Молодой человек произнес это без всякой задней мысли, хотя крошечная старушка, которой он это сообщил, – со спиной согнутой, точно локоть, – по его собственной аналогии была ровесницей дерева.

– Можно было бы подбодрить его витаминами, – продолжал он, – но… – Молодой человек многозначительно замолчал, явно уверенный, что мисс Берил хватит ума догадаться, куда он клонит. – Счастливо оставаться. – Молодой человек вернулся в фургон с эмблемой счастливого дерева и уехал.

Если “подбадривание” и подействовало, то, по мнению мисс Берил, исключительно пагубно. Той же зимой от вяза миссис Боддикер под тяжестью налипшего мокрого снега отломилась огромная ветка, точно хрупкая косточка, и рухнула, но не на крышу миссис Боддикер, а на крышу ее соседки, миссис Мерриуэзер, и начисто снесла кирпичную дымовую трубу. Упавшая труба не оставила камня на камне от птичьей купальни миссис Грубер, той самой миссис Грубер, которая разочаровалась в улитках. С этого первого происшествия каждая зима приносила невзгоды, и последнее время жители Верхней Главной всматривались в купол изогнутых ветвей со страхом, а не с привычным религиозным благоговением, словно сам Бог обернулся против них. Обозревая паутину черных сучьев, жители Верхней Главной выискивали на деревьях соседей особенно угрожающие ветки и рекомендовали их обрезать; стоило это дорого. По правде говоря, деревья были такие раскидистые, а кроны их так высоки, так далеки от вглядывавшихся в них старческих глаз, что оставалось только гадать, на каком дереве растет какая ветка и кто окажется виноват, если она упадет.

История с деревьями стала очередным несчастьем, но, как повторяли жители Норт-Бата, не было бы счастья, да несчастье помогло. Строго говоря, это было не совсем так, поскольку самим своим существованием городок был обязан геологической удаче в виде отменных минеральных источников, в колониальную пору здесь был летний курорт, пожалуй, первый в Северной Америке, сюда приезжали даже из Европы. К 1800 году предприимчивый коммерсант по имени Джебедайя Холзи выстроил огромный отель почти на триста номеров и назвал его “Сан-Суси”, хотя местные окрестили его “Глупостью Джебедайи”, ведь всем известно, что невозможно заполнить триста номеров в местности, еще недавно пустынной. Но Джебедайе Холзи все-таки удалось их заполнить, и к 1820-му по соседству выросли отели поменьше, дабы справиться с избытком гостей, проселочные дороги были запружены щегольскими экипажами съезжавшихся на воды в Бат (ибо город тогда назывался просто “Бат”, а приставка “Норт”, северный, добавилась век спустя, чтобы отличить его от другого, более крупного города с таким же названием на западе штата, хотя жители Норт-Бата упрямо именовали его просто “Бат”). Сюда ехали не только пить целебные минеральные воды, поскольку, когда Джебедайя Холзи, человек религиозный, продал “Сан-Суси”, новый владелец монополизировал рынок и дистиллированных, и минеральных вод, и долгими летними вечерами гостиные и бальная зала “Сан-Суси” полнились бонвиванами. Бат процветал, и никто не обращал внимания, что в нескольких милях к северу обнаружили другие отличные минеральные источники – близ крошечного поселения, из которого впоследствии вырос городок Шуйлер-Спрингс, соперник Бата по части целебных вод. Обитатели Бата и владельцы “Сан-Суси” в буквальном смысле не знали забот до самого 1868 года, когда случилось немыслимое: минеральные источники нежданно-негаданно и без очевидных причин принялись, как удача, иссякать один за другим, а с ними и будущее, и благополучие Бата.

