Я медленно опускаю руку с телефоном и смотрю на историчку.

– Камаев, вы, конечно, представительный молодой человек, но я уже устала вас ждать, – говорит она. Отличительная черта Варвары Олеговны – она ко всем ученикам обращается на «вы». Даже к пятиклассникам.

– Извините, Варвара Олеговна, я не пойду на урок, – говорю я. Она меняется в лице:

– Что значит вы не пойдете? Камаев! У вас что-то случилось?

– Ничего страшного, не волнуйтесь, отцу надо помочь, – говорю я, торопливо роясь в рюкзаке. Где этот чертов доклад? А, вот он. Подхожу к ней вплотную и всовываю скрепленные листы ей в сухую ладонь.

– Я готовился, честно. Но так получается. Извините еще раз!

– Камаев! – несется мне в спину, но я уже убегаю. Перескакивая через три ступеньки, несусь на первый этаж, сворачиваю в коридор, ведущий к раздевалке, и тут меня резко хватают за рукав. Пытаясь не упасть от экстренного торможения, я цепляюсь за того, кто меня остановил, так, что мы оказываемся прижатыми друг к другу, и только потом понимаю, что передо мной стоит Марика.

– Ну наконец-то мы обнимаемся, – мурлычет она, по-прежнему не выпуская мою рубашку.

– Мари, мне, честно, некогда, – говорю я, аккуратно высвобождая ткань из ее наманикюренных пальчиков. Но едва мне это удается, как она тут же закидывает руки мне на шею.

– Я соскучилась, Стасик. Почему ты меня игноришь? Мы уже сто лет не были вместе…

Она смотрит на меня томными светло-голубыми глазами в обрамлении длинных ресниц и призывно облизывает пухлые красные губки. Марика не моя девушка, если что. Мы просто периодически спим вместе. Секс без обязательств, так это, кажется, называется? Я ни с кем не завожу серьезных отношений, все мои встречи с девчонками – это только ради секса, и обычно подружки у меня не задерживаются. Однако с Марикой все оказалось иначе – ее вполне устроило то, что я мог ей предложить, и наше общение слегка затянулось. Она мне даже нравилась – красивая, веселая, фигурка что надо. Но в последнее время Марика стала меняться. Начала рассуждать о том, как было бы здорово сходить куда-то компанией с ее подружками и их парнями, даже звала на ужин с родителями. Ну какой, к черту, ужин? Сразу ясно, к чему она ведет. Поэтому последние несколько дней я старался избегать ее, прикрываясь занятостью по учебе. И мне это удавалось. До сегодняшнего особенно везучего дня.

– Ста-а-ас, – капризно тянет Марика, вися у меня на шее, – ну поцелуй уже меня!

Наклоняюсь и быстро прижимаюсь к кроваво-красным губам, а потом решительно снимаю с себя ее руки.

– Мари, мне правда некогда, убегаю. Срочные дела. Извини, давай позже поговорим?

Она хочет что-то сказать, но я, уже ничего не слушая, влетаю в раздевалку.

Через пятнадцать минут я уже поворачиваю ключ в замке собственной квартиры. Шагаю вперед и тут же чувствую, как нога в новом белом кроссовке попадает во что-то мягкое, вязкое и… вонючее.

– Мякиш, черт тебя дери!

Включаю в прихожей свет. Конечно – ровно возле порога красуется свежая коричневая кучка, в самую середину которой я смачно наступил. Белый и очень пушистый кот по кличке Мякиш с интересом таращится на меня от входа в кухню.

– Зараза ты эдакая, ты когда начнешь в лоток свои дела делать? – рычу я, стаскивая кроссовок и закидывая его в ванну. У Мякиша есть пунктик – если он сходил в лоток по-маленькому и там еще не убрано, а ему приспичило по-большому, в грязный лоток он ни за что не пойдет, присядет рядом, там, где удобно. Удобно, конечно же, чаще всего прямиком у порога.

Я спешно убираю лоток, прихожую, мою руки, хватаю со стола в кабинете оставленную отцом папку, переобуваюсь в старые найки, решив вымыть новые кроссовки по возвращении, потому что время уже поджимает, и, сорвав с крючка ключи от машины, выскакиваю на улицу. Что за суматошный день, а!

