– И что ты намерен делать? – спросил Салли у Питера.

Тот уставился на свое пиво, пузырьки поднимались из ниоткуда, со дна стакана к пене.

– Видимо, завтра поеду домой, – сказал он. – Может, подбросишь до Олбани? А там я возьму напрокат машину.

– Конечно, – сказал Салли. – Я даже сегодня мог бы тебя отвезти. Жаль, что ты не заехал ко мне. Сэкономил бы мне деньги.

– Жаль, что я не уехал раньше, – признался Питер.

Салли кивнул – ему казалось, он понимает сына.

– Мать?

– Она стала хуже, – заявил Питер, к удивлению Салли, он не помнил, чтобы хоть раз поделился с сыном твердым убеждением, что Вера не в своем уме.

– Мне показалось, она все такая же, – ответил Салли, хотя вид бывшей жены его изумил. Она сильно постарела с тех пор, как он видел ее в последний раз. И казалась меньше, чем ему помнилось. Или раздраженнее. Или что-то еще.

– По-моему, она на грани нервного срыва и Ральфа тоже вот-вот доведет.

– Ральф неважно выглядит, – согласился Салли. – Из-за чего он попал в больницу?

– Из-за простаты, – сказал Питер. – И кишечника.

Салли кивнул.

– И что говорят?

– Говорят, что поправится, – ответил Питер. – Но он, похоже, не верит. Ему хотят делать лучевую терапию. Он не понимает зачем, ведь врачи утверждают, что рака у него уже нет.

– Все равно надо делать, как они говорят, – заключил Салли, хотя сам в такой ситуации оставил за собой право прийти к противоположному выводу. – Она поэтому сама не своя?

– Если бы, – ответил Питер. – Это хоть было бы понятно.

Салли поймал себя на том, что ему не очень-то нравится тон Питера. Даже если сам Салли действительно считает, что Вера не в своем уме, сыну негоже так пренебрежительно отзываться о матери.

– Не суди ее строго, – сказал он. – Почти все, что она делает, она делает для тебя.

Питер лишь улыбнулся:

– Ты так полагаешь?

– А ты нет?

Питер задумался.

– Я думаю, все, что она делает, она делает для себя, – сказал он. – Особенно страдает.

– Ты считаешь, ей нравится страдать?

– Именно так я и считаю.

– А я думаю, ты ошибаешься, – заметил Салли, хотя не думал так – или, по крайней мере, в точности так.

– Видел бы ты, какое у нее сегодня было лицо, когда я сказал, что поеду тебя повидать. Точно я убил ее. По-моему, это был счастливейший миг ее жизни.

Салли рассматривал сына, сознавая, что минутная гордость его достижениями испарилась из-за серьезных опасений по поводу характера Питера. А тому словно нравилось вспоминать о страданиях матери.

Принесли гамбургеры, и у Салли тотчас пропал аппетит – как всегда при виде пищи; он разрезал свой гамбургер надвое, отложил на салфетку большую часть гамбургера и немного картошки фри и попросил Джеффа:

– Отдай это Долговязому Джону Сильверу.

Сидевший на противоположном конце стойки Уэрф сперва учуял, потом увидел еду и теперь с надеждой смотрел на Питера.

Питер поедал свой гамбургер с отменным аппетитом – несомненно, следствие побега от ароматов Вериных освежителей воздуха. Он с легкой насмешкой наблюдал, как Салли сражался с половинкой гамбургера и наконец сдался.

– Кстати, о докторах, – произнес Питер. – Ты когда в последний раз у них был?

– Пару месяцев назад.

– Из-за колена?

– Да, – ответил Салли.

– Я имел в виду полное обследование. Ты похудел.

Салли знал, что так и есть, но его это не беспокоило.

– А ты поправился, уж извини. – Салли заметил, что у Питера, хоть он и красавчик, наметилось брюшко, как у Карла Робака.

– Сидячий образ жизни, – пояснил Питер и добавил, поскольку Салли промолчал: – Много сижу на жопе.

– Мне это знакомо, – ответил Салли. – Ты забыл, что еще на днях я учился в колледже. И больше всего меня доставала необходимость сидеть на жопе.

Питер ухмыльнулся.

– Трудно представить, как ты сидишь в классе, – признался он.

– Трудно представить, как ты перелезаешь через забор. – Салли встал, потянулся. – Вот и узнаем, получится или нет. – Он бросил на стойку десятидолларовую банкноту – за гамбургеры и пиво. Последние десять долларов, смутно сообразил Салли. – Поехали проверим, заснула эта псина или нет.

