— Не написал, и правильно сделал! — решительно заявил Жека. — Родители и девочки письма пусть пишут. И я не писал. Да и он нам тоже. Придёт, скинет сапоги, встретим как положено, там и побазарим по серьезному. Захочет к нам в дело влиться — пусть. Нет так нет.

По вечернему городу поехали мочить московских бандитов.

Минут двадцать ехали по вечернему городу до продуктовой базы, и когда добрались, уже смеркаться начало. Освещения нет даже на центральных улицах, не говоря уже про частную тьмутаракань. Славян свернул с трассы и покатил по разбитой дороге, освещая темноту фарами машины. Вокруг дороги грязный снег, оттаивающий мусор, деревья, кусты, всякая дрянь. У этой базы Жека и завалил полтора года назад рэкетира, вымогавшего водку, когда хоронили деда. База к этому времени сдулась, и забрали её по дешёвке гости с юга. Летом и осенью приезжали сюда вереницы фур из Таджикистана и Узбекистана, гружёные овощами и фруктами. Зимой и весной фруктов не было, поэтому база работала частично, только те склады, которые были в аренде. Проезжая мимо ворот, Жека заметил две машины, стоявшие у сторожки.

— Охрана что ли? Или крыша?

— Не крыша... — покачал головой Графин. — Уже ихние ухорезы перебираются сюда. У них там гражданская война назревает. Так что сейчас и этих беспредельщиков добавится.

— Добавится, значит, убавим! — Кот проводил взглядом тачки. — Они тут скоро всё оккупируют, в этой краянке.

Добрались до частного сектора, и остановились, чуть не доезжая до нужного дома. Пора...

Чем отличается частный сектор в жопе мира от центра города? Правильно. Темнотой и собачьим лаем. Казалось, собаки везде. Их гавканье почти не смолкало и доносилось то оттуда, то отсюда, то со всех сторон сразу. Собаки реагировали на всё: на шум проезжавших машин, человеческие шаги, пьяные вопли, на лай других собак.

Оглядываясь по сторонам, пацаны подошли к калитке. Забор и в самом деле, как говорил Графин, обит старым кровельным железом, чтоб летом наркоманы и алкашня не пролазили внутрь усадьбы и не воровали всё подряд. Причём так было не только на этом участке, а во всей округе. С одной стороны, для хозяев плюс — вероятность воровства значительно уменьшалась. С другой стороны, минус — не видно, если кто-то к тебе придёт. Для того чтоб знать, что кто-то ломится в ограду, у каждой калитки ставили кнопку звонка. Придёт алкаш к цыге за палёной водярой или торчок за хмурым, позвонит в калитку, и к ней подойдёт хозяин дома. Через круглую прорезь в железе калитки примет деньги и сунет страждущему либо пузырь, либо чек.

Время сумрачное — ещё не ночь, а поздний вечер. Но ещё видно округу. Так пришлось бы бултыхаться в темноте.

— Бляха муха, фонари надо было взять. Скоро ничё не увидишь! — негромко сказал Кот.

— Ты собираешься тут всю ночь торчать? — возразил Славян. — Открывай эту халабуду! Сделаем по-быстрому дело и домой. И да, пацаны... Будет возможность, хоть одного в живых оставьте. Допросить надо. Кто, откуда, погоняло босса. Успели ли отзвониться.

Калитку в этой усадьбе закрывал врезной замок, закрытый изнутри. Странно. Хозяева не ограничились простой щеколдой, какую обычно ставили в этом случае. Однако Кот, поковырявшись, отворил замок. Калитка, чуть скрипнув, отворилась. К дому вела дорожка, расчищенная от снега. Сбоку в сугробе притулилась занесённая подтаявшим снегом пустая собачья будка. В доме в одном окне горел слабый мерцающий свет — похоже, в зале смотрели телевизор.

Славян первый зашёл на крыльцо веранды, ступая тихо, как мог. Красться приходилось осторожно — доски скрипели и могли выдать, что кто-то хочет зайти внутрь. Входная дверь, как и ожидалось, оказалась не закрыта — в деревнях привыкли не запирать дверь в дом, если закрыта калитка. В туалет побежишь посреди ночи, если приспичит и нет времени возиться с замками. Да и кого опасаться троим здоровенным лбам... Разве что Жеки с командой ликвидаторов...

