Древлеправославных повязали, увели и Председатель подступился к участковому:
— Сергей, а не слишком ли жестко? Может, помягче как-то надо было договариваться? Нам ведь с ними жить дальше и работать, сам говоришь, грузоперевозки по реке в их руках.
— Не, договариваться с ними не будем. Это мафия такая, оттого и подмяли под себя всё, что не гнушаются ничем. — Просветил его Серёга. — Тут кто помимо них задумает по реке сплавится, так то пограбят, то убьют. А то и всё вместе. Достаточно на них нарыли уже, чтоб понять, что за публика. Ещё и Кузьма, спасший Маню, показания дает — закачаешься.
— Это которого она загипнотизировала? — Заинтересовался Захар.
— Какой гипноз, — поморщился участковый. — не было у неё времени и возможности, постоянно под приглядом была. В его случае обычная корысть роль сыграла, а именно награда в пять тысяч. И неудовлетворенность текущим положением в банде, то есть в скиту у староверов. Обучаемый попался и вменяемый, у нас опять же в больнице сколько лежал, хватило ума допетрить и правильную сторону выбрать. А может и да, эксперименты Мани над ним сказались. Короче, при медпункте он сейчас, просится на пмж в деревню. Понимает, что без нас его староверы достанут и показательно накажут. А нам он хороший повод для пиара, заплатим, пристроим к какому-нибудь делу, будет примером для других.
— Смотри, тебе видней, — делегировал полномочия Председатель. — лишь бы нам по весне транспортную артерию не парализовало.
— Не парализует, мы в этом году и не будем ничего сплавлять толком. Железо, что выделают, оставляют на сталь, а вот рейды на реке устроим. В лучших традициях борьбы с сомалийскими пиратами. — С угрозой пообещал Серёга.
Суворова всё таки определили в медпункт на обследование. Он как прилип к экрану телевизора, так не мог оторваться. На все увещевания о том, что нужно позаботиться о здоровье, с фатализмом отвечал: «Всё в руках божьих, сколько отмерено, столько и проживу! Отойдите, не заслоняйте!» Анатолий догадался и просветил Александра Васильевича, что у них не хуже телевизор есть, а фильмотека так даже больше. Сейчас лежал в палате, в которую ради такого поставили плазму. А Ермолова привела Маня, коротко сказав: «Надо!»
По результатам обследования Анатолий Александрович кратко проинформировал руководство деревни, что Суворов, на удивление — ещё достаточно крепок и бодр: «Вот она, теория естественного отбора в действии! Слабые умирали в детстве, а тех, кто выживал — ничем не убьёшь. Проблемы есть, не скрою, но мы сейчас кое что пофиксим, по остальному дадим рекомендации и препараты. Он в свои шестьдесят здоровей нашей молодежи! Подробностей не будет, врачебная тайна, но жить генералиссимусу ещё долго предстоит». С Маней Толян врачебной этикой не прикрывался, отчитался в деталях о Ермолове, заключив: «Хоть сейчас в ЗАГС!»
Приехавшего заседателя нижней расправы генералиссимус удостоил краткой аудиенции, где все заслуги в поимке преступников и раскрытию заговора отдал Серёге. Его же и назначил главным в намечавшейся операции по пресечению деятельности скита, на поверку оказавшегося гнездом смутьянов, разбойников и бандитов. По крайней мере, всю верхушку стоило волочь на разбирательство. Да и рядовых староверов перетрясти следовало, судьба Иструти была предрешена.
Заседателю же был предъявлен Карасакал, папка с показаниями и чистосердечным признанием. Чиновник обрадованно покивал, выслушав пояснения, затем с удивлением воззрился на шпиона и диверсанта:
— А где у него ухи⁈
— В лесу потерял, когда убегал. — Невозмутимо ответил Серёга. — Об деревья оборвал, вовремя поймали. За малым глаза себе ветками не выколол!
На следующий день Серёга, Ермолов, заседатель и сотник — отправились в скит, сопровождаемые солдатами и казаками. Переехав Кулемку и углубившись в лес, участковый попридержал подполковника: «Обожди, Алексей Петрович, разговор есть». Приотстали от основной группы, Ермолов сразу ощетинился: «Я люблю вашу Марию, и она меня тоже!»
— Мда, Лёха, у меня на тебя такие планы были, а тут Маня! — Стал сокрушаться Серёга. — Ну а раз любишь, женись!
— И женюсь! — Повеселел подполковник и тут же погрустнел. — Только через два года… Благославляете⁉
— Благославляю, куда вас девать… А с военной карьерой как думаешь? Или в отставку и наслаждаться семейной жизнью?