– Куда ты на этот раз? – поинтересовался Уэрф, когда они направились к двери. – Выпей со мной пива.

Салли заметил, что Уэрф убрал сыр с бургера.

– Чем тебе сыр не угодил? – спросил он.

– Меня от него крепит, – признался Уэрф. – В следующий раз попроси, чтобы на мою половину сыр не клали.

– В следующий раз я съем весь гамбургер целиком.

– Сядь. Выпей со мной пива.

Салли печально покачал головой, посмотрел на сына:

– Ты когда-нибудь видел человека, который все время гнет свою линию?

– Да, – ответил Питер. – Это ты.

Уэрфа этот ответ явно развеселил.

– Он мне нравится, – сказал он Салли.

– Еще бы, – согласился Салли. – Я же сам помог его сделать.

– Это мне как раз не нравится, – заметил Уэрф.

Надевая у двери куртку, Салли снова заметил непонятную вонь, преследовавшую его весь день, сейчас эта вонь усилилась.

– Могу я спросить, зачем мне карабкаться на забор? – спросил Питер.

– Почему нет. – Салли открыл дверь, пропуская Питера. – Ты сопрешь для меня снегоуборщик.

– Как-то я даже не знаю… – в третий раз сказал Питер.

Его отец с жутким грохотом водил палкой по сетчатому забору, подзывая пса. На большом темном дворе по ту сторону изгороди стояла тяжелая техника. Собака могла быть где угодно.

– Он, наверное, только и ждет, чтобы кинуться на нас, – добавил Питер.

Салли посмотрел на него:

– Помнишь, как было в прошлый раз? Он не ждал. Он кидался.

И точно. Салли еще из машины не вышел, а доберман, пузырясь пеной, уже бросался на изгородь. Но все же отсутствие собаки настораживало. И пугало. Если бы они, как рассчитывал Салли, увидели, что пес, наглотавшись снотворного, мирно дрыхнет возле забора, Питер не колебался бы. Но Распутина не было видно. Исчезла даже упаковка из-под фарша.

– А где упаковка? – вслух задался вопросом Питер.

Салли обшарил лучом фонарика землю за изгородью. Упаковки нигде не было.

– Наверное, сожрал, – заключил Салли. – Это явно не самая умная собака на свете. Зато самая злая.

– Это меня и тревожит, – признался Питер. – Учитывая, какими выдались для меня последние несколько дней, все кончится тем, что эта злющая псина перегрызет мне горло.

– Ты полезешь или как? – спросил Салли. – Надо было попросить Уэрфа. Даже одноногий пьяница уже забрался бы на забор.

– Объясни мне еще раз, почему ты считаешь своим этот снегоуборщик, который мы собираемся украсть, – попросил Питер.

По дороге Салли объяснил ему, что снегоуборщик “в некотором смысле” принадлежит ему, поскольку его хозяин задолжал Салли денег и отказывается платить. Салли уже один раз украл этот снегоуборщик, но этот чувак, Карл Робак, в свою очередь, тоже украл его у Салли. В общем, это такая игра. И все же Питер никак не решался. То, что они собирались сделать, так походило на кражу со взломом, что едва ли закон отыщет отличия.

– Так и думал, что мать воспитывала тебя в этом духе. – Худшего оскорбления Салли не мог придумать.

Питер взялся за забор и тряхнул его, проверяя крепость.

– Лезь уже, – сказал отец. – Сколько можно.

Забраться на забор оказалось не так-то просто. Подошвы кроссовок были мокрые от слякоти и скользили. Вдобавок Питер с детства никуда не лазил и стеснялся своей неуклюжести. Наконец он втиснул ногу между изгибами сетки на самом верху и обнаружил, что подтянуться ему не хватает сил.

– Что случилось? – спросил отец. Резонный вопрос.

– Ничего, – соврал Питер, руки его тряслись. – Отдыхаю.

– Не застрянь.

Не застрянь. Отличный совет.

А потом вдруг Питер перемахнул через забор и очутился во дворе прямо напротив Салли, который в темноте был едва виден, хотя их разделял всего фут. Ладонь саднило, Питер пригляделся и обнаружил, что ободрал руку о забор. Отец направил луч фонарика ему на ладонь. Всего лишь царапина, но уже выступила кровь. При виде крови Питер странно оживился: его втянул в сомнительную затею опасный человек. Который вдобавок его отец.