Вот ответьте мне, почему дети, подрастая, перестают играть? Считается, будто бы игры эти им становятся скучны и не интересны. А как же взрослые с футболом, хоккеем или теми же шахматами? Тут все не так просто, как пытаются объяснить этот факт уважаемые педагоги и психологи. Если во времена моей юности чуть ли не все поголовно стреляли из деревянных автоматов, а следующее поколение — уже из пластиковых пистолетов, то теперь в так называемых ролевых играх оружие близко к настоящему. Компьютерные игры создают эффект реальности происходящего. Играя, ты можешь безнаказанно убить человека, разбомбить город, захватить целую страну, создать собственное государство. Люди не перестали играть! Но их игры стали очень близки к реальности. Отбросим игры спортивные, где почти все замешано на деньгах, рекордах и достижениях, что опять же приносит реальные деньги. Игры остались, и популярность их растет. В человеке стала развиваться фантазия, которую он раньше использовал для изобретения орудий труда, оружия или чего-то иного, необходимого для выживания и улучшения условий существования. Теперь же, когда вопрос пропитания для большинства из нас не стоит так остро, взрослые дяди заняты рыбалкой, охотой, совершенно не нуждаясь в той добыче, что они привозят домой. Но процесс, как известно, не может замереть и остановиться на какой-то мертвой точке. Он будет развиваться и дальше. И в какую сторону он пойдет — одному Богу известно.

Зачастую взрослым дядям да и тетям тоже очень нравится, как бы играючи ощущать себя именно писателями, позволю в данном случае употребить это слово. Ведь именно писателями создаются новые, не похожие на иные миры, где есть свобода полету фантазии для самого изощренного ума. Недаром многие из них играли со смертью, ставя на кон свою собственную жизнь, иные спускали в рулетку или карты всю наличность. Большинство же играют своей судьбой, круто меняя ее, уходя из семьи, бросая детей и строя новую «ячейку общества». Это можно назвать болезнью, безумием, страстью, но прежде всего это есть неукротимое любопытство, соперничество с судьбой и Богом, когда хочется испробовать все на свете.

Поэтому мир меняется на глазах, когда реальная жизнь постепенно вытесняется игрой и забавой. Так было несколько веков назад при королевских и царских дворах, где во время карнавалов позволялось делать все, что ты пожелаешь. Театры и оперы заменили храмы и церкви, а достаточно богатые люди могли позволить себе устраивать многотысячные представления в своих усадьбах, где держали дрессированных зверей, запускали грандиозные фейерверки, и вся их жизнь постепенно становилась игрой с очень жестокими иногда правилами, а чаще и вовсе без них,

Видимо, и моя гостья, приняв идеи кришнаитов за этакую игру, восприняв от них лишь экзотическую сторону, сама того не замечая, сделалась фатом, актрисой по жизни, нимало не задумываясь, чего это ей может стоить. Все ее поведение можно назвать игрой, и об этом мне сказали ее рисунки, которые она постеснялась мне показать, заранее представляя, с какой иронией отнесусь к ним.

Посмотрите вокруг, людей, увлеченных кроссвордами, лотереями, участвующих в различных представлениях и состязаниях, с каждым днем становится все больше. Мы по своим запросам приближаемся к древним римлянам, для которых гладиаторские бои, где судьба побежденного была в их руках, стали потребностью. Приятно осознавать себя богом, дарящим или забирающим чужую жизнь. К тому же теперь можно, не выходя из дома, следить за всем происходящим на экране телевизора и воевать, сидя перед, монитором компьютера. Человечество стало незаметно молодеть, пусть не телом, а своими фантазиями, а они предела не знают.

Может быть, моя беда как раз в том, что слишком серьезно ко всему отношусь и порой воспринимаю вымысел за чистую монету? Но иначе и быть не может, когда остаешься один на один с дикой природой. Тогда разные там сказочные существа воспринимаются вполне реально и сам порой путаешь собственный вымысел с живыми людьми. Тут уже не до игр и представлений, а начинаешь думать, как бы выжить, не потерять самого себя. Нет, жизнь не игра, для того, кто живет полноценно и ждет заката солнца с единственной мыслью перевести дух от дневных забот, забыться до завтрашнего утра — не до карнавалов!

