– Не… та сестра, – прохрипела Мила перед смертью, захлебываясь в собственной крови.

Ее глаза погасли и опустели, но мне все ещё кажется, что она смотрит на меня. Я снова и снова повторяю заклинание, одно, второе, но ничто не способно вернуть ее к жизни.

– Ты, ты убил ее! – закричал мой бывший лучший друг и бросился на меня с кулаками, словно это что-то может изменить.

«Это так глупо, ее смерть глупая и бессмысленная», – так жестоко думал я, не понимая, что ее действительно нет.

Нет улыбки, нет лжи, ничего больше нет, только боль и мучительные воспоминания, которые никогда не забыть.

***

Знал ли я, что придется чем-то пожертвовать, когда связывался с Трутом? Знал, но связавшись с Наместником, не ожидал услышать голос Сержа Волда. Как же быстро он в роль вошел, чуть ли не с первых слов обрадовал смертным приговором для меня и моих пособников. Хорошо почти сразу спесь с него спала, или же лишнее уши ушли, и мы смогли поговорить. Не скажу, что разговор был приятным, Серж более требователен к выполнению законов, чем Трут. Даже закон про измену припомнил. По нему их всех ждёт неминуемая казнь, и мою жену тоже, как родственницу и соучастницу. Ее убьют, заодно и от меня избавятся, все просто и сложно одновременно.

В это мгновение больше всего захотелось плюнуть на всю эту страну, на ведьму и, утащив брыкающуюся жёнушку, свалить куда-нибудь подальше. Мимолётная слабость, которую отбросил сразу. Я не из тех, кто бежит от проблем, от прошлого и тем более от опасности.

Серж рассказал о короле и о том, что он жив и держится лишь за счёт странной магии Трута, никто не понимает, как старик ещё не умер. Это когда же министр успел освоить в магии то, чего не знаю я? Подозрительно, я бы подумал, что Трут как-то в этом замешан, если бы он не отдал бразды правления Волду.

Поскольку старший сын короля пропал, вся власть в стране под угрозой. У меня есть подозрение, что принц жив, но скорее всего в плену у ведьмы, и Фросман как-то со всем этим связан. Татьяну и мелкую Лафей, конечно, поймают и допросят комиссары, кто-то из них должен что-то знать. С министром финансов дела обстоят по-другому: его уже довольно давно никто не видел, с самой свадебной церемонии. Люди Трута и мои комиссары попробуют поискать его, но скорее всего не найдут. А вот когда разговор зашел о Пенелопе, Наместник совсем не обрадовал меня.

– И та зельеварка, с которой ты сбежал, тоже в этом замешена? – поинтересовался Серж.

– Она здесь ни при чем, – отвечаю с непоколебимой уверенностью в голосе, заставляя, кажется, самого себя в это поверить.

– Девочка из деревни, где уже много лет правит ведьма? Ты, правда, думаешь, что я в это поверю? – бывший генерал и не думает скрывать иронию в голосе.

Чем думал Трут, назначая его на эту должность? Хотя о чем это я, умом он никогда не блистал. Волд же обычный генерал, у него нет ни приспешников, ни антагонистов, все уверены, что у власти он не задержится. Легче лишить власти никому не известного генерала, чем вспыльчивого и опасного военного министра. Отчасти послы из других стран опасаются нашего министра, как огня, трудно играть в политические игры с хитрым, но очень вспыльчивым игроком. Правда стоит отдать должное, при Труте наша армия не только увеличилась.

– Она здесь не при чем, – повторяю уже более твердо, намекая, чтобы он не вмешивался.

– Она твоя любовница? – смеется зажравшийся солдафон.

– Она моя жена, – говорю ему холодно, пресекая все раздражающие намеки.

Серж присвистнул, выводя меня из себя в высшей степени.

– Даже так? Надо же, когда успел? – явно насмехаясь и намекая на что-то очень неприличное, поинтересовался Наместник.

Проигнорировал его неуместное любопытство, хотя мне показалось, что в его интонации была зависть. Странно, а я думал, что он ненавидит по привычке, но, похоже, все ещё имеет зуб на меня.

