— Спасибо, — сказал я, опуская меч в ножны. — Я этого не забуду.

Огромный бог-кузнец подошёл ближе, нависая надо мной, как незыблемый утёс.

— Хмф, — проворчал он. — Сердце мира не избрало бы человека без чести. Не знаю, почему оно остановилось на чужаке, но это не моё дело. Своё дело я сделал.

— Спасибо, — тихо повторил я.

— Иди с миром.

Как только мы вышли на лестничную площадку, Пенелопа щёлкнула пальцами, и пространство Обители подчинилось её воле. Арка входа в Санитарий, за ней — коридор гостинки, и знакомая железная дверь в грязных разводах, с глазком и звонком рядом. Я потянулся к звонку, но, поколебавшись, убрал руку и посмотрел на Пенни. Та стояла, нетерпеливо покачиваясь с пятки на носок, и старательно не смотрела на меня в ответ.

— Эй, — сказал я. — Тебе тоже спасибо. И прости, что вломился к тебе в комнату.

Она что-то неразборчиво буркнула. Я автоматически наклонился поближе, пытаясь расслышать… и получил увесистый щелбан в лоб, от которого голова зазвенела, а в глазах потемнело.

— Теперь можешь вламываться, — донёсся откуда-то из темноты её голосок. — Увидимся на суде!

Я оклемался через миг, но Пенелопа уже исчезла, оставив мне на память ещё одну шишку на лбу и запах в воздухе, напоминающий жжёный сахар. У меня всё ещё не было полной уверенности, что мы теперь друзья, но ситуация явно сдвинулась в лучшую сторону. Разобраться с этим можно было позже, а сейчас — выиграть одну партию в Сотню.

В глубине души я капельку надеялся, что уничтоженные «приставы» просто не зареспаунятся, и мне останется победить тех, кто остался. Но «шахматное» поле ждало меня на своём конце тоннеля без каких-либо вражеских фигур, что означало, что новая партия ещё не началась. Похоже, у меня появилось немного времени, чтобы осмотреться.

В гробнице Фраата III игры в «Сотню» считались за испытание отваги и каждая победа открывала проход дальше. В этом зале я не нашёл никаких запертых дверей, а единственным выходом служил тот же тоннель с жуткими лицами на стенах. Единственным подозрительным элементом выглядел странный бугор в центре потолка, что-то вроде перевёрнутого примитивного алтаря, но дотянуться до него я не мог и не слишком хотел. Начну проводить эксперименты и, чего доброго, пропущу начало игры. А это чревато ледяными когтями, раздирающими меня на куски.

Словно в ответ на мои мысли, из белой клетки на полу неторопливо выдвинулся первый тёмный силуэт и шагнул ко мне.

У меня было достаточно времени, чтобы как следует обдумать правила «Сотни» и их возможную местную вариацию.

Во-первых, в реалтаймовой, а не пошаговой версии, заманить вражескую фигуру на красную клетку было примерно в тысячу раз проще. Это было верно как для боёв в гробнице, так и тут. Только вот такую хитрость явно предусмотрели, и неуловимая клетка возникала на поле далеко не сразу.

Во-вторых, правила «улучшения» фигур сейчас явно работали иначе, а значит, условие победы по уничтожению трёх элитников можно было отложить на лучшие времена.

В-третьих, даже теперь, когда я не боялся потерять контроль из-за вмешательства окровавленного обломка, любое из двух оставшихся условий победы могло оказаться недостижимым. Уничтожить пятьдесят вражеских фигур? Уже с десятью «приставами» на поле я еле успевал держать их на расстоянии. Уничтожить одну фигуру на красной клетке? Любая задержка могла привести к проигрышу, то бишь, смерти.

В-четвёртых, существовал неизвестный фактор в мою пользу — меч Феникс, прямиком из божественной кузни. Увы, пока я не знал его свойств, он оставался просто очень хорошим мечом. То есть, оружием ближнего боя, которым я в лучшем случае мог махать перед собой, когда кончится мана. Будь у меня хотя бы сутки для экспериментов, я бы попробовал разобраться вне Санитария, но как обычно, время было слишком дорогой валютой.

