— А ты не блефуешь?

— Когда я блефую, бесценный мой, ангелы в небесах рыдают от восторга, но это не тот случай. Я его пристрелю, не задумываясь. Правда, после этого он встанет и нам с тобой не поздоровится, если мы не успеем надеть на него наручники… Чёрт знает, что я несу! Его не может здесь быть!

Лонго покачал головой.

— Но я верю своим глазам больше, чем своим ушам. Ты говоришь, что его здесь нет, а я только что его видел.

— Если ты его так хорошо разглядел, то не подскажешь ли, во что он был одет?

— В тот самый чёрный костюм с металлическими ремнями, если это важно.

Я неожиданно для себя злобно усмехнулась.

— Тогда полетели. Я его пристрелю, даже если он не станет устраивать сцен ревности.

Лонго вздохнул и завёл двигатель. Мы летели молча. Через чет­верть часа «Олити» снизил высоту и замер у входа в низкую чёрную арку. Я нажала кнопку, и купол флаера откинулся. Под аркой раздались шаги. Я спрыгнула из салона на землю и повернулась в ту сторону, откуда они доносились.

Он появился из темноты, как дьявол из преисподней. С нашей последней встречи он сильно осунулся и постарел. Белые волосы приобрели тусклый серый цвет, лицо было бледным, вокруг глаз залегли тени. Посмотрев на него, я почувствовала, как во мне закипает ярость.

— Какая встреча, мистер Альбелин, — произнесла я, стараясь выглядеть холодной и официальной. — Вы сильно сдали с нашей последней встречи. Что же это случилось, а? Чтоб дойти до такого состояния нужно, по меньшей мере, месяцев семь-восемь провести в заключении.

— Хэллоу, мисс, — произнёс он, мрачно глядя на меня.

— Хэллоу, мисс? — изумилась я. — Это всё, что у вас для меня припасено?

Он взглянул на меня и неожиданно улыбнулся. При виде этой улыбки меня охватило некоторое сомнение в правильности моих догадок, а, когда он к тому же протянул руку, я и вовсе готова была раскаяться в своей глупости. Но стоило мне подать ему свою, как он железной хваткой вцепился мне в кисть, а левой рукой быстро прощупал рукав моей куртки сверху донизу, отцепил от моего пояса «Луч Кувера» и оттолкнул меня в сторону. Когда я снова повернулась к нему лицом, он уже держал в руке тяжёлый бластер, направив его на Лонго.

— Выходи из машины, коп, — процедил он. — И держи руки у меня на виду, или я тебе голову отрежу.

— Хочешь снова поупражняться в хирургии, АН? — поинтересовался Лонго, подчиняясь приказу.

— Хватит заговаривать мне зубы.

Когда Лонго оказался рядом, Рут забросил мой лучевой меч на сиденье флаера.

— Вперёд, детки, — скомандовал он, указав в темноту двора.

— С каких это пор вы пропускаете кого-то вперёд? — зло уточни­ла я.

— А, действительно, — он изобразил людоедскую улыбку. — Куда вы денетесь? Ведь я-то вам нужен больше, чем вы мне, не так ли?

Это было не так, но мы не стали возражать. Он пошёл вперёд, мы — следом. Я раздумывала, стоит ли сейчас что-нибудь предпринимать и, наконец, решила окончательно запутать тех ребят, которые, похоже, итак, сильно ошибались на наш счёт. Я незаметно отстала, чтоб Лонго не помешал мне и, когда мы вошли в небольшой дворик, освещённый тусклым фонарём, достала из кобуры «Оленебой» и, сузив луч до минимума, полоснула им по руке идущего впереди нас человека. Он за­мер и обернулся, потом посмотрел на свою окровавленную руку. Кровь была обычной, красной, только имела какой-то неприятный грязно-си­ний оттенок.

— В чём дело? — зло спросил он, не изменившись в лице, и медленно двинулся на меня.

Можно было не отвечать, но я ответила, скорее всего, для Лонго, который и не пытался вмешаться, а молча наблюдал за тем, что проис­ходит.

— Ты сегодня был недостаточно вежлив, пёсик, — улыбнулась я, сдвигая регулятор мощности луча до максимальной отметки. — И к то­му же почему-то забыл, что я ношу кобуру не справа, а слева. Наверно, ты болен. Странный цвет крови, избирательная амнезия. Иногда больного пса лучше пристрелить, чтоб не мучился.