Но если разобраться, то и мое проживание в сельской глуши не более чем фарс. Я никогда не стану своим для людей, занятых исключительно трудом физическим и терпеливо несущих свой скорбный крест. Недаром слово «крестьянин» есть производное от «креста». Их ноша неимоверно труднее и ответственней, нежели мое бряцанье по клавишам электронной машинки. И вряд ли когда-то думы мои совпадут, сольются с кем-то мне близким по духу, ибо дух всегда одинок и витает сам по себе.

Утром намеревался отвезти в город этюдник с неисполненными замыслами кришнаитки-неудачницы и заодно поинтересоваться ее самочувствием. Не сомневался, кроме проблем с несварением желудка, ничего особенного с ней случиться не должно было. Да и пришла пора попрощаться. Даже представил, как это сделаю: сухо, по-деловому, не вступая ни в какие пререкания. Меня уже не интересовала ее судьба, как, впрочем, и она не проявила интереса к моей. Вот и славненько. Коль встречи были без любви… а что дальше — известно каждому.

Но когда ранним утром раздвинул ситцевые шторки на тусклых своих оконцах, то увидел мерно стекающие по ставням потоки дождя и раскисшую тропинку, ведущую к дороге. Можно себе представить, какова сама дорога в таком случае. Дождь для наших краев примерно то же самое, что цунами для тихоокеанского побережья: жизнь останавливается. Непродолжительный, но обильный дождь за какой-то час размывает грунтовку, как принято называть здесь дорогу без асфальтового покрытия, и обычным видом транспорта попасть в отдаленные деревеньки страны Сибири становится практически невозможно. А вся эта страна и состоит из очень и очень удаленных уголков, где позаботиться о благополучном перемещении ее жителей, даже на самые незначительные расстояния наземным транспортом до сих пор никто не удосужился. Этакая страна Болотия, где каждый в силу природных обстоятельств накрепко привязан к месту своего обитания.

Автобусные маршруты существуют более номинально, чем реально. Так что перспектива моя попасть в больницу к сраженной плодами природы квартирантке как бы сама собой отодвинулась на неопределенный срок. Дождь, судя по вздымавшимся пузырям из успевших скопиться в низменных местах лужиц, обещал быть затяжным, и спорить с этой народной приметой не стоило и пытаться. Видно, не угодна оказалось провидению моя прощальная встреча с художницей.

В город сумел выбраться лишь через неделю и с этюдником на плече заявился в районную больницу, где пожилая медсестра, позевывая, спокойно сообщила мне: «Девку твою на другой день выписали. Таблеток дали… Клизму для верности поставили и айда, гуляй дальше. Пусть только впредь умнее будет и не тянет в рот какую попало гадость».

В тот же день вместе со злосчастным этюдником вернулся обратно в деревню, закинул его на оставшиеся еще от хозяев полати и попытался смодулировать возникшее на этот раз внутри меня непонятное чувство: то ли досады, то ли раздражения. А может, обычной человеческой радости, когда человек чудесным образом освобождается от кучи забот и обязанностей. Но так уж мы устроены, что нам и без дела скучновато, а найдя какое-нибудь себе занятие, поначалу радуемся, а потом и она, работа эта, осточертеет и уже совсем не в радость, а в тягость, только думаем, как бы сбыть ее поскорее и вновь стать свободным. Бывало мужик русский урвет себе правдами-неправдами солидный кусок землицы. Заготовит леса с десяток возов да и начнет строительство. Год строит, другой, а работе его конца-краю не видно. Меж тем семья на глазах растет, жена каждый год новых ребятишек рожает, глядь, а их уже чуть не дюжина. И тут навалится на мужика того грусть великая и все — ни к чему душа не лежит, хоть в омут головой, ничто не мило.