Приехал в «Престиж», долго ходил по пустому магазину, выбирая вещи. Купил чёрный солидный английский костюм фирмы «Барберри», три белых рубашки и три галстука разного цвета, несколько пар белья, английские чёрные туфли-«оксфорды», лёгкий серый плащ «Вестминстер». Подумав, приобрёл длинный классический зонтик, похожий на трость, с изогнутой деревянной рукояткой, и номенклатурную шляпу, по прозванию «федора», которую в СССР, да и в молодой России носили представители правящей элиты. Решил одеться классически, по-английски и чуть старомодно, памятуя, что придётся разговаривать с традиционными немцами. Игра в демократа с расстёгнутым воротом рубашки вместо галстука и бейсболкой на голове могла и не сработать в переговорах с истинными буржуями.

Стоя в примерочной кабине, надел всё, взял в руки зонт-трость и посмотрел в зеркало. На него смотрел молодой успешный европейский бизнесмен, представитель правящего класса из вековой династии. Пойдёт. Видон на миллион, как сказал бы Славян.

Для вещей хотел купить чемодан, но показался он ему слишком неудобным из-за твёрдого корпуса, поэтому купил большой дорожный кожаный саквояж итальянской фирмы «Карло Гаттини». С ним вид уже был совсем другой. Предусмотрительно взял зубную щётку в футляре, зубную пасту «Колгейт». Где они там в Германии будут жить, ещё неизвестно, а вот гостиница «Космос» основательно деградировала к тому времени, и сервис в ней стал источником анекдотов про советскую действительность.

За всё про всё отдал 100 тысяч рублей, и даже у продавцов этого солидного магазина, привыкших ко всему, чуть не упала чавка при виде чека. Это были тридцать средних зарплат по городу. Покупатели-то здесь заходили денежные, особенно из среды «новых русских», но тех, кто мог прийти, и одномоментно вывалить такую крупную сумму, было немного, и Жека находился в их числе.

Для расправы над Салматом, конечно, потребовалась бы спортивка, но какую-нибудь китайщину Жека рассчитывал приобрести в Москве и после дела там же и оставить — что таскать напрасно туда-сюда.

Приехав домой, послушал немного музыку, потренировался и лёг спать — ужинать не хотелось. Хотел почитать на ночь Лавкрафта, но не осилил даже одного рассказа — так и уснул при включенном ночнике, уронив раскрытую книгу на пол.

Утро встретило проливным дождём и соответствующим моменту настроением. Жека смотрел в окно, залитое струями воды, и видел только серую хмарь. И так-то нерадостный промышленный город в такие минуты выглядел сплошным адом. В такие минуты и при такой погоде, оставаясь наедине, Жека отчётливо чувствовал собственную ненужность и одиночество. Оттого и бежал от себя, лез в самые дурные авантюры. Вроде есть друзья, и любимая девушка, но в то же время где они?

Беспокойство вселяла и дорога. В своей короткой жизни Жека не выбирался никуда. Самое дальнее — в деревню к деду, когда учился в технаре. У многодетной семьи на большее не было денег. Учась в технаре, Жека с завистью слушал рассказы одногруппников о поездках в другие города, в Москву, Ленинград, о каникулах, проведённых в Сочи. Смотрел на фотографии в чужих фотоальбомах, где были пальмы и море. Не отсюда ли взялась его мечта о шезлонге под пальмой на берегу океана и стакане мохито в руках?

Жека всегда проводил каникулы жопой вверх на грядках деда и купаясь в речке-говнотечке, куда сливали неочищенные стоки местные заводы и шахты. И вот сейчас ему предстояло выползти в большой мир, чтобы заявить о себе. И как пройдёт эта поездка, и к чему приведёт, ему было неведомо...

Вызвал Романыча с утра, и, пока он ехал, оделся и посмотрел в зеркало, увидев отражение смешного, по дворовым понятиям, фармазона. Одет хоть и шикарно, но слегка старомодно. Впрочем, в Москве и Европе этот факт должен был нивелироваться.

— Ух ты какой... — не нашёлся что сказать Романыч, с изумлением смотря на Жеку. — Как заграничный директор или министр какой-то.

— Надо, Романыч, надо, — рассмеялся Жека. — В логово капитализма еду. Пробивать нам деньги на работу. Ладно. Погнали.