По воле случая (а чем еще это объяснить?) упадок Бата пошел на пользу новоявленному курорту Шуйлер-Спрингс. И хотя появился этот курорт благодаря тому же геологическому разлому, что и минеральные источники Бата, родники Шуйлер-Спрингс текли как ни в чем не бывало, и постояльцы, чьи щегольские экипажи долгие годы въезжали на круглую аллею перед парадным входом “Сан-Суси”, ныне проделывали еще несколько миль и останавливались у более просторного и элегантного отеля в Шуйлер-Спрингс, достроенного в тот самый год (чем не счастливая случайность!), когда пересохли источники в Бате. Впрочем, пожалуй, то была совсем не случайность. В городке Шуйлер-Спрингс не один год мостили дороги, инвесторы из южных районов штата и местные коммерсанты предлагали публике развлечения иные, чем в “Сан-Суси”. В Шуйлер-Спрингс все лето устраивали профессиональные боксерские поединки, играли в азартные игры, вдобавок здесь строили ипподром для скачек на чистокровных верховых лошадях, открытия ипподрома ждали с нетерпением. Жители Бата, разумеется, знали об этих затеях, следили за ними и поначалу с ликованием предвкушали их провал, поскольку прожекты Шуйлер-Спрингс представлялись им глупостью еще большей, чем “Сан-Суси” с тремя сотнями номеров. На этаком клочке земли, несомненно, нет никакой нужды в двух курортах, двух гранд-отелях. Следовательно, Шуйлер-Спрингс обречен. И глупости есть предел. Правда, “Сан-Суси” Джебедайи Холзи оказался не столько глупостью, сколько “дальновидностью” – всем известно, что так называют глупость, несмотря ни на что обернувшуюся выгодой. И после того, как источники пересохли и постояльцы перебрались на соседний курорт, люди не преминули заметить, что успех “Сан-Суси” оказался временным. Подавляющее большинство пяти сотен его номеров (поскольку года за три до того, как источники пересохли, отель перестроили на очень широкую ногу) ныне пустовали, как и предсказывалось изначально. Прорицатели хвалили себя за исконную прозорливость, а обитатели некогда удачливого, а ныне трагически неудачливого городка Бата сидели и ждали, что им опять повезет. Но тщетно.

К 1900 году Шуйлер-Спрингс обошел всех конкурентов. Пожар в “Сан-Суси”, случившийся в 1903-м, символизировал окончание борьбы, но, разумеется, она была проиграна уже давным-давно, и большинство сходилось во мнении, что пожар в “Сан-Суси” нельзя назвать несчастливой случайностью, поскольку поджог, скорее всего, устроил сам владелец, чтобы получить страховку. Владелец погиб на пожаре, очевидно пытаясь вновь развести огонь после того, как стало ясно, что ветер переменился и сгорит разве что старая деревянная постройка, но никак не новая, – если, конечно, он чего-нибудь не придумает. Трудно сказать, что считать везением, когда речь заходит о людях и их делах. То, что ветер переменился, когда этого не требовалось, можно назвать невезением, но как быть с человеком, подкатившим бочку с керосином к огню, который он сам и развел? И если искра отправила его в вечность, значит ли это, что ему попросту не повезло?

Как бы то ни было, городок Норт-Бат ныне, поздней осенью 1984 года, по-прежнему ждал, что рано или поздно ему опять повезет. Тому были обнадеживающие признаки. Следующим летом должен был открыться восстановленный “Сан-Суси” – то, что от него осталось, – и на обширной территории отеля удалось пробурить новый источник. А удача, как говорится, рано или поздно возвращается на круги своя.

Утром в канун Дня благодарения, через пять зим после того, как первый вяз ополчился на жителей Верхней Главной, разбив крышу старой миссис Мерриуэзер и обратив в руины птичью купальню миссис Грубер, мисс Берил, извечная ранняя пташка, проснулась еще раньше обычного и со смутным ощущением беспокойства. Она села в постели, пытаясь определить источник беспокойства, и у нее из носа хлынула кровь. Это началось внезапно и так же внезапно закончилось. Большую часть она поймала клочком салфетки из коробочки, которую держала на тумбочке у кровати, а едва кровотечение прекратилось, решительно смыла салфетку в унитаз. Ей сразу же стало легче – оттого ли, что исчезла улика, или от самого кровотечения? Этого мисс Берил не знала, но, приняв ванну и одевшись, почувствовала себя еще лучше, а когда вышла в гостиную выпить чая, с удивлением и удовольствием обнаружила, что ночью намело. Снега не обещали, однако он шел, тяжелый мокрый снег облепил перила и сучья, вся улица стояла белым-бела. В серых утренних сумерках все казалось загадочным, неземным, мисс Берил смотрела на темную улицу, пила чай, мимо бесшумными зигзагами, точно в слаломе, прокатила машина, оставляя следы на свежем снегу, и смутное ощущение беспокойства, с которым проснулась мисс Берил, вернулось, хотя и не так остро. Чей черед настанет этой зимой? – гадала она, раздвинув жалюзи, чтобы видеть кроны деревьев.