– Давно мечтал об этом, – говорит этот псих, купаясь в своей ненависти ко мне.

Больной ублюдок! Я бы ему сказал это, хотя нет, с удовольствием вломил бы, да так, чтобы запечатывание магии показалось бы ему укусом комара. Вот только руки дрожат, губы не слушаются, а боль эхом расходится по всему телу.

– Ну как, советник? Нравится быть никем? Кто ты без твоей магии? Никто, просто очередной червь, которого я раздавлю.

Недооценил я министра, кто же думал, что он настолько туп, или его ненависть настолько сильна, что перевесила здравый смысл? Но отчего же мне кажется, что на мне банально срывают злость? Вся ситуация похожа на бред, какой-то странный сон, который никак не закончится. Может, и правда, стоило просто умереть от той метки… которая почему-то не сработала… А почему она не сработала? Почему Пенелопа все ещё жива?

Нахожу взглядом жену, она прячется за колонной, рядом со своей подругой. Почему не убежала? Ах, да, я же ее к себе привязал. Ну что же, эти оковы уже не смогу снять, пока мне не вернут магию, точнее, если вернут.

Все время пропускал мимо ушей эпичный монолог министра, но, когда он заговорил что-то о «немедленном возмездии», до меня дошло, что никакого «если» не будет. А, может, министр в сговоре с нападавшими? Не знаю другой причины, по которой он решил убить меня так быстро, без суда и следствия? Знает, что невиновен, и у него не будет другого шанса от меня избавиться.

Ублюдок.

Нахожу взглядом жену, нам в таком случае обоим конец. Стоит, испачканная в крови, дрожит, сжимая какие-то флаконы. Совсем сдурела? Решила меня вызволять? Да что она может сделать со всей этой толпой? Нам не уйти отсюда живыми.

– Прости, – шепчу одними губами, но она понимает это по-другому.

Исчезает в темноте, и я только надеюсь, что Брачная метка не подействует на нее, как и то проклятие.

– Игнаришнар, – поднимаю глаза, смотрю на Трута, – ты редкостный болван.

В глазах министра горят зеленые огоньки, что вызывает у меня улыбку. Болван продолжает свой монолог, очерняя меня все больше и больше, так что немногочисленная толпа начинает едва ли не скандировать, требуя моей смерти. Мой взгляд невольно зацепился за какое-то движение: сквозь агрессивную толпу прорывается подруга моей жены. Дальнейшее не поддаётся никакой логике, ибо она неожиданно останавливает упивающегося своей победой министра, эффектно всадив в него нож! В моей голове мелькает мысль, что обе женщины появились на этом балу совсем не случайно. Возможно, они часть чьего-то плана? Ведь несуразная обольстительница свободно подобралась к военному министру и убила его, а это в свое время не удалось даже мне.

Суетливые без должного руководства полицаи сбивают девушку на пол. Она не двигается, не сопротивляется. В следующее мгновение люди начинают кричать и раздирать себя ногтями, и, когда моя кожа на лице и шее начинает ужасно чесаться, догадываюсь о причине.

– Держись, – шепчет жена где-то над ухом, когда, зажмурившись от обрушившейся на меня боли, я дергаюсь от её прикосновения.

Глаза распахиваю, когда эта хрупкая с виду девушка, хватает под руку и ставит меня на ноги. Идти, пусть и с трудом, могу сам, поэтому упрямо игнорирую ее дальнейшую помощь.

– Ключи, – кричу, показывая на вырубленного мной сержанта.

Умница сразу находит их, освобождает мои руки. Вот только большинство полицаев уже оправились от ее порошка. Мы, не сговариваясь, бросаемся в подсобные помещения. На ходу Пенелопа зовет свою подружку, но та не отвечает, приходится почти силой тащить жену на выход. Ещё одно зелье разливает за собой, пока бежим по коридорам к выходу.

Даже когда мы оказываемся на улице и пытаемся смешаться с толпой перепуганных людей, мельтешащих среди машин на парадном подъезде к дворцу, не могу поверить, что у нас получилось выбраться из этой глупой западни.

В голове куча мыслей, никогда бы не подумал, что такой бред может случиться со мной. Мы залезаем в первую попавшуюся машину, которую беспечный водитель оставил без присмотра.

