Кирюха с Лео выражают бурное согласие, пока я сижу с несколько обалдевшим видом. Рита касается моей руки.

– Стас… А ты придешь?

– Конечно, малышка, – встряхиваю я головой, очнувшись от размышлений. – Как я могу не прийти? Я просто растерялся. Почему ты не говорила, что у тебя скоро день рождения?

Она улыбается чуть скованно:

– Не знаю… Не кричать же об этом заранее на всех углах. Ну и ты ведь не спрашивал…

Справедливо.

– Да, про дни рождения мы вопрос как-то не поднимали, – говорю я. Рита улыбается уже шире:

– Но когда ты родился, я знаю. Восемнадцатого января.

– И кто меня сдал? – интересуюсь я. Она смеется. Я шутливо сжимаю ее в полузахвате и пересчитываю пальцами выступающие тонкие ребра.

– Говори все явки и пароли немедленно!

– Пощади! – она хохочет уже в полный голос и извивается, пытаясь выбраться из моих рук. Позволив себе еще несколько мгновений насладиться ощущением ее тела в своих руках, я наконец выпускаю ее, и она, тяжело дыша, садится ровно, поправляя растрепавшиеся волосы.

– Про них, – я киваю на друзей, – тоже знаешь?

Рита отрицательно качает головой.

– Но вы сейчас скажете, и мы будем знать, – с улыбкой добавляет она, глядя на парней.

– Девятнадцатого декабря, – говорит Кирилл.

– Девятого апреля, – почти в голос с ним отвечает Лео.

– Таисия, осталась ты одна с невыясненным днем рождения, – говорю я. Она вздергивает нос:

– А в девушке должна быть загадка!

– Двадцать первого декабря, – тут же сдает подругу Рита.

– Ну с тобой всегда так, – притворно вздыхает Тася. – Не пойду с тобой в разведку.

– Как и я с тобой, – смеется Рита. Кирилл в это время удивляется, повернувшись к Таське:

– Так мы с тобой соседи!

– Ага, – она улыбается ему, и от меня не укрывается легкая краска, проступившая на щеках друга. Кажется, я все-таки не ошибся в своих предположениях, и Киру симпатична Таська…

Яростно звенит звонок, и начинается суета. Мы тоже торопливо вскакиваем и устремляемся к выходу. По дороге я хватаю Риту за руку и тяну назад, заставляя чуть отстать от остальных.

– Что тебе подарить на день рождения, малышка?

Она пристально смотрит мне в глаза своими ореховыми глазищами – серьезно, без улыбки. Потом встает на цыпочки и шепчет на ухо:

– Себя. Подари мне себя.

Грудь сдавливает от резкой нехватки воздуха, сердце начинает стучать где-то в горле, в ушах шумит, а она быстро уходит прочь, не дожидаясь, пока я догоню ее. Когда я наконец отмираю и выскакиваю из столовой, ее уже нигде нет.

После шестого урока мы с Ритой, улизнув от друзей, встречаемся в раздевалке. Кирюха с Лео порываются пойти со мной, но я категорично заявляю, что сегодня не нуждаюсь в их компании. Парни ржут и отстают, за что я им очень благодарен.

Я, как и всегда, собираюсь быстрее Риты – все потому, что не ношу сменку, а она переобувается, как законопослушная ученица. Пока она возится с застежками туфель, а потом – шнурками кроссовок, я стою рядом и смотрю на ее склоненную спину, на которой отчетливо проступают острые позвонки. Полоска обнаженной кожи на пояснице так и манит провести по ней ладонью. Я некоторое время борюсь с собой, а потом не выдерживаю и кладу на нее руку. Ее кожа холодная, но мою ладонь тотчас обжигает огнем от этого прикосновения.

Рита не убирает мою руку и никак не выражает своего возмущения, только чуть поворачивает голову, чтобы видеть меня, и улыбается мне уголками губ.

– Мне нравится твой джемпер, – говорю я. Мне он правда нравится. Как и тот ее свитерок, который постоянно спадает на одно плечо. И как черная блузка. Рита выпрямляется, наконец справившись с обувью, и моя рука соскальзывает с ее поясницы.

– Я думала о тебе, когда покупала его, – говорит она улыбаясь.

– Вчера? – уточняю я, и она кивает. – Я тоже о тебе думал, – говорю я. – Правда, не покупая шмотки, а копошась в капоте…

Она заливисто смеется, и я улыбаюсь. У нее такой чудесный смех, мелодичный, звонкий, как колокольчик. Не визгливый и не истеричный, как у некоторых, а милый и очень ей подходящий…

– А где твоя куртка? – оглядываюсь я в поисках красной курточки, но не вижу поблизости ничего похожего. Она протягивает руку и снимает с крючка серое пальто:

– Для куртки стало слишком жарко.