До аэропорта доехали быстро. В зале ожидания встретил Ирину и Татьяну. Женщины выглядели прекрасно и свежо. Конечно, вся компания выделялась из общего числа пассажиров.

— Ничего себе, какой ты деловой! — рассмеялся Ирина. — Даже не узнать. А шляпа и этот зонт идут тебе. Ты как заграничный принц какой-то. А ещё саквояж! Шик-лоск, короче! И такой важный!

— Пришлось приодеться, — как будто оправдываясь, ответил Жека. — Бывает, что и от внешнего вида зависит успешность сделки. Ты тоже, как всегда, на уровне. А ты, Танюшка, вообще красотка. Фотомодель, не иначе! Я рад за то, что работаю с вами!

— Спасибо! —очаровательно улыбнулась Татьяна. — Ребят, пойдёмте заранее на регистрацию, и на досмотр ручной клади.

— А... В багаж разве не придётся сдавать? — удивился Жека.

— Не, я думаю, обойдёмся, у нас же по одному чемодану. Да и 10 килограмм у нас точно нет.

Так и получилось. Быстро прошли досмотр с регистрацией и сели на свободные места в зале ожидания. Жека выглядывал главу города, но не видел его.

Конкин подошёл почти к объявлению посадки. Глава города уверенной походкой человека, знающего себе цену, шёл к турникету, а за ним семенил невысокого роста мужик в костюме и плаще, нагруженный двумя чемоданами — его референт. Сам Конкин, поддерживая имидж демократа, был в короткой матерчатой курточке, брюках и расстёгнутой синей рубашке без галстука.

— Привет честной компании! — бодро поздоровался Конкин. — Как настрой?

— Хороший, на позитиве, — ответил Жека. — Думаем о хорошем.

А думал-то Жека на самом деле, как прекрасна Татьяна в черном пиджачке, короткой юбочке до середины бедра и коротком весеннем бежевом пальто. А ноги... Стройные, длинные, с тонкими лодыжками — просто идеал!

— Ну и ладно. Ну что, пойдёмте. Вроде объявили посадку уже, — отвлёк от приятных размышлений Конкин. — Соловьёв, иди впереди, ты сегодня как английский лорд. Даже обгонять тебя страшно, как бы чего не случилось.

Для Жеки всё было впервые: процедура досмотра, регистрации, посадочный талон, посадка на рейс по трапу, сам самолёт. С любопытством смотрел из стороны в сторону, полный новых впечатлений. И это не осталось без внимания.

— Первый раз летишь? — улыбнувшись, спросила Таня, когда вошли в самолёт, а Жека замялся, не зная, где садиться: то ли у иллюминатора, то ли ближе к проходу. Билеты у всех троих были в один ряд, и он не знал, где его номер.

— Первый, — признался Жека. — До этого не приходилось.

— Если хочешь поспать в рейсе, садись к стенке, — посоветовала Таня. — Меньше толкать будут.

Жека, конечно, не думал, что уснёт во время первого полёта, поэтому отказался, сел ближе к проходу. И оказался неправ. Равномерный гул двигателей самолёта, небольшое потряхивание на воздушных ямах, и сам не заметил, как сморило. А скорей всего, укачало. Бывало с ним такое, что вроде идёшь бодренький, а только сел в транспорт — бац, и уснул.

— Просыпайся! Мы уже в Домодедово! — разбудила Ирина, чуть коснувшись лёгкой рукой плеча парня.

Жека проснулся и впопыхах сначала не понял, где он, сказалась необычная обстановка. Через долю секунды пришёл в себя и вспомнил всё. Самолёт! Москва!

— Ничё я... Неплохо покемарил, — удивился Жека. — Даже не помню, как летели. Самое интересное пропустил. Взлёт ещё помню, а потом как отрубило.

— Счастливый человек! Спал так, что даже храпел, — улыбнулась Татьяна. — А я, наоборот, всю дорогу маялась. Взяла с собой книгу, но не читалось, отвыкла. Да и чисто профессиональное никуда не делось. Если самолёт — значит, работа. То на пассажиров смотрела, то на работу стюардесс. Воспоминания нахлынули...

Когда подали трап к выходу, Жека сначала не поверил, что он в Москве, за тысячи километров от родной Сибири. Впрочем, почувствовал сразу, выйдя на улицу. Воздух как будто другой — в нём не чувствовалось заводских дымов. Да и громадное здание аэропорта не сравнить с тем, что в родном задрищенске.