Южный Урал февраль 1797 г.

Весь день Вахромей, собирающийся уехать с атаманом — посвятил обучению личного состава и тщательному контролю за сборами. Не к теще на блины собрались, а до Миасса считай. Вскоре после разноса подъехали возчики Викула, отвезшие детей в Попадалово, загрузившиеся там свеклой и держа путь в Известковое. К обеду заглянул брат десятника — Ефим, начальник почтовой станции через дорогу.

— Ты чай надолго собираешься в отъезд, Вахромей? — Степенно начал Ефим. — Я переберусь к тебе с семьей на несколько дней? Тараканов да клопов выморозить, а то давеча господа проездом были. Сами бедны как церковные мыши, копеечки сверх почтового сбора пожалели, да ямщику чарку, а гонору как у князей. Ну попался тебе таракан во щах, выплюни на пол, зачем хай поднимать?

Казаки, присутствовавшие при разговоре — с осуждением покачали головами, разделяя мнение Ефима о чересчур изнеженных и брезгливых барах. Десятник по поводу временного переезда брата не возражал, попросив однако тщательно перетрясти скарб, с коим собрались заехать: «Только своих выморозили надысь, не завези нам на расплод!»

— У меня там щей пол-котла осталось, — Сделал «щедрое» предложение Ефим. — чегой добру пропадать, прикажи казакам, чтоб к вам отнесли, разогрели. Там и пообедать хватит, и повечерять.

Мужики встретили предложение начальника почтовой станции одобрительным гомоном, а Серёга с облегчением вспомнил о том, что с собой у них достаточно припаса, чтоб не пользоваться «гостеприимством» Ефима. Заодно озаботился покупкой барана в дорогу у крестьян, лишним не будет. Своих то Анисим берёг пуще зеницы ока, оставляя на развод.

Овечку, по габаритам больше напоминавшую песеля средних размеров, голодавшего с детства — крестьяне щедрому барину предоставили. Тут же за полчаса разделав и нарубив кусками. Участковый, разглядывая небольшую тушку — чаяния ветеринара по сохранению и размножению генофонда из двадцать первого века понял и разделил. «Ничего, и этого кабыздоха сварим, бульон нажористый выйдет, картохи туда и сала — съедим!»

После трех вечера вернулся обоз из Известкового, Серёга расспросил возчиков — производство работало штатно, можно было начинать подготовку к проверке режимного предприятия. Из саней достали охотничьи лыжи, познакомили казаков десятника с ними и даже успели потренироваться. Не горные и не беговые — встал и иди, подготовки особой не надо. А камус — не дает лыжам скользить назад, так что хоть в горку поднимайся не торопясь.

Вахромей лыжи оценил и повеселел ещё больше: «Этак то чего не воевать! Мигом через горку незаметно подкрадемся!» Участковый про себя подивился: «Эко его заело! Никак по сугробам в лесу собирался пробираться, по яйца в снегу? Недооценил я его самолюбие!» Наконец, ближе к вечеру — стали запрягать лошадей и не торопясь выехали на дорогу к Троице-Саткинскому заводу.

Новую Пристань проехали засветло, перебрались через Ай и как по заказу — стало садиться солнце. Продвинулись ещё немного и приметив удобное место — свернули в кусты перед горкой. Спрятали лошадей за густом ивняком и ольховником, что десятник посчитал излишней предосторожностью: «Да кто тут на ночь глядя пойдет, однова сторожа оставим». Серёга с ним не согласился: «Не дело спустя рукава к учебе относится, потом в бою аукнется!»

Споро разобрали лыжи, попрыгали — не звенит ли чего и тронулись в горку через лес. Уже на подъеме Серёгу стали одолевать сомнения, а стоит ли оно того. Но дабы не расхолаживать десятника с его казаками, которые целеустремленно перли вперед — промолчал. Как на зло — ночь намечалась безлунной, ну а под пологом леса и вовсе было хоть глаз выколи. Причем в прямом смысле — ветки так и норовили зрения лишить. Кое как, шепотом перекликаясь, идя цепочкой — по гребню хребта подобрались к лежащим внизу строениям Известкового.

Держа курс на огоньки из окон и нещадно дымившие печи — стали осторожно спускаться, что далось тяжелей подъема, особенно непривычным к лыжам казакам Вахромея. Добравшись до границы вырублено леса — замерли, наблюдая за беспечной жизнью не подозревающего о нависшей над ним опасности поселения. Здесь, в тени деревьев, раскинувшаяся в распадке стройка лежала как на ладони.