Славян толкнул дверь и зашёл на ещё одну веранду, где, похоже, обедали летом: в полумраке виден стол и скамьи вокруг, отключённый холодильник в углу с металлической хлебницей на нём. Тут же за первой дверью прямо напротив была вторая, внутрь дома, обитая старым одеялом и войлоком, чтобы не пропускать холод. Ногой долбанув по ней, Славян со стволом в руке вошёл в прихожку, за ним Графин и Кот. Следом Жека. Пахнуло теплом от протопившейся печки, нос учуял запах еды, алкоголя и густой табачный дым. Бандиты пили. А пить опасно, если тебя выцепляют конкуренты...

Посреди зала был накрыт стол, наполовину пустой. Остатки роскоши в виде пустых тарелок и полупустых бутылок с бухлом стояли на нём, указывая, что совсем недавно здесь был пир. В углу импортный телевизор показывал боевик с видеомагнитофона. Блин! Это же новый боевик с Жан-Клодом Ван Даммом и Дольфом Лундгреном! «Универсальный солдат!» Про него до фига писали в газетах, что два именитых актёра сошлись в одном фильме.

На диване зависали два пьяных бандита, гогоча и матерно выражаясь. Ещё один, полуразвалясь жирным брюхом, спал в кресле.

— Вы кто, суки? — крикнул один, тощий, но жилистый парнишка в адидасовской майке, сделав попытку подняться с дивана, но Славян зарядил ему ногой в фанеру, и тот, коротко вздохнув, присел обратно. Графин рукояткой пистолета дал по голове второму, сидевшему на диване, и тот тоже отъехал, несмотря на здоровое телосложение. И бил-то не сказать, что сильно. Видать, пьяные были. Третий, лежащий в кресле, так и не очухался. Это был тот, кого избил сегодня днём Жека. Наверное, напился с горя.

— Осмотри дом, — распорядился Жека, дав указание Коту. — Может, ещё кто тут зависает. А вы свяжите этих. Вон, верёвка бельевая висит.

Сам зажёг свет и прошёлся по комнате. Обстановочка, как после какой-то бабки или деда. Старый шифоньер со всяким барахлом. Старинный диван и кресла, обитые красным жаккардом, и с деревянными ручками. Колченогий круглый стол посреди зала с бухлом и закуской.

Пока бандиты были в отрубе, быстро обыскали зал. Нашли и оружие — пару стволов и выкидуху.

— На поезде походу сюда приехали, — заметил Славян. — На самолёт хрен бы пушку протащили.

— У них по-любому документы должны быть, без них и на поезд билеты не продадут, — отозвался Жека, копаясь в ворохе бумаг на шифоньере. А было тут много чего. Свидетельства о приватизации, свидетельства на право собственности, договора купли-продажи. Всё на небольшие предприятия вроде хлебопекарен, автосервисов, спортивных клубов, сельскохозяйственных кооперативов. Нашлись и паспорта. Их Жека сунул себе в карман куртки.

— Во! — заржал Графин, ковырявшийся в шифоньере и нарывший в груде постельного белья пакет с деньгами. — Одни тысячные и много!

— Ну вот. Не зря смотылялись, — сказал Славян. — Бумаги на отжатые киндейки куда денем?

— Себе возьмём, потом изучим, — велел Жека. — Это не наше мутилово. Мы не знаем, чё за дела они творили, и как им всё это досталось. Может, за ними мокрый след тянется. А! Ну-ка ну-ка, это чё?

Жека углядел по названию фирмы договор о купле-продаже фирмы «Сибирь Аудит», а также регистрацию права собственности на некоего Салматова Артура Николаевича, жителя города Видное Московской области. Жека прочитал имя и недоумённо уставился на братву.

— Москвич. Точнее, Подмосковье. И даже адрес спалили. Улица Индустриальная.

— Знаю этого по слухам! — кивнул головой Графин. — Салмат погоняло. Московский авторитет из новых. Большой человек. По ходу, решил наш город окучивать. Заслал своих шестёрок. По ходу, сначала аудиторскую фирму отжали, потом уже с её помощью стали дирбанить всё, что есть.

— Нихера себе, — присвистнул Жека. — А Сахар старший знает? Или так... Решили по-тихому насрать на его территории?

— Может и по-тихому, а может, и по громкому, сказали, не рыпайся, а то замочим жену и дочь.

— Да ну! — рассмеялся Жека. — На Иваныча такие фортели не пройдут. Уж поверьте мне! У него целая мафия с Хромовым и гэбэшником. Не, ребята, вот в это я точно не поверю, насколько я знаю «тестя». Он же вояка бывший, тем более отмороженный. Да ему даже на Сахариху и на Елену Сергеевну насрать. Если его к стенке прижмут, сам их грохнет, чтоб не мучились и не было повода на себя давить. Вы что? Да он по крови, как по бульвару пройдёт — всё похер.