– Ой, да конечно, слышал! – возражает она. – Они с восьмидесятых годов поют. У них много известных песен. Они очень классные. Ты мне немножко напоминаешь их солиста в молодости, – и она смущённо улыбается.

– Хорошо, что не в старости, – шучу я. Она легонько стукает меня по плечу.

– А если я похож на солиста этой группы, а он классный, значит ли это, что я тоже классный? – продолжаю юморить я, надавливая ногой на педаль газа. Люблю ездить вечером, дороги практически пустые, можно увеличить скорость.

– Классный, классный, – смеётся Рита, опять легонько толкая меня, на сей раз в бок. – Напросился на комплимент!

Половину дальнейшего пути мы проводим в обсуждении любимой музыки и сходимся на любви к Skillet и Apocalyptica. Меня чертовски радуют Ритины музыкальные вкусы. Честно говоря, я боялся, что она слушает какую-нибудь глупейшую попсу. Слава богу, что я ошибся, и слава богу, что мы любим одно направление.

– Спасибо за прекрасный вечер, Стас, – говорит Рита, когда я останавливаю машину – как всегда, на торце дома. Часы на приборной панели показывают половину одиннадцатого. – Мне очень понравилось.

– И мне, – говорю я, и это абсолютная правда, потому что как мне могло не понравиться время, проведённое с Ритой? – Может быть, тогда повторим наш поход?

– Обязательно, – сверкает она улыбкой. – Знаешь, это так удивительно. Мы общаемся с тобой всего неделю, даже, по сути, меньше, четыре дня. А такое ощущение, что я знаю тебя всю жизнь…

– Так ты и знаешь меня всю жизнь, – весело говорю я. – Если учесть, что мы с малолетства знакомы.

– Да ну это не считается, – отмахивается она.

– На самом деле у меня такое же чувство, – говорю я на сей раз серьезно. – Сложно даже представить, что еще на прошлой неделе тебя не было в моей жизни и я не думал о тебе каждую минуту.

Она снова краснеет.

– Ты думаешь обо мне каждую минуту?

– Конечно, – мы встречаемся взглядами, и я надеюсь, что она прочтет в моих глазах, что я говорю искренне. Надеюсь, что ее доверие ко мне растет.

– Я пойду, – чуть помолчав, неловко говорит она. – А то скоро комендантский час, мама начнет названивать и ругаться.

– Конечно, – снова говорю я, отстегиваю ремень и первым выбираюсь из машины. Рита выходит вслед за мной. Я распахиваю руки для объятий, и она осторожно обнимает меня в ответ. От ее волос пахнет шоколадом.

– Пока, Стас, – говорит она, отстраняясь от меня. Я нехотя выпускаю ее из объятий.

– Пока, Орешек.

Она улыбается и поворачивается, чтобы уйти.

– Орешек! – неожиданно сам для себя говорю я. Она оборачивается.

– Да?

– Почему ты меня поцеловала? – выпаливаю я. – Я имею в виду, почему поцеловала так, а не просто чмокнула, как обычно делал я?

Она стремительно и очень густо краснеет. Даже в вечерней темноте я вижу, насколько яркого помидорного оттенка становится ее лицо.

– Не отвечай, – спешу я. – Прости, я зря спросил. Забыли.

Рита кивает, опустив глаза, и, секунду постояв на месте, уходит не оглядываясь. Нет, все же она оглядывается – у самого подъезда, уже взявшись за дверную ручку. Я машу ей и получаю в ответ слабый взмах ладонью.

Дома я оказываюсь ближе к одиннадцати. Ключ поворачивается в замке бесшумно – иногда родители ложатся спать рано, и я не уверен, бодрствуют ли они. Но стоит мне прокрасться в прихожую, как сначала раздаётся утробный приветствующий мяв, а потом вспыхивает свет и я встречаюсь взглядом с двумя парами глаз.

– Что-то ты рано сегодня, – вместо приветствия говорит мама. По пятницам и субботам обычно я действительно возвращаюсь поздно, ближе к полуночи, а то и позже, – все из-за выступлений, – и родители к этому уже привыкли. Истинной причины моих отсутствий они, конечно, не знают. Я говорю им практически чистую правду, но с сокрытием маленькой детали, – я хожу гулять с Мишкой. Миха действительно часто составляет мне компанию в клубе в качестве группы поддержки, иногда вместе со своей девушкой Кристиной.

