— Ну чё? За музлом-то пойдём? — спросила Сахариха через полчаса, надевая трусики.

До Универбыта решили прогуляться пешком — погода позволяла. Весна вовсю вступила в свои права. И называлась она «весна света». На солнце пригревало неслабо, таял снег и валились сосульки с крыш. На теневой же стороне домов пока ещё царил холод. Идёшь по растаявшему, по лужам, через пять метров поскальзываешься на льду. Но всё равно... Появилось в душе неясное томление и желание чего-то хорошего...

Люди на улицах воспряли. Последние финансовые неурядицы воспринимали уже даже с каким-то юмором и иронией. По телику постоянно показывали советы, как прожить в это непростое время. И советы были от идиотских, типа завести кур в квартире или держать свинью на балконе, до вполне здравых. Например, как начать свой бизнес. Именно в это время можно было уже начать зарабатывать даже по мелочам.

Рынок ещё не устаканился. Цены разные. Мало оптовых баз. Все предприниматели вели поставки продукции единолично, закупаясь кто где, и цены даже в соседних магазинах могли значительно разниться.

На днях ещё Митяй рассказывал со смехом, как решили съездить на дачу к знакомому пацану, купили ящик пива в полугосударственном магазине. Поставили ящик прямо на снег у стоянки, и, пока один пошёл ловить бомбилу, сначала один мужик подошёл и спросил, почём пиво, потом другой. Они подумали, что вот именно тут, посреди улицы, пацаны стали торговать пивом. Короче, за 10 минут Митяй распродал ящик, сбегал, купил ещё один, а маржи, наколоченной за несколько минут, хватило ещё на бутылку водки. Коммерсантом мог стать любой. У каждого магазина был стихийный рынок, где продавали всё. От картошки до спортивных костюмов из Турции.

«Универбыт» так вообще превратился в громадный базар, хотя в советское время назначение его было иным. Большое четырёхэтажное здание в центре города, недалеко от речки, построенное в конце 70-х, должно было служить для полного бытового обслуживания трудящихся. На первом этаже располагались парикмахерские, модное кафе «Зодиак», парфюмерный магазин, мастерская по изготовлению ключей и два больших магазина, торгующих обувью и одеждой, произведенной непосредственно мастерами «Универбыта» в государственных ателье. На втором и третьем этаже находились сами эти ателье. Мастерские по ремонту шуб и обуви, салон свадебных платьев, ювелирный магазин, переплётная мастерская, мастерская по ремонту игрушек, мастерская по ремонту мебели и ещё масса подобных заведений. Здание было громадным, и до 4-го этажа никто не доходил. Но там было то же самое. Даже магазин сантехники и стройматериалов, запихнутый советскими проектировщиками в самую глубь 4-го этажа, откуда покупатели, чертыхаясь, тащили вниз по лестницам мешки с цементом, унитазы и ванны. И так же чертыхались грузчики, затаскивая всё это на верхотуру. СССР фореве!

В годы перестройки «Универбыт» стал ещё и местом окультуривания населения. Причём весьма двусмысленного окультуривания. Были открыты два видеосалона, студии звукозаписи, ночной бар со стриптизом и первый в городе секс-шоп. Советские люди после открытия границ и наступления эпохи вседозволенности пустились во все тяжкие, словно наверстывая всё непотребство капитализма, которого были лишены при коммунистах. Вот и секс-шоп открылся. Причём денег на приличное помещение у владельцев не было, арендовали прилавок практически в проходе у главной двери, рядом с мужской парикмахерской. И теперь советские люди, проходящие мимо, волей-неволей глазели на разноцветные искусственные члены, вагинальную смазку и резиновых баб, висящих на гвоздике.

Плевались старые коммунисты, хихикали дети, быстро протаскиваемые за руку матерями, с интересом косилась молодёжь. Останавливались и начинали махать авоськами и костылями бабки в платочках и бежевых плащах, костеря и продавца, и всех, кто разрешил это непотребство, и Ельцина с Чубайсом до кучи.

Одна Сахариха реагировала показательно. Увидев искусственные члены, она начинала ржать, как ненормальная, показывая Жеке пальцем на них.

— Смотри! А вон тот с усиками. Ха-ха-ха! А тот вон чёрный как у негра! Ха-ха-ха! Вон тот бы попробовать!

