Макс не совсем понял, что означает термин "Среброногая", но покорно принял от одной из женщин большую корзину, доверху наполненную спелыми виноградными гроздьями. Сергею Ивановичу достались апельсины, Виктории - оливки, Илья с трудом удерживал на весу пузатый кувшин с вином. Гарту, как самому сильному, доверили нести нечто вроде щита, судя по весу, отлитого из чистого золота, Ромка держал в руках маленькие флакончики, издающие сильный аромат - видимо, благовония. А Аню почти не было видно из-за охапки каких-то нежных, белых, похожих на бабочки, цветов.

- Войдите же в храм Артемиды Алиадской и воспойте гимн богине, охотнице и госпоже всего живого, защитнице зверей и покровительнице воинственных дев! - нараспев проговорила Ипполита.

Вместе со своими друзьями, вслед за верховной жрицей, Макс вошел в храм и замер, позабыв о тяжести корзины, об усталости, и даже о том, зачем он, собственно, здесь оказался. Кроваво-красные солнечные лучи, проникая сквозь портик, словно бы истаивали в окружении бледно-розового, с белыми прожилками, камня, и столбами нежного света поднимались ввысь, под бесконечно высокие своды. На стенах были необыкновенной красоты фрески, изображавшие, как догадался Макс, сценки из жизни богини: вот она, легкая и стройная, мчится по лесу, держа в руках лук и колчан, вот купается в реке, целится из лука… Пол храма был устлан душистыми травами и свежими цветами, откуда-то звучала тихая музыка. Макс оглянулся и увидел, у стены девушек, которые пощипывали струны кифар. И посреди всего этого великолепия царила она - прекрасная Артемида! Статуя богини стояла в центре храма, на высоком пьедестале. Теперь Макс понял, что означало слово "Среброногая" - статуя была отлита из чистого серебра, и только волосы богини были позолочены. Артемида устремила взгляд куда-то вдаль, горделиво приподняв царственную голову. Идеально правильные черты лица придавали богине строгое и одновременно умиротворенное выражение, кончики губ слегка приподнимались в неуловимой улыбке. Правая рука Артемиды тянулась к колчану, выглядывавшему из-за плеча, левая лежала на голове маленькой изящной лани, которая, оторвав от земли передние копытца, словно приготовилась к прыжку.

Ударили кимвалы, и вокруг статуи закружились молодые девушки - жрицы, одетые в белоснежные хитоны. Скользя в причудливом хороводе, они затянули гимн во славу своей богини.

- Пора, несите дары Артемиде, - подтолкнула Макса Ипполита.

Он осторожно обошел танцующих жриц, подошел прямо к пьедесталу, и, низко поклонившись, поставил корзину к ногам богини. Затем поднял глаза вверх, еще раз полюбовался на прекрасное холодное лицо и медленно, пятясь, отошел назад. Следующими к статуе подошли Сергей Иванович, Илья и Гарт, потом Ромка… Когда к пьедесталу приблизилась Виктория, Ипполита слегка подалась вперед, словно ждала чего-то, затем разочарованно выдохнула - видимо, ожидания не оправдались. Последней поклонилась Артемиде Аня. Она возложила поверх всех даров цветы, и вдруг звуки гимна смолкли. Жрицы, встав на одно колено, благоговейно взирали на фигурку лани.

- Свершилось, Артемида Стрелолюбивая сделала выбор! - торжественно провозгласила Ипполита. - Возьми Символ Богини, дева, и да хранит он тебя от Вечных стражей.

Макс увидел, что на правом переднем копытце лани что-то ярко блеснуло. Аня легко коснулась статуи и сняла сверкающий предмет. Вернувшись, она показала всем небольшой круглый золотой медальон на тонкой цепочке. На украшении была вычеканена голова Артемиды.

- Я думала, что это будет Виктория - смелая воительница, искусная в бою и охоте, - тихо проговорила верховная жрица, обращаясь к Ане. - Но богиня рассудила иначе. Наверное, тебе больше нужна защита Артемиды.

Покинув храм, Макс почувствовал себя абсолютно вымотанным: сказывалась бессонная ночь, проведенная в обществе волколаков. Он попрощался с Аней и отправился в свою комнату. Там он с удовольствием растянулся на чистой постели и тут же уснул.

