– Один подозрительный тип, – поправил Питер.

– Тоже мне спасатель, – заметила Тоби. – Да ты минут десять стоял здесь, трепался с Салли.

– Этот коп действительно достал пистолет? – спросил Карл у Питера.

Питер кивнул.

– А ты мне не верил, – вздохнул Салли.

Карл Робак пропустил его слова мимо ушей.

– Иди сюда, женщина. – Он упал на колени.

– Иду, – ответила Тоби. – Но лишь потому, что мне нужны свидетели.

Она подошла к Карлу, он привлек ее к себе, поднял ее свитер и засунул под него голову.

– Вас оставить одних? – спросил Салли.

– Еще чего, – ответила Тоби; Карл прижался лицом к ее животу.

– Как тут мой малыш Родриго? – донесся из-под свитера глухой голос Карла. – Мамочка тебя сегодня не обижала?

– Хватит. – Тоби попыталась отстраниться. – У тебя нос холодный.

Но Карл обхватил ее за бедра, и она не сумела сдвинуться с места.

– Родриго, Родриго, папа приехал тебя проведать.

– Я ему говорила, – пояснила Тоби, – что я лучше сделаю аборт, чем допущу, чтобы моего ребенка звали Родриго Робак.

– Не слушай ее, Родриго, – ворковал Карл, – мамочка злая, а папочка тебя любит.

– Папочка сейчас получит коленом под дых.

– Спокойной ночи, мой маленький. – Карл явно воспринял угрозу жены всерьез и вынырнул из-под свитера. – Кто, черт подери, будет класть мне паркет, если тебя посадят? – спросил он Салли.

– Поговори с моим помощником. – Салли указал на Питера. – Он все равно собирался это делать.

– А этот твой карлик? – спросил Карл. – Поможет?

– Конечно, – заверил Салли, хотя сомневался, что в его отсутствие Руб согласится работать с Питером. – Если дела твои совсем плохи, тоже можешь присоединиться.

– Мне надо управлять бизнесом, – ответил Карл. – Я на тебя рассчитывал, а ты меня подвел.

– Не начинай, – предупредил Салли. – Все равно ты сюда переедешь не раньше июня, то есть тебе не к спеху.

– Ошибаешься, – возразил Карл, – опять ошибаешься. Вечно ты ошибаешься, шмук. Ты как тот компас, который указывает на юг. А хочешь знать, в чем на этот раз твоя ошибка?

– Не особо.

– Так я тебе скажу. Я нашел покупателя на этот дом, и на праздниках он приедет его смотреть.

– Я впервые об этом слышу, – ответил Салли.

Карл покачал головой:

– Ни стыда ни совести у тебя нет. То есть ты хочешь сказать, если бы знал, что мы собираемся продавать этот дом, не ударил бы копа? Ты это хочешь сказать?

– Сынок, – Салли посмотрел на Питера, – будь хорошим мальчиком, отведи этого говнюка к озеру и утопи его. Напихай камней ему в карманы.

– Может, его еще и не посадят, – предположила Тоби.

– Да он же напал на полицейского! – не выдержал Карл. – Конечно, посадят. Послезавтра уже Рождество. Говори спасибо, если до конца декабря ему успеют предъявить обвинение.

– Не расстраивайся ты так, – сказал Салли, в сложившейся ситуации его радовала только возможность произнести эту фразу.

Вообще-то, все хорошенько обдумав, он пришел к тому же выводу, что и Карл. Салли правда наделал дел, но теперь иллюзия свободы и эйфория, охватившая его в тот миг, когда он врезал Реймеру, испарились на жестоком декабрьском ветру.

– Я буду навещать тебя каждый день, – пообещал Карл. – Хочу видеть, как ты мучаешься.

– Если ты будешь навещать меня каждый день, я действительно буду мучиться, – согласился Салли.

– Поехали домой, – попросила Тоби. – Холодно, да и пока мы тут стоим, ничего не узнаем.

– Наконец-то голос разума, – сказал Питер, наблюдавший за происходящим со свойственным ему сдержанным удивлением.

– Что толку от разума, когда имеешь дело с Доном Салливаном? – заметил Карл, еще не утративший боевого задора. – Господи Иисусе.

– Он очень расстроился. – Салли подмигнул Питеру.

– Хочешь совет? – спросил Карл. – Сдайся сам. Не жди, пока тебя найдут. Езжай в ратушу, явись с повинной и спроси, в какую камеру тебе сесть.

– Это и есть твой совет?

– Это и есть мой совет.