— А это что⁉ — Растерянно вопросил Вахромей. — Никак наш обоз обнаружили и ведут?

— Не, — авторитетно возразил его казак, — у нас шесть саней было, а тут восемь едут, никак купцы какие. Только что это они на ночь глядя?

«Ну Егор, ну жучара!» — Серёга сразу понял, что это за обоз и почему вечером: «То-то сахара в последнее время мало отгружает. Галка жаловалась, мол для заводов приберегает, им отправить хочет. А он тут втихаря левый сбыт наладил! Ну держись, сейчас за всё прилетит, и за ненадлежащую службу безопасности, и за макли!»

На территории химического производства тем временем запалили несколько факелов и в их свете явственно было видно, как лошадей с санями провели к двум приземистым строениям. Не иначе, как к складам. Народу на улице прибавилось, увиденное участковому не понравилось: «Совсем ничего не боится, в наглую действует! Мог бы и втихаря делишки обстряпывать. А не эдак напоказ, зато как пел, про воспитание местных личным примером!»

Тем временем две фигуры с факелами подошли к ограде, примыкающей к подножию горы. Начали махать осветительными приборами, а один даже подпрыгивать от экспрессии. Издевательски выкрикивая в сторону леса голосом Егора:

— Эй, диверсанты! Вылезайте на божий свет к людям! Операция Ы провалилась! Ужин готов, хорош уже там отсиживаться и пыхтеть! Слезайте с горы, партизаны!

Участковый, ища сочувствия — обернулся к десятнику: «Вот как так, Вахромей⁉ Всё тщательно спланировали, подобрались скрытно, да даже обоз укрыли, а они⁉» Вахромей, в отличие от Серёги — был доволен: «Всё как ты учил! Опора на местное население — первое дело! Думаю, что ещё утром Викуловские рассказали, как ты нас врасплох захватил. А Егор чай не дурней тебя…»

«Спускаемся!» — Махнул рукой участковый и тщательно скрывая досаду, первым двинулся с горы, держа курс к воротам. Не через забор же с лыжами корячиться. Заходя на территорию комплекса, Серёга состроил индифферентную рожу — кирпичом. В ответ на дружественные и шутливые приветственные возгласы. Егор, щадя самолюбие брата — глумиться не стал: «Лошадей ваших распрягли и обиходили, казаков к своим в казарму определю, а ты айда ко мне, покажу свое хозяйство».

Проходя через КПП к лаборатории — Серёга одобрительно отметил поставленную охрану и глухой забор из горбыля, отделяющий временное жилище брата и несколько сараев для экспериментов от остального производства. «Может поедим вначале, потом экскурсия?» — Поинтересовался Серёга, за время подкрадывания к режимному объекту изрядно проголодавшийся. «Идем-идем, мы быстро! Я только телефон возьму, и в столовую, у нас вечером ещё сбор ячейки язычников, тебе полезно поприсутствовать будет».

— Братан, а ты не офигел со смартфоном⁈ — Вознегодовал участковый. — Всем же сдать велели!

— Я и сдал, — не стал спорить и что-то доказывать Егор. — но мне для работы надо, вот и взял, под роспись. А честно скажи, все сдали, на руках не осталось в деревне гаджетов?

Участковый, для которого это было больной темой — не ответил. Не жаловаться же брату, что по агентурным сведениям в деревне телефоны были. Другое дело, что почти все находящиеся на руках приборы были известны, заряжать то ходили втихаря в больницу со школой, в гараж и на ферму, где у Серёги были свои люди. Да что там население, у детей находилось несколько смартфонов в коллективном пользовании, причем это он узнал не от Мани. Та своих не сдавала, мало того — в первые же дни переноса, глядя отцу в глаза своими зелеными глазищами— заявила, что потеряла свой телефон. Искала-искала и не нашла, честное слово! Ага, вместе с зарядником сразу…

— А чо у тебя с родноверами? С Пантелеевскими стакнулся?

— Ага, — Егор запер покинутую лабораторию и вместе направились к посту. — Тут какая ситуация, батюшка наш Гнидослав активно лез в первые ряды язычников, так я придумал двухуровневую структуру создать. Малый и тайный круг из особо доверенных людей, с девизом: «Больше дела, меньше слов!» А поп пусть варится в большом кругу, для привлечения неофитов и теша свое самолюбие. Из них уже будем выбирать, кого до настоящего дела допустить можно и в малый круг пригласить.