К отцу на работу я приезжаю без происшествий, успеваю за десять минут до часа икс и даже ухитряюсь по дороге позвонить своему преподавателю по вокалу, чтобы отменить занятие, на которое при всем желании уже не попадаю. Отец, весь напряжённый и взвинченный, при виде заветной папки сразу светлеет лицом и заметно успокаивается. Я выхожу от него с улыбкой на лице, с этой же улыбкой и насвистывая сквозь зубы треки, звучащие по радио, проезжаю примерно полпути до дома – ровно до того момента, как, попав задним правым колесом в небольшую ямку на дороге, слышу противное "пш-ш-ш" и обнаруживаю, что колесо пробито. А я уже было понадеялся, что неприятности на сегодня закончились!

Дома в результате я оказываюсь после трех и только тогда, наконец, удосуживаюсь поглядеть на телефон, который не вынимал из кармана с тех самых пор, как ушёл из школы. Там по паре пропущенных от Кирюхи и Лео, их же сообщения в нашем общем чатике – что случилось, куда я свинтил и нужна ли мне помощь. Ещё смс от Мишки, моего лучшего друга и по совместительству друга детства, с предложением пересечься на выходных и пять пропущенных от Марики. Я досадливо вздыхаю, глядя на её имя, подсвеченное красным. Так и не пойму, что теперь с ней делать.

Обсуждением этого вопроса я и занимаюсь весь следующий час, пока кормлю Мякиша, орущего дурниной, снова мою его лоток, чищу кроссовки, ем сам и делаю уроки. Обсуждаю, разумеется, с парнями в нашем чате, предварительно коротко поведав все перипетии сегодняшнего дня. Мнения друзей полярно разные – Кир, которому Марика никогда не нравилась, предлагает порвать с ней и найти "нормальную" девчонку, Лео же советует "не тупить и пользоваться моментом, пока такая горячая цыпочка сама идёт в руки". Подумываю написать на ту же тему Мишке, но, поразмыслив хорошенько, не делаю этого – тот уже полгода встречается со своей однокурсницей, и у них "все серьезно". Мой подход к отношениям его не вдохновляет, так что я и без запроса знаю, что он в очередной раз мне скажет. "Завязывай трахать всех девчонок подряд и влюбись уже наконец". Я влюблялся однажды – в Асю. Ничего, кроме боли, это мне не принесло…

Резкий, настойчивый звонок в дверь выметает из головы все мысли. Я откладываю недописанный русский и лениво направляюсь в прихожую. Не посмотрев в глазок, распахиваю дверь, почему-то решив, что это родители – хотя знаю, что их не будет до позднего вечера, – и от неожиданности делаю шаг назад. На пороге, кутаясь в длинный, до пят, фиолетовый пуховик, стоит Марика. "Как она в нем ходит и не путается?" – машинально думаю я, во все глаза пялясь на гостью. Её густо подведенные глаза лукаво блестят, когда она улыбается и говорит:

– Привет.

Только теперь я вспоминаю, что сам давал ей чип от калитки и домофона.

– Мари…

Не уверен, что я готов выяснять какие бы то ни было отношения и отвечать на вопросы "почему ты меня игноришь".

– Ты сказал, что мы поговорим позже, – перебивает меня она, – я пришла поговорить.

Изгибая бровь и по-прежнему улыбаясь, Марика резким движением распахивает свой невозможно длинный пуховик, одновременно приспуская его с плеч. Под пуховиком нет ровным счётом ничего, кроме замшевых коричневых сапожек. Вот же черт!

– Твою мать, Мари, – говорю я и хватаю её за руку. – Иди сюда.

Её глаза горят торжествующим огнём, когда я втаскиваю её в квартиру и запираю дверь.

Час спустя мы все ещё лежим в постели. Не разговариваем. Она обнимает меня, и её острый коготок вычерчивает на моем животе какие-то геометрические узоры. Я лениво кручу на пальце любимое кольцо с двумя воющими (поющими!) волками, которое ношу не снимая, и думаю о том, что сегодня все-таки принял сторону Лео.

– Во сколько сегодня вернутся твои родители? – нарушает тишину мелодичный голосок Марики.

– К девяти-десяти, – отвечаю я. – А что?

– О, это просто отлично, – радостно щебечет она, – тогда мы можем остаться у тебя подольше и провести время более интересно…

Её тонкая ручка скользит по моему животу вниз и собирается исчезнуть под одеялом, но я вовремя перехватываю её.