– Ты ранен, – испуганно говорит Пенелопа, замечая мою рану в спине.

– Все нормально, поехали, – спокойно вру, не хочется, чтобы она знала, насколько я сейчас бесполезен.

– Подожди, – наклоняется через коробку передач, заставляя лечь на руль.

Спина, в которую кто-то невидимый для глаза, бросил что-то, горит огнем. Но когда Пенелопа резко дернула за это «что-то», заболело в разы сильнее, сжал зубы, чтобы не заорать.

– Что это? – прошептала тихо жена, и я отвлекся от собственной боли.

Она держала в руке окровавленное нечто, похожее на длинный коготь с пальцем. Кто-то бросил в меня этим? Что за абсурд? Ножа не нашлось? Почти сразу она отбросила его на заднее сидение, даже не дав мне коснуться. Ее страх, ужас заставил вздрогнуть, она знает, что это за штука.

– Пенелопа, что ты скрываешь? – спрашиваю, не скрывая угрозы.

– А тебе не кажется, что ты выбрал не то время и место, чтобы выяснять это? Лучше давай поменяемся, я поведу.

– Ты умеешь? – удивляюсь, пока мы, не выходя наружу, меняемся местами.

Она не отвечает и молча заводит мотор, демонстрируя свои навыки. Когда Пенелопа ловко объезжает остальные машины, и мы мчимся по дороге мимо королевского леса, позволяю себе слегка расслабиться. Поворачиваюсь к заднему сидению, необычный метательный снаряд так и притягивает взор.

– Не трогай, – предупреждает Пенелопа, не отвлекаясь от дороги.

– Эта штука кажется мне знакомой, а ты откуда знаешь, что это опасно?

– Это ноготь старой ведьмы, по крайней мере, я так думаю.

– Ноготь ведьмы? – с отвращением перевожу взгляд на это мифическое оружие.

А я думал это просто сказка! Глупое поверье, что если выкопать могилу старой ведьмы и забрать ее палец, можно им убить своего врага, не делая для этого ничего.

– Уверена? – переспрашиваю у нее.

Пенелопа резким движением поднимает волосы с шеи к затылку и поворачивает голову так, чтобы я увидел шрамы. Четыре горизонтальные полосы, как будто от ногтей, зажившие длинные царапины.

– Более чем, – мрачно комментирует моя женщина.

В который раз за все время нашего знакомства я задаюсь одним и тем же вопросом: на ком же я все-таки женился? Слишком противоречивым и разносторонним получается портрет моей жены.

Пенелопа

Руки немеют, так крепко держу руль. Водить нужно в нормальном расположении духа, а не когда вот-вот потеряешь сознание. Правильнее было бы пустить за руль более подходящего человека, вот только где его взять? Муж чувствует себя намного хуже меня. Почему все время отвлекаюсь от дороги, чтобы посмотреть на него? Потому что волнуюсь? Или потому что знаю, чей именно коготь достала из его спины?

Внутри все дрожит, холодно: меховой плащ остался в гардеробе, а тумблер для включения печки в этой модели автомобиля расположен со стороны пассажира. Другими словами, чтобы включить ее, мне нужно отвлечься от дороги и дотянуться до рычага. Серьёзно, кто придумывал планировку этой модели? Длиннорукий грамотей или гениальный садист, желающий, чтобы люди мучились? В центре как всегда пробка, пробую объехать ее, но не получается. Маг ругается, когда нам приходится выходить из машины. Морозный воздух не то, что нужно в его состоянии, но выбора нет. Оставаться в этой машине опасно, для меня опасно вообще оставаться с ним, но отчего-то я не убегаю. Может, потому что уже все решила?

Мой маг, как обычно, упрям, отказывается от моей помощи, сам выходит из машины, как будто это не он испачкал кровью все сиденье. Открыла заднюю дверь, достала этот гадкий ноготь и сразу спрятала в карман платья. По спине прошлись мурашки, в который раз напоминая, что надо было убить муженька, когда ещё в первый раз разорвала из-за него свой корсет. Целый день делала вид, что не больно, что выдержу все, а сейчас понимаю, как все это было глупо. Но приходится держать себя в рамках: ему в разы хуже, чем мне.