Я нажала спусковой крючок, и красный луч ударил его в грудь. Тут же раздался грохот взрыва. Его отбросило назад и он упал у стены, а, впрочем, взрыв был совсем небольшой, просто рванул энергоблок, который как правило располагается в груди у биороботов подобного типа. Когда мы подбежали, он был уже мёртв. В развороченном туло­вище ещё мелькали голубые огоньки пламени.

— Так я и думал, — произнёс Лонго. — Он слишком спокойно реа­гировал на обращение АН.

— Всё куда проще, — усмехнулась я. — Мы с ним расстались менее месяца назад и он был в отличной форме. При его способностях к ре­генерации просто невозможно так сдать за столь короткий срок. Кроме того, этот костюм он надевал во время десантных вылазок с «Кобры», и я лично видела, как он был исполосован в ремешки тектонским призраком. Возможно, конечно, что у него был другой такой же, но если уж он спалил «Кобру», то чёрта с два бы стал носить форму этого корабля.

— Пожалуй, — согласился Лонго. — Наверно за образец были взяты его голографические снимки, сделанные как раз перед отправкой в колонию.

— Это доказывает, что наши противники имеют доступ к архивам колонии, но не к документации Звёздной Инспекции, иначе бы они знали, что он ни при каких условиях не стал бы вести себя так со мной.

Я присела рядом с биороботом на корточки, достала из кармана платок, из волос — шпильку. Осушив остатки энергоблока от крови, я, пользуясь шпилькой, как пинцетом, начала осторожно развинчивать контакты, чтоб добраться до сердечника. Лонго присел рядом, внима­тельно наблюдая за моей работой.

— Ты хочешь что-то спросить? — не отрываясь от своего занятия, пробормотала я.

— Нет, просто мне показалось, что ты свистишь.

— Да? Возможно. Это иногда случается, когда я работаю.

— А это для тебя работа?

— Я занималась этим много-много лет… А потом ушла на пенсию. Что это такое? — я достала сердечник довольно необычной формы и осмотрела его. — Номера нет. Клейма нет.

— Какое клеймо! Это местное производство.

— Ты так думаешь? — усмехнулась я. — По-моему, ты слишком переоцениваешь местных умельцев. Внутри сердечника на одной из стенок есть фирменный знак — металлический орёл. Если присмотреться, то можно различить даже заклепки на крыльях.

Я снова достала бластер и, осторожно разрезав узким лазерным лучом сердечник на две доли, бросила их ему. Он недоверчиво посмотрел на меня, потом внимательно обследовал половинки сердечника.

— Есть! Металлический орёл. Откуда ты знаешь, что он там?

— Это фирменный знак киотской компании «СингРоботИнкорпорейшн». Три года назад был громкий скандал, связанный с тем, что на заводах этой компании делали киборгов-штурмовиков для господ, которым место здесь, в колонии. Кроме того, по заказу они перестраивали живых людей в киборгов второй степени, в просторечии — зомби. Компанию тогда прикрыли, и теперь, выходит, они перешли на нелегальное положение. Это очень заинтересует комиссара Дайка.

— И они допустили такую оплошность? Фирменный знак.

— Только внутри сердечника, вряд ли кто-то будет туда загляды­вать, а честолюбие не чуждо и злодеям, которые желают остаться инкогнито. Я уже видела один такой сердечник и орла внутри него, но поня­тия не имела, для чего он может использоваться.

Лонго пристально смотрел мне в глаза.

— А теперь скажи честно, ты из Инспекции?

Я поморщилась.

— Глупо, Лонго! Хотя подсылать красивых девиц к ничего не по­дозревающим парням в духе этой организации, но я не из тех девиц, а ты — не из тех парней. Я никогда не работала на Инспекцию и никогда не буду на нее работать.

— Почему?

— У них слишком строгая дисциплина, — усмехнулась я. — Кроме того моё звание не позволит мне заниматься простыми делами. И вообще, я на заслуженном отдыхе и могу, наконец, делать то, что мне хочется. Звания и дисциплина ушли в безвозвратное прошлое. Займемся делом, дорогой.

Лонго поднялся и с сожалением посмотрел на киборга.

— Жаль, что ты его сломала. Он должен был привести нас к ним.