Но тогда, получается, я сдалась. Груз своей ответственности, пусть и возложенной на мои плечи Игорем, я переложу на родителей. Папа, с его отношением к долгам и к тому, что можно как-то добиться правды, сделает все, только бы поскорее избавиться от проблемы.

Не будет он бороться. Продаст дом и дело с концом. Меня он точно слушать не станет. Нет! Так я поступить не могу. Нужно перешагнуть через свою гордость и отыграть предложенную мне роль.

Роль игрушки. Игрушки за деньги.

Я вышла из каюты и стукнула в дверь каюты Марата. С ним сейчас должна была быть моя помощница — Наталья. Я решила, что даже если все так обернулось, мне все равно нужно выполнять свои обязанности.

Но дверь никто не открыл. Я прислушалась на всякий случай. За дверью было тихо. Из своей каюты вышла Люба. Она была в моей одежде. Волосы в хвост, ноль макияжа. Видимо, Люба для себя решила окончательно выйти из роли напомаженной куклы.

Как интересно все развернулось. Та, что всегда хотела быть игрушкой и куклой ради своих целей, вдруг, превратилась в себя настоящую. Та, что радела за настоящее и ни за что не хотела превращаться в игрушку, ею, в конце концов, и стала.

Люба была в прекрасном настроению. Она улыбнулась мне своей белозубой улыбкой и спросила:

— А ты чего такая мрачная? Случилось что?

Я не хотела Любе ничего рассказывать. Не хотела выслушивать советов или того хуже — причитаний.

— Все нормально. Чувствую себя не очень, то ли давление скачет, то ли еще чего. Не знаю.

— Ну, ясно, — Люба сделала вид, что поверила в мою отговорку. — А у меня сегодня вечером свидание, представляешь?

— Быстро ты, — сказала я и пожалела, что произнесла это таким тоном, что Люба могла подумать, будто я решила, что она взялась за старое.

Меня саму удивил этот мой тон. Я как будто позавидовала Любе. Позавидовала, что у нее, может, что-то сложится.

— Да не, не в том смысле. Помнишь тот морячок. Ну, который в медпункт меня собирался отвести?

— Помню, да. Симпатичный такой.

— Морячок старпомом оказался. Старшим помощником капитана.

— А тех, кто по рекам, ходит их тоже моряками называют? — спросила я.

Мне и вправду, вдруг, стало интересно.

— Ну, а как еще? Речники, что ли? — Люба рассмеялась.

— Ну, да, речники, — я улыбнулась.

— В общем, речник меня пригласил. Пашей зовут. Пойду я воспользуюсь бесплатными оздоровительными процедурами. А то тут у меня вместо отдыха какая-то трагедия сплошная.

— Хорошее дело, — я было подумала, что и мне не мешало бы подобное.

— Ты со мной?

— Не, нужно Марата найти. Я же на работе все-таки, — ответила я.

Когда Люба ушла, я пыталась сообразить, что же мне на самом деле делать. «Что ж, как я и сказала Любе — нужно найти Марата», — решила я и отправилась на верхнюю палубу.

Я не стала подниматься на лифте и пошла по лестнице. На переходе к верхней палубе я услышала голоса и не обратила бы никакого внимания, если бы не услышала свое имя:

— Девица эта — Марго, крутится возле него, ну видела же, — говорил мужской голос, который казался мне знакомым.

— Да если бы она возле него, я бы сказала — это наш Яр с нее глаз не сводит, — отвечал женский голос, и он мне был незнаком.

У меня похолодело в груди. Непонятно отчего. То ли от того, что говорили о нас с Яром, то ли замечание неизвестной мне женщины.

Я замерла и стала прислушиваться. Подслушивать нехорошо, но что-то подсказывало мне, что это подслушать нужно. Что от этого зависит что-то очень важное. И я вся превратилась в одно большое ухо.

— … подсыпаешь аккуратненько и всего делов, — говорил мужчина.

Первую часть его фразу я не расслышала. «Что, кому подсыпать хотят?» — неслись в голове вопросы. Сердце застучало как бешенное.

— И что будет с Яром? — спросила женщина.

— Ну, тебе-то уже какая разница. Что будет то и будет, поверь, все, что я обещал, я для тебя сделаю. Больше никаких забот у тебя в жизни не будет. По крайней мене финансовых точно.