– В любом случае мои поздравления и соболезнования. Как я говорил тебе и раньше, родство с тобой не позволит ни одной изменнице короны избежать наказания. Закон никто не отменял, она жила с ведьмой много лет подряд, кто знает, что ведьма заставляла ее делать? Тебе ли не знать, на что способны эти исчадия…

То, что Пенелопа делала раньше по указке ведьмы, меня не касается, больше беспокоит, не делает ли она что-то сейчас? Возможно отчасти я не уверен, что она не находится под властью ведьмы, что бы она ни говорила мне. Может, это вообще их план? Моё проклятие подсказывает, что она не врет, ее чувства не врут, но ведьма же могла и внушить их ей? Ведьмы способны на многое, в частности уничтожать мою жизнь.

– Ближе к делу, чего ты хочешь? – понимаю его тираду по-своему.

– Я закрою глаза на участие твоей жены в заговоре, если ты поймаешь живой ведьму, она нужна для спасения короля.

– Зачем? У него есть наследники, к тому же о смерти короля уже объявили. Ситуация уже не ахти, зачем стране ещё и неясность с королем?

– Все-то ты знать хочешь, не то что Трут, – бурчит недовольно Серж.

– Имею привычку знать, во что ввязываюсь, а не сначала лишать магии и жизни, а потом думать головой.

– Ну, что поделать, сам виноват, с вашей давней враждой попал под горячую руку. Вообще странно, что вы оба вдруг резко решили вспомнить, что помимо той женщины существуют ещё и другие.

– Что? – рассеянно переспрашиваю у него.

– Да, ничего… Нам очень нужно вернуть здоровье королю, никто кроме ведьмы не сможет это сделать. Жизнь короля в обмен на жизнь твоей жены, Вальтер. Ты ведь понимаешь, что просто так никто не закроет глаза на измену, а тем более не вернет тебе магию. Живые пешки ведьмы – свидетели, слухи, а там и до паники и ещё одного переворота не далеко. Страна сейчас не может себе этого позволить, так что армия в ближайшее время будет возле Скалы, свяжись со мной, когда узнаешь больше.

– Я понял, до связи.

Закончив разговор по передатчику, освободил каюту капитана. Старый моряк, капитан, встретил меня на верхней палубе с легким замешательством на лице.

– Вы были в моей каюте? – рассеянно спрашивает он, не понимая, что происходит. – Кто вы?

– Тебе нужно поспать, просто поспать. Понимаешь? – спрашиваю, забирая из верхнего кармана его кителя пачку с сигаретами.

Вынимаю одну, сжимаю ее зубами, но не запаливаю, потому что понимаю: капитан – нежелательный свидетель. Все время забываю дать более точную команду.

– Иди в свою каюту, – добавляю, слегка цокнув языком.

Капитан слушается, оставив меня стоять на палубе одного. Воздух пахнет морем, слегка качает, одинокая луна чертит дорожку на горизонте. Изо рта вылетает пар смешанный с дымом, табак у капитана прескверный, ибо все своё жалование он давно проиграл в карты. Глупец, такой же, как и я. Правда, у меня другая зависимость, не игровая.

Давно я не закуривал, даже когда Мила умерла, не делал этого. Думал, эта вредная отцовская привычка мне не передалась, но, похоже, у нас с отцом куда больше общего, чем я думал. Например, мы оба не доверяем своим жёнам. Плохо помню мать, точнее ее отношения с отцом, но вот никогда не забуду то, о чём он говорил, напившись после ее смерти. Она была для него не только любовью всей жизни, но и чем-то наподобие ошейника, сдерживающего и контролирующего его. Временами казалось, что он задыхается, а иногда, что в раю. Его чувства менялись так часто, что не понятно, был ли он на самом деле счастлив, сам ли выбрал ее в жёны или получил в наказание.

«Она моё проклятие, моё солнце и вся моя жизнь», – так говорил он, напившись в стельку и рыдая, словно мальчишка. Если подумать, Мила была моим солнцем и, даже погаснув навсегда, умудряется ковырять старые ожоги. Пенелопа же… моё проклятие? Она не солнце, от которого нельзя отвести взгляда, но жить без нее я не могу. Мне все чаще кажется, что Брачная Метка к этому не причастна.

Хотя, разве это сейчас имеет значение? Разобраться бы, что вообще происходит?

Забытая всеми каюта, постояльцы, которых никто не запомнит. Комиссары, которые забывают, как выглядит их бывший главный начальник. Никогда не думал, что управлять людьми может быть так просто. Стоит сменить интонацию, показать, чего именно ты хочешь, и они слушаются. Раньше такого точно не было, а то Трут давно бы уже гнил в земле. Есть лишь одна проблема: я не знаю, откуда появилась эта власть над людьми.