— Никак нет! — Возмутился Ермолов. — Я себя без армии не мыслю, и Мария меня в этом поддерживает! А в свете того, что довелось узнать, тем более службу не брошу!
— Это хорошо! Я хотел с Суворовым поговорить, чтоб тебя у нас до осени оставили…
Подполковник вспыхнул:
— Я сам не останусь! Летом такие баталии предстоят, в стороне отсиживаться не собираюсь!
— Понятно, — протянул участковый. — значит не после коронации Павел Петрович решил нахуевертить, а летом. С одной стороны крестьяне заняты будут сезонными работами, с другой, всё равно без крови и волнений не обойдется, судьба урожая под вопросом, потоптались по бабочкам называется…
— А зачем я вам⁈ — Снедаемый любопытством, спросил Лёха.
— Новое вооружение обкатать, не могу же я своего зятя воевать допотопным оружием отправлять. Беда только в том, что из относительных новинок у нас всего три сотни единиц, капля в море. Ты ведь артиллерист?
— Шляхетское артиллерийское закончил! — С гордостью подтвердил Алексей Петрович. — С особым отличием! В Польше попрактиковался!
— Ладно, я тебе для личного пользования подберу ствол, с запасом боеприпасов. Глядишь, ещё и с внуками понянчусь, ты мне живой нужен. А с Александром Васильевичем всё же переговорю, чтоб тебя к осени к нам отправили, кому как не тебе принимать и осваивать новые ружья и артиллерию. Поехали догонять, а то на нас оглядываются уже.
Иструть встретила приехавших безлюдьем и тишиной, солдаты принялись выгонять местных из домов. Собрали со всего скита человек тридцать. В основном баб с детьми, стариков и старух. На вопрос заседателя нижней расправы, где все мужики, отвечали что в работе, кто на заводе, кто в Известковом.
— Как бы не разбежались они, — растерянно проговорил заседатель, оглядывая толпу. — вы же говорили, что у них от силы половина мужиков в работы ездит?
— Всё так, — подтвердил участковый. — пяток в погребе нашем сидит, кто на работы и раньше ездил, те записаны. У нас строгий учет и контроль. А тех, кто внезапно воспылал любовью к труду, сегодня с утра повязали на местах. Обратно поедете и заберёте, у Егора и в заводе. А оставшихся мы проверим, кто не замаран, оставим. А вот скит расселяем, разжились тут. Раскидаем между заводом и химией, к нам несколько семей заберем. Чтоб не кучковались, верить пусть во что хотят веруют, а вот сбиваться в кучу не дадим!
— Справно то как живут, — заметил Пантелей, с интересом осматриваясь. — И дома добротные, и скотины вдоволь, даже разорять жалко.
— А и не надо, мы сюда отставных солдат переселим. — Озвучил Серёга давно принятое решение. — Бабы пусть собираются, сегодня вечером за ними приедут мужья. Кто фейс контроль прошел, конечно. И вечером же уедут, на новые места жительства. Без скотины, с минимумом скарба. Хорошо они тут так живут не за счет трудолюбия, так что дома и имущество передается отставникам. Пантелей, присмотришь? Чтоб без перегибов и беспредела!
— Там это, — Добавил сотник. — Три семьи на постах перехватили, скрыться хотели, их тоже в Челябу?
— Да, — коротко ответил Серёга. — И Азатовские батыры две семьи задержали, внезапно посередь зимы ощутили тягу к перемене мест. И что характерно, одеты прилично, бороды лоснятся, а из имущества с собой ничего. И денег впритык. Так что ты, заседатель, когда спрос учинять будешь, про ухоронки в загашниках их поспрошай.
— Коли солдаты здесь поселятся, — хохотнул Ермолов. — к лету большую часть припрятанного откопают…
Вернувшись в деревню, участковый велел вывести арестованных и принялся отправлять заседателя домой, больно уж часто он вертел головой по сторонам, с любопытством озираясь. Серёга подошел к нему: «Все показания у нас скопированы, среди фигурантов есть люди, которых или выкупить попытаются, или обелить. Не тебе в упрек, а чтоб за своими служащими приглядывал. кто следствие вести будет. А мы потом через Александра Васильевича поинтересуемся результатами. Люди тоже по головам записаны». Привели подслеповато щурившихся после погреба староверов, Карасакала с обмотанной грязной тряпкой головой, несколько его подручных из башкир. Под конвоем Азатовских подъехали двое саней с перехваченными семьями руководства скитников. Заседателю загрузили пару четвертей самогонки и скорбная процессия, под присмотром солдат — тронулась в путь.