– Окей, – ответил Салли. – Тогда я этого делать не буду.

Карл вскинул руки, обернулся к Питеру.

– Этот чертов компас показывает на юг, – сказал он. – Все время.

Полночь. “Лошадь”. Перекличка.

Присутствующие завсегдатаи, все сидят за стойкой, пьяные: Уэрф (в стельку), Питер (уже засыпает), Салли (тоже сонный).

Присутствующие завсегдатаи, трезвые: Бёрди в конце стойки (настороженная, добрая), Малыш за стойкой (настороженный, недобрый).

Отсутствующие завсегдатаи, среди прочих: Руб Сквирз.

– Не забудь попросить Руба тебе помочь, – в пятый раз за час напомнил Салли.

– Хорошо, – согласился Питер, зная, что спорить бессмысленно.

Он понимал, что на самом деле отец не советы дает, а пытается извиниться. И хочет сказать: делай, что я говорю, и все будет отлично. От Уэрфа они узнали, что полиция действительно выдала ордер на арест Салли. Питер и Салли оставили пикап позади “Лошади”, чтобы спокойно выпить пива, пока Салли не арестовали, но это было много бутылок назад. Поначалу из-за ощущения, что Салли догуливает (допивает) последние часы на свободе, настроение у них было приподнятое, и лишь с последней бутылкой (угощал, как почти всегда, Уэрф) это ощущение потускнело.

– Постарайся приходить к Хэтти к шести утра, – наставлял Салли. – Ты же умеешь жарить яичницу, верно?

– Лучше тебя.

– Завтраки – дело нехитрое, – заверил Салли, хотя это было не так.

Повара в закусочных подбрасывают оладьи на сковородке с проворством жонглеров и работают очень быстро. Но Касс присмотрит за Питером и, если надо, поможет. Или будет готовить сама, а Питера поставит пробивать заказы и обслуживать столики. Тут Салли вспомнил об обещании, которое он дал Касс и теперь едва ли сумеет сдержать, если, конечно, Уэрфу не удастся до Нового года вытащить его из кутузки.

– Скажи Касс, как только я выйду, сразу же сделаю, что обещал.

– Хорошо, – повторил Питер.

– Первым делом постелите паркет в доме Карла, а Майлз Андерсон подождет.

– Хо-ро-шо.

– Циркуляркой работать умеешь?

Питер пьяно усмехнулся:

– Лучше тебя.

Салли кивнул. Питер смышленый малый.

– Как думаешь, сколько тебе понадобится времени?

– В одиночку дня три-четыре.

– Тебе не придется работать в одиночку.

– А, точно. – Питер вспомнил отцов наказ: попроси Руба тебе помочь.

– К завтрашнему утру он уже успокоится, – заверил Салли. – Угостишь его завтраком. Одолжишь ему доллар на ставку.

– Хорошо, – сказал Питер.

Уэрф, слушавший их разговор, покачал головой:

– Я сюда хожу того-этого только из-за тебя, ты это знаешь?

Салли развернулся на табурете:

– Ты сюда ходишь в туалет только из-за меня?

– Нет, – ответил Уэрф. – Того-этого. Я того-этого в ответ на безумие бытия. Если бы не ты, я вел бы жизнь праведную.

– Тогда ты должен радоваться, что я здесь, – ответил Салли и повернулся к сыну: – Если вдруг пойдет снег, ты сумеешь прикрепить плуг к пикапу?

– Если сумел ты, сумею и я.

– Скажи Гарольду, чтобы он сам его прикрепил, – поразмыслив, добавил Салли. – Скажи ему, что ты мой сын.

– Точно, – поддакнул Уэрф. – Если будут проблемы, сошлись на своего старика. И все двери тотчас же распахнутся перед тобой, вот увидишь.

Салли вновь развернулся на табурете:

– Поверить не могу, что у тебя уйдет неделя, чтобы меня вытащить.

– Я вообще-то еврей. И это не мои праздники, – ответил Уэрф. – И как прикажешь тебя вытаскивать, если ты еще даже не сел?

– Ты же сам все время покупаешь мне пиво, – указал Салли. – Как прикажешь идти сдаваться, если ты покупаешь мне новое пиво, когда у меня еще есть полбутылки?

– Это дзен-буддизм, – пояснил Уэрф. – Не было бы пива, не было бы и пьяниц. Или наоборот? Не было бы пьяниц, не было бы и пива? Я бы сказал, как правильно, если бы так не напился.

Салли покачал головой:

– В штате Нью-Йорк миллион адвокатов, а мне достался пьющий одноногий еврей-буддист.