появилась большая поляна, на которой я всех и собрал. Тут нас догнал и заслон, бойцы которого очень запыхались, все же тащить на себе станковые пулеметы очень тяжело. Построив с одной стороны своих бойцов, а с другой – освобожденных пленных, я представился им и предложил всем желающим присоединиться к нам.