Привыкшая без стеснения выражать свои чувства, не обращая внимания ни на кого, она смеялась так, что продавцу секс-шопа становилось неловко. Прохожие и сами начинали невольно улыбаться, услышав такое безудержное веселье. Одному Жеке было неловко.

— Свет... Ну ты чё? Пошли уже! — Жека дёргал подружку за рукав, стараясь оттащить её от источника веселья. Но это ему не удавалось с первой попытки.

— А вон на том даже вены видать! Ха-ха-ха!

Махнув рукой, Жека отошёл в сторону, принявшись разглядывать, что тут нового. А новое встречалось с каждым заходом сюда. Одни магазины пропадали, другие появлялись, особенно на первом этаже. Видеосалон, кафе, лавчонки — целый торгово-развлекательный центр! Справа, в конце коридора, и находилась лучшая студия звукозаписи. Писали там на чистые или БУшные кассеты. На прилавке лежала большая тетрадь, где от руки написан огромный список, что из музла есть в наличии. Глаза поломаешь, пока пролистаешь. А если ещё и несколько человек смотрят по очереди... Но Жека не это смотрел. Рядом, на столе, корешками вверх, лежало рядами огромное количество кассет. От российских до импортных. Российские стоили уже 50 рублей, а японские — от 80 до 100. Доллар стремительно шёл вверх, и продавцы повышали цены заранее, не желая торговать в убыток.

Через несколько минут в глазах начало рябить от мелкого шрифта на корешках кассет. Но всё-таки выбрал себе новые группы «Snap!» и «2 Unlimited», и последний альбом «Сектора Газа». Сахариха купила «Ace of Base».

— У нас девчонки говорили — классная группа, — уверяла она.

После сходили в кафе «Зодиак», в котором недавно сделали крутой ремонт и обновили интерьер. И если в «Универбыте» народу не протолкнуться, то здесь царили тишина, покой и медленная качественная музыка. Праздно пошататься и поглазеть в магазинах на недоступные вещи желающих было много, а вот оставить половину месячной зарплаты в кафе — нет.

Заказали салаты, мясо на гриле и бутылку белого вина. Пока ждали, пока принесут заказанное, осмотрелись. Интерьер и в самом деле крут. Окна прикрывали бордовые портьеры, отгораживая уютный мирок от неприглядной улицы. Красные стены разрисованы абстрактными белыми фигурами, что казалось, будто это картины каких-то авангардистов. Белая плитка пола чередовалась с красной. Столы белые, но стулья к ним с красной набивкой.

— Неплохо тут, — заметил Жека. — Вот на что надо ориентироваться, если открываешь заведение. Даже завидно стало. Вложились люди. В первую очередь, головой.

— Ты думаешь, кафе в Еловке хуже? — спросила Сахариха, поковыривая вилкой куриный салат.

— Не хуже, — не согласился Жека. — Оно другое. Мы сделали ставку на современность. На культуру обслуживания, широкое меню, качественные блюда. И это сыграло тогда, в то время. Потому что люди ничего лучше не видели, кроме совкового общепита. А сейчас есть из чего выбирать. Вот тебе живой пример.

— Есть из чего выбирать, если бы твоё кафе рядом с этим стояло, — заметила Сахариха. — И они были бы прямые конкуренты. А так... Конкурентов у тебя там нет в радиусе нескольких километров. Что переживать-то? Твоё заведение в первую очередь предназначено, чтоб кормить людей. И оно с этим прекрасно справляется. Не гноби себя понапрасну, Жекич.

— Сейчас мы открываем столовую в бирже, и я хочу уже сделать по-другому, чтобы людям запоминалось, — заметил Жека, подняв бокал с белым вином, и протянув над столом. — Чок-чок!

— Чоки-чоки! — рассмеялась Сахариха, и чуть слышно звякнула своим бокалом о Жекин. — За всё хорошее! И за твою столовую!

Жека смотрел на Светку и думал: «Вот сидит же нормально. Разговаривает вполне здраво, разумно, никаких закидонов. Почему не всегда так?»

Пообедав, вышли на улицу.

— Ну чё? К тебе или ко мне? — спросил Жека, и пожалел. Сейчас ведь скажет, пошли к тебе убираться.