Попробуем справиться по классической тактике.

Первый враг, как и в прошлый раз, погиб от попадания «Вспышки». Двое, что вылезли за ним, тут же попали под «Язык саламандры» и кончились, не успев начаться. Один из них стоял на чёрной клетке, но следующие четверо «приставов» явно представляли из себя «рядовые», не улучшенные фигуры. Возможно, фокус был в том, чтобы не дать им меня ранить — кажется, именно после этого в прошлый раз полезли более крепкие гады.

Получено опыта — 200!

Получено опыта — 200!

Получено опыта — 200!

Полцарства за возможность отключить нотификации!

Я продержался целым около пяти минут. Затем меня качественно отвлекла группа на левом фланге, пока с правого не подкрался одинокий ассасин. Если бы не предупреждение интуиции, ему бы удалось схватить меня и начать превращать в фарш, но дело ограничилось парой неглубоких ран на предплечье. «Язык саламандры» испепелил как его, так и тварей на левом фланге, но дальше из клеток попёрли уже мобы второго уровня. Они пока ещё отлетали от единственного попадания, но двигались несколько быстрее.

К исходу десятой минуты результаты были спорными. Около трети маны, половина здоровья, нервы на пределе. Уничтожено порядка тридцати врагов — эх, мог бы Кёльколиуке говорить, он бы посчитал точнее! На поле вместе со мной — что-то вроде двенадцати, увы, максимального, третьего «ранга». Быстрые и крепкие. И как назло, не тупые.

Красная клетка появилась на поле где-то на седьмой минуте, но «приставы» сторонились её больше, чем моего огня. После трёх погибших врагов клетка перемещалась, и в новом месте тут же образовывался вакуум. Сейчас я использовал её как своеобразный щит, прячась позади, чтобы перевести дух. Противники могли атаковать на расстоянии, но подходить всё равно не торопились.

В целом, преимущество всё равно на моей стороне. Буду поддерживать экспертный «Язык саламандры», стоя в углу — никто не успеет подойти, элитный или нет. Ману восстановлю абилкой гримуара, ей можно пользоваться в любом случае. Я перебил их больше половины, осталось только дожать.

К несчастью, враги пришли ровно к тому же выводу. Вместо того, чтобы броситься на меня гурьбой и попасть под поток огня, они отступили на другую половину поля. Через пару секунд к ним присоединились новые фигуры — оставшиеся до пяти десятков. А затем, к моему шоку, они начали сливаться воедино.

Процесс занял не более пяти секунд — когда я рванулся вперёд, изрыгая пламя, напротив меня уже высилось нечто невообразимое: громадный чёрный шар, состоящий из десятка искорёженных тел. Тут и там из него торчали конечности, увенчанные когтями, которые вовсе не потеряли способности удлиняться на несколько метров. Но хуже всего было то, что «Язык саламандры» больше не оказывал на чудовище никакого эффекта. Эта тварь была по-настоящему элитной, сродни элитному воину с щитом из забытой гробницы. И пробить её могло лишь одно заклинание в моём арсенале.

Подойти бы поближе!

Со стороны это зрелище могло даже показаться комичным. Здоровенный «босс», выглядящий, как самая отвратительная в мире пародия на Колобка, стремительно катается по арене за ещё более стремительно драпающим чернокнижником. Игра в «Сотню» однозначно пошла не по плану, тактика полетела к чертям, а в голове не к месту заела заглавная мелодия из «Индианы Джонса». Чёрт, «Коготь феникса» был потрясающе, невообразимо мощным спеллом, но чтобы подобраться к эдакому поганищу на расстояние удара ладонью и не быть при этом сцапанным или задавленным, требовалось мастерство другого уровня.

Не знаю, сколько бы я ещё наматывал кругов, если бы ножны моего нового меча не раскалились на моём левом бедре, вызывая ощутимый дискомфорт. Феникс, ещё недавно существовавший в виде окровавленного обломка, подавал мне сигнал, и делал это максимально прямолинейно. Я схватился за рукоять, и моментально ощутил нарастающий приступ ярости, достаточный, чтобы вызвать «Коготь» без дополнительной подпитки. Повинуясь наитию, я поддался.