Максу приснилось что-то жутковатое, неприятное. Во сне ему было почему-то холодно и неуютно. Макс недовольно заворочался и проснулся. В комнате было темно, стояла ночная тишина, изредка нарушаемая похрапыванием Ильи и мирным сопением Ромки. Вдруг Макс осознал, что холод ему не приснился. Действительно, мимо него как будто проносилось дуновение ледяного ветра. Кроме того, явственно ощущалась сырость, какая-то промозглость, почему-то навевавшая мысли о склепе. Макс поежился, поплотнее завернулся в пушистую шкуру, и собрался было улечься на бок и уснуть, когда угол комнаты вдруг осветился. Голубоватое, мерцающее потустороннее сияние исходило прямо из стены, и на фоне этого неверного света вдруг начал вырисовываться черный абрис человеческой фигуры. Максу стало страшно.

- Эй, просыпайтесь! - прошептал он, протягивая руку и толкая Илью. Затем, убедившись в тщетности своей попытки, заорал уже во весь голос. - Вставайте, говорю!

Ни Ромка, ни Илья даже не пошевелились. Тем временем в комнате стало еще холоднее, а внутри темных очертаний заклубился серый туман. Он сгустился, и Макс увидел перед собой древнюю сгорбленную старуху. Ее седые космы длинными жидкими прядями обрамляли изможденное лицо с провалившимся ртом, глаза были закрыты. Призрак, колыхаясь, медленно приближался, вытянув перед собой костлявые сморщенные руки, словно ощупывая ими воздух. Его тело было полупрозрачным, и Макс мог видеть сквозь него комнату, которая слегка искажалась, как если бы он смотрел сквозь искривленное стекло. Старуха, не останавливаясь, проплыла мимо Ромки и Ильи, и наконец приблизилась к Максу почти вплотную, обдав его волной могильного холода.

- Вам чего, бабушка? - стараясь быть предельно вежливым, спросил Макс.

Привидение не ответило. Оно парило возле его кровати, едва не касаясь его головы иссохшими пальцами. Вдруг веки старухи дрогнули, и Макс понял, что больше всего на свете боится сейчас увидеть ее глаза. "Пожалуйста, что угодно, только пусть не смотрит на меня!" - мысленно взмолился он. То ли призрак прочел его мысли, то ли в его планы не входило смотреть на Макса, но морщинистые веки так и не поднялись. А вот ледяные руки все же дотронулись до его волос, пронзив все тело волной ужаса.

- Смерть… - вдруг еле слышно просвистела старуха.

- Где? - растерянно вопросил Макс.

- Любовь… смерть… - в голосе привидения звучали едва ли не нотки сожаления.

Еще раз на прощание погладив его волосы, старуха отступила назад. По мере удаления ее фантом истончался, пока совсем не растворился в стене, прошипев напоследок:

- Смерть… любовь…

- Бабушка, вы куда? - опомнившись, Макс кинулся за призраком, полный решимости потребовать объяснений.

Последняя вспышка льдистого свечения - и его руки уперлись в твердый камень стены. Комната снова погрузилась в мирную, уютную темноту, воздух мгновенно потеплел. По-прежнему сопел Ромка, храпел Илья, но Максу спать совершенно расхотелось. Он на ощупь добрел до своего ложа и улегся поверх мягкой шкуры, пытаясь осмыслить увиденное. Конечно, в самом появлении призрака ничего особенного не было. Еще во время своего первого путешествия Макс предостаточно на них насмотрелся. Но ни один из виденных им призраков не вел себя так по-дурацки, не произносил загадочных слов. Напротив, те привидения ясно излагали свои требования, в основном сводившиеся к тому, чтобы им вернули тела. Никто из них не изъяснялся загадками и не пытался прикоснуться к живому человеку. К тому же, два слова, произнесенные зловредной бабкой, Максу совсем не понравились. Встревожили они его. Пугало не слово "смерть", к которому Макс давно уже привык, и уж не "любовь" точно, а их сочетание. Ну, не монтировались они друг с другом!

Макс долго ворочался, потирал затылок, еще хранивший лед старухиного прикосновения, затем, решив, что все равно ничего не поймет, крепко, без сновидений, уснул.