Я забираю у нее пальто и помогаю одеться. На шею она повязывает голубой шарфик, а я, опередив ее, вытаскиваю ее волосы из-под воротника и позволяю им свободно упасть по ее плечам. В пальто она выглядит иначе, чем в куртке, – чуть более взрослой.

– Орешек, значит, тебе еще шестнадцать?

– Мне почти семнадцать, – уточняет она. – Пара дней не считается.

– Так ты еще совсем малышка, – нежно поддразниваю я ее. Она прищуривается:

– А ты имеешь что-то против моего возраста?

– Ни капли, – искренне говорю я и протягиваю ей ладонь. Она без колебаний вкладывает в нее свою, и мы переплетаем пальцы. Так, держась за руки, мы и выходим на крыльцо.

– Куда пойдем? – свободной рукой я убираю волосы, упавшие ей на лицо. Она улыбается мне такой светлой и радостной улыбкой, что я чувствую, что тону.

– Мне все равно куда. Главное, что с тобой. И что вдвоем, – последнюю фразу она договаривает полушепотом, и легкий румянец покрывает ее нежные щечки. Мое сердце начинает биться быстрее. Мой маленький Орешек, неужели еще несколько минут, пока мы не уберемся отсюда, и я наконец снова почувствую вкус твоих губ?..

– Пойдем на набережную, может? – предлагает она мне, пока мы спускаемся по ступенькам. – Туда, где были в прошлый раз, – и она опять мило краснеет. Прошлый раз – это в день дискотеки. В день, когда я заново узнал о ее существовании…

Я собираюсь ответить ей, но чувствую, что на меня кто-то смотрит. Поворачиваю голову, пытаясь увидеть, откуда исходит взгляд, и натыкаюсь глазами на смутно знакомое лицо. Присматриваюсь пару секунд.

– Стас, что с тобой? – спрашивает Рита. Она пока не видит того, что вижу я, потому что стоит к этому человеку спиной. Она еще не знает, как обрадуется буквально через минуту, и я заранее рад ее радости. Но черт побери…

– Малышка, кажется, сегодня мы с тобой никуда не идем.

– Почему?! – ее личико недоуменно вытягивается. Я аккуратно беру ее за плечи и разворачиваю.

– Потому что посмотри вон туда…

Она смотрит. И, вскрикнув:

– Папочка! – срывается с места.

Я с разбегу влетаю в папины объятия и зажмуриваюсь, вдохнув знакомый с детства запах его одеколона. Папа здесь! Он приехал!

– Папочка, – повторяю я, крепко обнимая его и задирая голову. На меня смотрят родные глаза тёплого коричневого цвета.

– Привет, Цветочек! Ну как тебе мой сюрприз?

Он широко улыбается, и вокруг глаз лучиками разбегаются мелкие морщинки.

– Сюрприз потрясающий! – искренне говорю я, выпуская его из объятий и улыбаясь от уха до уха. – Я вообще не ожидала…

– Да уж, я заметил, – по-доброму смеётся папа и, понизив голос, заговорщически спрашивает: – А это и есть тот самый особенный друг?

Я оглядываюсь. Стас так и стоит у крыльца, засунув руки в карманы джинсов, и смотрит на нас. Ветер ерошит его растрепанные светлые волосы. Увидев, что мы смотрим на него, он улыбается.

– Красивый парень, – замечает папа. – Так это он?

– Да, – я чувствую, что краснею.

– Познакомишь нас? – спрашивает папа и вдруг направляется прямо к Стасу. Мне ничего не остаётся, как последовать за ним.

– Да ты его знаешь, папа… Это Стас Камаев.

Папа в этот момент как раз подходит к Стасу. Услышав мои слова, он чуть спотыкается и вновь взглядывает на Стаса, но уже внимательнее.

– Стас Камаев? Ты сын Лехи, что ли?

– Да, Константин Юрьевич, это я, – со светской улыбкой кивает Стас и протягивает папе руку. – Рад вас снова видеть.

Папа крепко сжимает его ладонь. Он выглядит потрясенным.

– Вот так дела, Стас… Каким ты вырос! Совсем взрослый парень. Я тебя лет десять не видел? Впрочем, я и Леху-то уж сколько не видел… Рад, рад встрече, Стас! Как тесен мир, однако!