Бойцы Севастьянова выгребли все запасы снарядов, на пару боев как минимум им хватит, а дальше это уже будет головной болью Севастьянова – обеспечивать их боеприпасами. К утру мы отошли на свои позиции, и до самой второй половины дня было тихо, видимо, немцы приходили в себя после нашей ночной вылазки, а затем в небе появились немецкие самолеты, и почти два часа в небе крутилась карусель: одни улетали, другие прилетали. Без потерь не обошлось, мы и зенитки немецкие утащили, и когда немцы попытались бомбить с пикирования, то огребли от нас. В итоге бомбили с высоты, не рискуя больше пикировать. Укрепления они, конечно, порушили, но не очень сильно, и потери у нас были небольшими, основная масса бойцов сидела в лесу, так что потом они быстро восстановили укрепления.

А вечером я пришел прощаться с генералом Севастьяновым, толку от моего сидения тут больше нет, вот начальство и дернуло меня назад, к штабу. К тому же стали подходить отошедшие от старой линии обороны части, так что фланги Севастьянова оказывались прикрыты, правда, как вскоре выяснилось, ненадолго. Немцы прорвались в других местах, и пришлось Севастьянову с соседями спешно отступать, чтобы не оказаться в окружении, которое в итоге все же состоялось, причем большое, вся армия оказалась в котле. А я напоследок оставил Севастьянову полк гаубиц, который мы захватили последним. Расчетов на него у меня не было, мне и одного полка хватит, еще снаряды для него у немцев добывать нужно, так что оставил без сожаления.

Севастьянов пошел по моему пути, набрал расчеты с пунктов фильтрации и сборных пунктов, причем всех не нашел, но главное, отобрал наводчиков и командиров орудий и батарей. На роль заряжающих и подносчиков просто назначили здоровых физически бойцов, причем многие даже оказались рады, все же не в окопах сидеть, хотя все относительно и не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Дождавшись начала вечера, я попрощался с Севастьяновым и отбыл в штаб армии, кстати, прибившуюся ко мне танковую роту тоже оставил Севастьянову, ему она нужней, главное, как уже говорил, у генерала мозги встали на место, и он не будет бросать их в бессмысленные атаки, так что шансы выжить у танкистов достаточно высокие.

Мы двигались всю ночь, зато дошли без проблем и налетов, хотя у меня и есть машины с зенитками, но полной гарантии они не дают, так что я был только рад благополучно добраться до штаба армии.

Следующим утром я прибыл в штаб на доклад, подробно описал все, что со мной произошло. Здесь были командующий армией, начальник штаба, член Военного совета и начальник разведки. Слушали они меня очень внимательно, временами переспрашивая и уточняя, но судя по всему, остались очень довольны моими действиями. Наконец меня отпустили, дав пару дней на отдых и приведение себя в порядок. А мне было что делать, техника пока еще та, так что необходимо все проверить и подшаманить, тем более после выхода.

Когда капитан Прохоров вышел, генерал Костенко спросил присутствующих:

– Ну и как вам капитан? Все же не зря мы его оставили и дали ему определенную свободу действий.

– Так-то оно так, Федор Яковлевич, но есть сигналы по капитану, его в мародерке обвиняют, да и политработников запугивает, грозит за изменения его приказов чуть ли не лично расстрелять.

– Дмитрий Емельянович, не все ли равно, какого цвета кошка, если она мышей ловит? Про мародерку – так капитан берет только оружие, боеприпасы и продовольствие. Деньги и драгоценности они сдали в дивизии Севастьянова начфину, сегодня привезли из дивизии. А вот что касается запугивания… Знаете, а я частично с ним согласен, не след, когда политработники отменяют приказы командиров. Зачастую это создает лишние проблемы.

– Значит, Федор Яковлевич, вы одобряете его действия?

– В основном да, по крайней мере он самый результативный командир, вы согласны, Дмитрий Емельянович?