Я узнала голос! Не узнала сразу, только потому что он говорил шепотом. Но вот эту фразу он произнес нормально и сомнений не осталось. Это был Глеб! Он, что, хочет отравить Яра? Что еще можно ему подсыпать и зачем?

Я поняла, что они собираются расходиться. Я должна была увидеть, что это за женщина и стала подниматься по лестнице, нарочито громко топая. Я услышала стук каблучков вверх по лестнице. Глеб же начал спускаться мне навстречу.

— О, Марго, здравствуй, — он расплылся в сладчайшей из улыбок.

— Добрый день, — поздоровалась я.

Он пристально смотрел мне в глаза, словно пытался разглядеть в них — слышала я их разговор или нет. Не знаю, откуда у меня такое умение, но мои глаза сияли блаженным неведением, в этом я была уверена.

— Куда направляешься? Могу составить компанию? — спросил Глеб.

Я судорожно соображала. Вроде бы нужно найти Яра и все ему рассказать. С другой стороны, а будет ли он меня вообще слушать и со мной разговаривать? Возможно, стоит принять предложение Глеба и разузнать побольше. Вряд ли он проговориться хоть в чем-то. Да и не могу же я в лоб его спросить: «Глеб, а ты что собираешься отравить Яра?».

Но что-то я должна была сделать. И ничего лучше, чем согласиться и попробовать хоть что-то, если не разузнать, так подметить, заметить и что-то такое, я должна.

— Да, почему бы и нет, — ответила я Глебу.

Он искренне удивился. Видимо, предлагая, не особо надеялся, что я соглашусь. И, как мне показалось, даже обрадовался, словно все сложилось лучше, чем он задумывал.

«Так, что же ты задумал, Глеб? Какой у тебя план?», — спросила я мысленно.

Яр вышел из каюты Марго, тряхнул головой, словно хотел вытрясти из нее внезапно ворвавшийся голос Полины: «Ты виноват!». Но ничего не получалось. Голос все звучал и звучал.

В тот момент, когда тело Марго сотрясалось от оргазма, он представил, что и она гибнет по его вине. Он не мог этого вынести. Только не Марго.

Перед мыслью о ее гибели была другая: «Я хочу, чтобы она всегда была со мной». Именно она породила следующую, и за ней его оглушил голос Полины: «Ты виноват».

Конечно, Яр понимал, что это не голос Полины. Это его страх заговорил ее голосом, его вина трансформировалась в образ Полины перед глазами.

Как он мог гарантировать этому луговому цветочку — Марго, что в какой-то момент не справится со своей яростью, и это навредит ей? Как он мог гарантировать это самому себе?

«Нет, я не могу это себе позволить», — твердил себе Яр. От этой мысли было больно, получалось, что он не может позволить себе быть счастливым.

Яр дошел до кормы теплохода и уставился на воду, вырывающуюся из-под винтов. Вода его завораживала. Он понемногу успокаивался. Яр понимал, что Марго решит, будто после секса она стала ему не интересна.

Понимал, что это ее не просто обидит, она такая чувствительная и ранимая — это ее окончательно и бесповоротно отвернет от него.

Но так тому и быть, он не только смирился, он этого хотел. Если бы Марго была другой, если бы умела переступать через свою гордость и захотела бы обсудить с ним то, что произошло, он бы сдался.

Он бы рассказал ей, что с ним происходит и тогда… Тогда он мог опять натворить дел. Как это было с Полей.

Он простоял здесь долго, весь погруженный в свои мысли и в поисках ответов на вопросы, которые даже толком для себя не мог сформулировать.

Он отправился в свою каюту. Сегодня Яр не хотелось никого видеть, не хотелось ни с кем разговаривать и уж точно не вести никаких дел.

Он надеялся, что пока идет до каюты, не столкнется с Марго. Рано или поздно все равно это произойдет, от этого никуда не деться. Но только не сегодня, не сейчас по крайней мере.

Но произошло именно то, чего он опасался. Проходя мимо бара, он заметил Марго в компании Глеба.

Они сидели за стойкой. Перед Марго отпитый бокал. По цвету было похоже на апельсиновый сок. Глеб разминался виски.