– Я же тебе говорил, Оля, он с девочкой сегодня гулял, – вмешивается отец, внимательно глядя на меня. Я молча раздеваюсь, стараясь сохранять нейтральное выражение лица, но губы, предательски дрогнув, сами собой разъезжаются в глупую ухмылку.

– А-а-а, ну тогда понятно, почему он такой счастливый, – смеётся мама. – Будешь кушать, гулена?

– Нет, спасибо, – отказываюсь я, спешно мою руки и, подхватив Мякиша, уже улегшегося на мои кроссовки, проскальзываю в свою комнату. Мне очень хочется погуглить, что это за группа, которую любит слушать Рита. Кстати, о Рите. Беру телефон и, пока компьютер грузится, быстро набираю ей смс.

"Орешек, я дома. Надеюсь, ты ещё не успела уснуть и я тебя не разбудил".

Ответ прилетает мгновенно, я даже не успеваю открыть браузер.

"Спасибо, что написал. Я хотела тебя попросить, но постеснялась. Я ещё не сплю".

"Почему постеснялась?" – отбиваю я и тут же пишу запрос в гугле: “Bon jovi”. Телефон вибрирует на столе, извещая о новом сообщении.

"Подумала, вдруг решишь, что я стремлюсь тебя контролировать и вообще назойливая, хотя никакого права на это не имею".

"Не придумывай ерунду. Мне нравится, что ты беспокоишься обо мне".

"Кто сказал, что я беспокоюсь?"

Я улыбаюсь, прочитав её последнее сообщение. Назвала меня врушкой сегодня, а сама что делает?

"Я вижу тебя насквозь, маленький Орешек".

На сей раз Рита не отвечает сразу, и я откладываю телефон, сосредоточившись на поисковике. С открытой страницы на меня смотрит пожилой, но очень харизматичный мужчина "приятной наружности", как сказала бы мама. Открытый взгляд, широкая улыбка. Я начинаю читать про него, про группу, перелистываю фотографии, пока мне не попадаются снимки многолетней давности. Длинноволосые молодые парни, одетые по моде восьмидесятых, запечатленные на них, смотрят в камеру кто с вызовом, кто с прищуром, кто с улыбкой. У Джона Бон Джови все тот же открытый взгляд.

Лёгкий стук в дверь отвлекает меня от просмотра.

– Да?

Дверь приоткрывается, и на пороге показывается папина голова.

– Можно?

– Конечно, – я разворачиваюсь на стуле. Отец заходит в комнату и плотно закрывает за собой дверь. Мякиш, успевший уснуть на моей подушке, лениво приоткрывает один глаз и приподнимает голову. Отец присаживается на край кровати.

– Ну что, как все прошло?

Я вновь невольно расплываюсь в улыбке.

– Хорошо. Думаю, даже отлично. Спасибо, пап.

– Я рад, – отзывается он и пытливо смотрит мне в лицо. – Так вы встречаетесь с этой девочкой?

– Пока нет, – признаюсь я. – Она пока присматривается ко мне, так что мы типа дружим. Но я терпелив.

Отец негромко смеётся.

– Да уж, зная тебя, деваться ей некуда. А девочка красивая, даже очень. Кого-то мне напомнила, только не понял кого. Как её зовут?

– Рита. Пап… А как ты понял, что это она? – я снова вспоминаю папину утреннюю выходку.

Отец снова смеётся.

– Да у тебя ж на морде было написано неземное блаженство, как только ты её увидел.

Черт, по мне все так заметно? Я и не думал.

Отец кивает на экран, меняя тему:

– Ты заинтересовался Bon Jovi? Хорошая группа.

– Рита их любит, – говорю я, тоже взглянув на монитор. – Я решил поинтересоваться. Она сказала, что я напоминаю ей солиста в молодости…

Мы разговариваем ещё некоторое время, после чего отец, пожелав мне спокойной ночи, уходит. А я, вспомнив, что так и не ответил Рите, хватаю телефон. На экране горит уведомление о двух непрочитанных смс.

"Разве я прозрачная?" – гласит первое сообщение. А второе:

"Ты, похоже, уснул. Тогда спокойной ночи тебе, Стас, и самых приятных снов".

Я торопливо набираю ответ:

"Малышка, прости, отвлёкся на разговор с отцом. Я пока не сплю, но тебе уже пора, так что сладких снов".

Перед тем как отправить, перечитываю своё послание и, подумав, меняю малышку на Орешка. Приберегу это ласковое обращение до тех пор, пока она наконец не перестанет притворяться, что мы просто друзья. А потом нажимаю кнопку "отправить", надеваю наушники и погружаюсь в мир песен любимой Ритиной группы.