– Что есть, то есть, но все же следует обратить на это особое внимание.

Разумеется, что я не знал про страсти вокруг своей персоны, меня больше волновало восполнение потерь, все же хоть и немного, но я потерял своих людей, и теперь следовало по возможности восполнить эти потери. А через день все покатилось к псу под хвост, немцы опять прорвались, причем на флангах, и мы очень быстро оказались в окружении.

Начав движение вечером, мы за ночь спокойно доехали до Тернополя и уже утром расположились на своем старом месте. Я с самого утра отправился в штаб армии, и именно там меня и застало известие, что немцы прорвались сразу в двух других местах и армия уже полуокружена. В штабе поднялась паника, а я продолжал спокойно сидеть в приемной командующего армии, а что, мне, как говорится не привыкать. Подумаешь, окружение, вон, многие постоянно в них попадали и выходили, и я уже из одного окружения вышел, выйду и из этого. В любом случае я уже не сам по себе, необходимо доложить командованию о своем прибытии и дождаться новых приказов. В связи с паникой пришлось сидеть до обеда, хорошо, что я перед выходом основательно подкрепился, так что теперь просто дремал, сидя на стуле в приемной и откинувшись спиной на стену. Очень многие с удивлением на меня смотрели, они искренне не понимали, как я могу спокойно дремать, когда нас почти окружили немцы.

Наконец меня вызвали к командующему. Зайдя в его кабинет, а там было все командование армии в полном составе, я доложил о частичном выполнении задания. Слушали меня невнимательно, так как это уже потеряло всякую актуальность, а затем генерал Костенко неожиданно меня спросил:

– Капитан, что думаешь по сложившейся ситуации?

– С одной стороны, товарищ генерал, это ж… армию окружают, и даже если немедленно отдать приказ частям на отход, то все равно всех не спасем, они просто не успеют отойти.

– А с другой стороны?

– А с другой стороны, если не паниковать и правильно разыграть выпавшие карты, то можно максимально минимизировать наши потери и при этом очень больно щелкнуть немцев по носу.

– Это как?..

– Создать маневренные группы и, ударив навстречу, выйти в немецкий тыл и покуролесить там. Бить тыловые колонны противника и устраивать засады на его подкрепления, причем желательно в первую очередь на тяжелое вооружение, а в частности – на артиллерию. Разбить попавшие в окружение части по батальонам и дать им приказ сначала спрятаться в лесах, а затем, пропустив противника, начать бить его в тылу, устраивая засады. Правда, для этого требуются и командиры с мозгами, но даже пяток таких отрядов может навести большого шороху в немецких тылах и заставить их бросить на свою поимку значительные силы, тем самым оголив фронт и снизив состав передовых частей.

– Спасибо, капитан, пока свободен, но будь все время на связи.

Я вышел, удивительно уже то, что меня вообще спросили, что я думаю по сложившейся ситуации. Я ведь для них мальчишка, молокосос, простой лейтенант, которому вне очереди дали капитана, правда, удачливый. В любом случае, надеюсь, не пропаду, да и какую-никакую, но репутацию я себе уже создал, так что, думаю, высокое начальство все же будет прислушиваться к моим советам. Спокойно доехав до своего батальона, кстати, второй батальон пока так и остался со мной, я занялся текучкой.

Техники возились с техникой, а в ней постоянно что-то ломалось, вот им и приходилось чуть ли не каждый день что-то ремонтировать. Хлынов отправился на склады пополнять припасы, я ему велел попытаться выбить всего и побольше. Кто его знает, паника уже начала расползаться по штабу и окрестностям, так что на этом фоне, глядишь, чего и получится у моего завхоза выбить сверх положенного. Бойцы отдыхали в основном, я их решил не грузить, чувствую, уже завтра опять придется партизанить по немецким тылам, так что пускай сил набираются, пока такая возможность есть.

После ухода капитана Прохорова генерал Костенко спросил: