В последнее время на книжных развалах появилось много переводной фантастики и развлекательной литературы. Книжный дефицит времён СССР подошёл к концу. Это при советской власти в книжных магазинах лежали только классики марксизма-ленинизма и литература времён соцреализма. Развлекательной литературы не было вообще, и купить её можно было либо по большому блату, либо сдавая макулатуру в пункт приёма. Притащил 20 килограммов газет и журналов, связанных пачками, — получи право купить томик Жюля Верна или Луи Буссенара. Это было удивительно. При самом читающем населении, СССР печатать книги почему-то не хотел.

При наступлении эры свободы книг появилось великое множество — рынок литературы тоже оказался пустой поляной и легко занимался, как грибы возникшими частными издательствами. Ужасы, фантастика и новый жанр, фэнтези, просто заполонили книжные развалы. И Сахариха неожиданно оказалась в числе новоиспечённых книголюбов. Книги тут были весьма и весьма достойные. В первую очередь, Лавкрафт. Жека читал про этого писателя ужасов, поэтому взял толстую книгу с демоном, обнимающим голую женщину на обложке, и завалился на Светкину кровать, безошибочно почуяв запах духов любимой, исходящий от пледа и подушки.

Читал, читал и не заметил, как уснул. Ночью проснулся оттого, что пришла Сахариха, накрыла его пледом, погладила по волосам и поцеловала в лоб. Жека сделал вид, что спит. И это проявление скрытой любви было таким милым и шибающим по голове, что готов был горы свернуть ради неё.

Но сначала надо было свернуть Салмата. И сделать это он решил по пути в Германию. Прямых рейсов, разумеется, в Гермашку нет из Сибири, придётся сначала добираться до Москвы. Но свободного посещения ФРГ из Москвы тоже нет. Нужна виза, а чтоб её получить, требовалась весомая причина. Причины, само собой, не было, и Жека решил сварганить её на коленке. Для этого стоило подключить директора комбината и главу города Кузьму Валерьича Конкина. Но даже и с ними визу не получить с ходу. В Москве всё равно пришлось бы пожить какое-то время, пока утрясётся вопрос в посольстве Германии. За это время можно грамотно убрать авторитета, задолбавшего Жеку.

Утром встал, и пока завтракали, план окончательно созрел. Между яичницей и кофе, как часто это бывает.

— Какие планы на день? — спросил Жека жующую Сахариху.

— Обычные, — вздохнула она. — В школу надо наведаться. А у тебя?

— И у меня обычные, поеду к директору комбината, потом к главе города.

— На предмет? — поинтересовалась Сахариха.

— Я тебе говорил вчера, ну ты чё??? Хочу совершить деловую поездку в Германию в качестве официального представителя комбината, слегка подвинуть вопрос кредитования западными банками. Мне Семёныч заикался о чём-то подобном, но потом наступила тишина, и дело, похоже, что, заморозилось.

— Я ммм... забыла! Ну что ж... — искоса взглянула Сахариха. — На сколько рассчитываешь уехать?

— Даже не знаю, Свет, — пожал плечами Жека. — Сегодня всё обсудим с большими людьми.

— Ясно. Чё на ужин приготовить?

— Может, тефтельки с подливочкой? С лапшичкой? Подливочку к ним с огурчиками и грибами? — улыбнулся Жека. — По-нашему, по-простому, по-русски. Надоела уже ресторанная еда, приелась. Прихожу, постоянно выбираю, чего бы этакого заказать, и заказываешь всё то же, что и дома потребляешь, только дороже в 10 раз.

— Ты же сейчас миллионер, — улыбнулась Сахариха. — Неужели дороговизна в ресторане напрягает?

— Ну... Если деньги экономить не будешь, миллионером не станешь, — рассмеялся Жека. — Ладно, давай, собирайся, пора выдвигаться.

— Ты куда сейчас? К Ирине?

— Да. Поедем вместе. Если я уеду, Славяну придётся на моё место в стройуправу заступить. Без директора компания не может работать, даже убыточная.

— А вместо Славяна кто будет на охране? — поинтересовалась Сахариха.

— Не знаю, — пожал плечами Жека. — Будет на два фронта. Но это... Всё только вилами на воде писано. Ещё ничего не ясно, а я уже губу раскатал.

Сахариха стала одеваться в школу и одевалась своеобразно. С падением СССР школьную форму отменили в начале 1992 года. Считалось, что она мешает детскому самовыражению и раскрытию творческого и креативного потенциала. Это при коммунистах, мол, все ходили строем и в лагерной робе. Теперь свобода! В либеральном министерстве образования брали пример с Запада. У них, мол, никакой формы отродясь не было, вот и у нас не будет. Только либеральные реформаторы лукаво умалчивали, что формы на Западе не было только в самых простецких школах, находящихся чуть ли не в гетто. Школы более-менее престижные и с историей, формой обладали. Так же, как и значками, флагами, гимном и всем таким патриотичным, долженствующим гордиться за принадлежность к своему учебному заведению.

— А вам так можно ходить? — недоверчиво спросил Жека, увидев, как Сахариха надевает розовую майку с крупной надписью «Fuck You!» прямо на грудях и тёмной кистью руки в районе пупка, показывающей средний палец. Тонкие синие джинсы-стрейч, обтягивающие изящную задницу, довершали школьную форму девушки.

— А чё? — хихикнула Сахариха. — Тебе не нравится?

— Да как сказать? — не нашёлся что ответить Жека. Всё-таки разница в три года ощущалась. Сахариха принадлежала к более молодому перестроечному поколению, чем Жека, и, соответственно, более наглому, циничному и раскрепощённому.

— Мне нормально! — заявила Сахариха. — Другие так же ходят, и даже ещё хуже! То есть лучше!

В чём выражается это «хуже-лучше», Жека спрашивать не стал, чтобы не расстраиваться. Вышли вдвоём. Светка поцеловала на прощание и побежала к подружкам, ожидавшим её у арки и покуривающим сиги, сопровождая это действие отборными матами и хихиканьем.

Жека сначала зашёл к Славяну. Тот уже сидел по привычке со свежезаваренным зелёным чаем, читал вчерашнюю развлекательную местную газетёнку и недовольно морщился.

— Дарова! — пожал Жека руку корифана, и тоже набулькал чай. — Чё пишут?

— Да блин, я не знаю, как реагировать, — всё-таки рассмеялся Славян. — Мы стали темой жёлтой хроники. На, читай.

Жека взял газету и сразу же увидел крупный заголовок: «Как забавляются новые русские и современные миллионеры». В материале было несколько снимков. Правда, качество неважное — снимали из темноты, и только знающий человек мог разобрать, кто на фото. А на фото был пьяный Жека, которого к машине тащили Графин и Митяй. При этом задним фоном был вход в ресторан «Омуль», на крыльце которого стояла вся компашка с бутылками и фужерами в руках. Ещё одно фото было сделано издалека, прямо через огромное окно зала, и можно было увидеть пустой зал и танцующую компанию посреди него. Сам материал тоже был преподнесён весьма своеобразно и выставлял гуляющих словно каких-то мажоров и прожигателей жизни. Не работающих бизнесменов, кормящих сотни людей, и платящих налоги в городскую казну, а представителей золотой молодёжи, днями и ночами проводящих время за картами, ресторанами и продажными женщинами. Впрочем, памятуя, что журналистика в Сибири дело крайне опасное и неблагодарное, чему свидетельством было исчезновение и убийство нескольких представителей профессии, конкретики в статье не было. Кто гулял и когда, осталось за кадром.

«Те жители нашего города, которые проживают на улице Кирова, вблизи ресторана «Омуль», стали свидетелями любопытного события в прошедшие выходные. Вот так, уважаемые читатели, развлекается элита нашего города. Арендованный на закрытую вечеринку ресторан, приглашенные артисты, модные топ-модели и безудержное веселье. Наглое и бесцеремонное. Новая буржуазия, которая появилась после распада Советского Союза, тратит миллионы рублей на дорогие вечеринки. В то время как вся страна буквально выживает, эти люди демонстрируют свое благосостояние и наплевательское отношение к обществу. К сожалению, нам не удалось узнать имена людей, которые устроили такое необычное веселье с фейерверком и стрельбой из оружия. Но можно быть уверенными, что этот случай не будет единичным. Наша редакция следит за развитием событий».