В фойе колготится в основном малышня из пятых-шестых классов. В одном углу девчонки расчертили классики на полу и прыгают на одной ножке. Боюсь представить, какой ор поднимет наш завхоз Вадим Борисович, когда обнаружит "порчу казенного имущества". Подоконник в противоположном углу свободен, туда-то мы и направляемся. Рита и Кирилл усаживаются, я остаюсь стоять рядом с Ритой, прислонившись к стене. Перебрасываемся общими фразами – я даже особо не запоминаю, о чем именно мы говорим, просто ловлю кайф от того, что эти свободные минуты провожу именно с Ритой.
– Ты заглянешь сегодня в гараж? – спрашивает Кир, наклонившись ко мне, чтобы перекричать музыку – как раз в это время кто-то из малышни включил колонку, и на все фойе раздаётся голос Майкла Джексона. Мои плечи сами собой начинают двигаться. Джексон – не та музыка, которую я люблю, хотя против него в целом ничего не имею и не могу не признать, что у него много зажигательных мелодий, под которые сложно оставаться спокойным.
– Сегодня нет, – отвечаю я громко, не прекращая танцевать верхней частью туловища.
– А чего так?
– Налаживаю личную жизнь, – и я с улыбкой киваю на Риту. Её реакция не заставляет себя ждать – она тут же шлепает меня по плечам и спине.
– Это дружеская встреча, понятно тебе? Не слушай его, Кир.
– Конечно-конечно, – я с ухмылкой уворачиваюсь от её ударов. Кирилл усмехается. Что я люблю в своём друге – так это его сдержанность и немногословность.
Одна песня Джексона сменяет другую, и это Billy Jean. Тут я уже никак не могу устоять – мои ноги начинают двигаться в танце. Танцевать я очень люблю.
– А "лунную дорожку" можешь? – подначивает меня Рита.
– Он может, – утвердительно сообщает Кирилл. Я уже неоднократно проделывал перед ним этот трюк, и он знает – я действительно могу. Что и демонстрирую сейчас Рите и – невольно – всем остальным собравшимся в фойе. И так увлекаюсь, что танцую, пока музыка не смолкает. Только теперь, остановившись, я с удивлением обнаруживаю, что вокруг нас столпилось с пару десятков учеников и несколько пар глаз таращатся на меня. А потом они все внезапно начинают хлопать, и мне приходится раскланяться. Рита тоже хлопает. Она тепло улыбается мне, и мои губы сами собой разъезжаются в ответной улыбке.
– Талантливый человек талантлив во всем, – замечает Кир, когда я втискиваюсь между ними на подоконник, а мои зрители, убедившись, что продолжения не будет, начинают потихоньку расходиться.
– Кто талантлив, что я пропустила? – в этот самый момент к нам подлетает взмыленная Таська. Лицо у неё раскраснелось, светлые кудряшки встрепаны. Судя по всему, она бежала всю дорогу.
– Что тут было? – тараторит она, кинув мне на колени свою сумку. Судя по ощущениям, там кирпичи и гвозди. – Фух, я так неслась, думала умру.
– Стас танцевал под Майкла Джексона, – отвечает Рита и протягивает подружке бутылочку с водой. – На, попей, успокойся.
Тася с жадностью выдувает почти половину бутылки, а потом с интересом смотрит на меня своими разноцветными глазищами.
– Да? Повторишь?
– В другой раз, – отказываюсь я. – Не фиг было опаздывать.
С Тасей мне тоже удивительно комфортно общаться. Она, как говорят, "свой брат мальчишка", чему я, признаться честно, несказанно рад. Если бы Ритиной лучшей подружкой оказалась какая-нибудь жеманная особа типа подружки Марики – я даже не помню, как её зовут, – не знаю, как бы я смог с ней общаться.
– Подушка не хотела со мной расставаться, – объясняет кудряшка, сверкая белозубой улыбкой. – Когда-нибудь, когда Димки и предков не будет дома, я осуществлю свою мечту и буду спать весь день.
– А почему твой брат не в нашей школе учится? – интересуется Кир. Таська корчит гримаску:
– Потому что у него исключительные языковые способности, и он в языковой спецшколе.
Судя по тому, как она кривляется, она передразнивает кого-то, скорее всего родителей. Непонятно, завидует ли она брату или просто вошла в роль старшей сестры. Я даже открываю рот, чтобы подколоть её по этому поводу, но в это самое время Ритина тёплая ладошка легко проскальзывает мне под локоть и осторожно сжимает моё предплечье. Я в рубашке, и ее пальцы будто прожигают мою кожу через тонкую ткань. Ощущение её ладони на моей руке так мне нравится, что невольно я прижимаю собственный локоть с её рукой плотнее к боку.
– Ты потрясающе танцевал, – щекочет мне ухо Ритин еле слышный шёпот. – Мне безумно понравилось.
А потом она соскакивает с подоконника, аккуратно высвободив ладонь, и попутно тянет с моих колен сумку Таси.
– Скоро звонок будет, Тась, пойдём.
Тася, которая что-то оживленно обсуждала с Кириллом – стоило отвлечься на Ритину руку, и я потерял нить разговора, – замолкает на полуслове. Они с Ритой встречаются глазами, и Тася тотчас кивает:
– Да, уже правда пора. Увидимся на обеде, мальчики.
Рита дарит нам короткую улыбку, и обе девушки покидают фойе. Мы провожаем их глазами. Интересно, почему они так быстро убежали? Рита словно застеснялась… Кир непонятно вздыхает, задумчиво скребет пальцами двухдневную щетину, а потом спрашивает серьезно:
– Перед Риткой выделывался?
Я понимаю – это он про танец.
– Нет, честно. Просто увлёкся.
Кирилл внезапно широко улыбается:
– А она оценила. Я видел, как она на тебя смотрела.
Его слова делают меня ещё чуточку счастливее.
День проносится стрелой, и мое хорошее настроение, навестившее меня с самого утра, никуда не уходит. Его не портит ни внеплановая контрольная по русскому, ни внезапно протекшая в рюкзаке ручка, ни даже очередная стычка с англичанкой Диной Даниловной. С ней я цапаюсь постоянно, и, наверное, я не совсем прав, поправляя педагога, но сдержаться не могу. Она все время коверкает слова, а порой даже даёт неправильный перевод. Тем, у кого английский есть только в школе, это до лампочки, но я с пяти лет ходил на дополнительные занятия, а последние три года занимаюсь с носителем языка. Я знаю, что Дина неправа, и не могу промолчать. За это она меня ой как не любит. Она новенькая в нашей школе, работает первый год, и ей, конечно, не сильно повезло, что вместо послушной малышни ей, вчерашней студентке, подсунули выпускников. Особенно таких строптивых, как я.
В три по пятницам у меня занятие по вокалу, и едва звенит звонок с последнего урока, я пулей лечу в гардероб. Мне нужно добежать до дома, взять ключи от машины и доехать почти на другой конец города. Ещё неплохо бы что-нибудь перехватить по дороге. Тот ещё квест, но я обычно справляюсь.
– Стас, подожди! – летит мне в спину звонкий знакомый голос. Слишком знакомый. Это голос, который я не хотел бы сегодня слышать. Сначала я подумываю сделать вид, что не слышу, но потом воспитание (черт бы его побрал) пересиливает, и я останавливаюсь. Да и она бы продолжила кричать на весь двор, если бы я этого не сделал.
– Привет, Мари, – нейтральным голосом говорю я. Марика – конечно, звала меня именно она, – останавливается в двух шагах и тяжело дышит, запыхавшись от бега. Сегодня она превзошла сама себя – я привык видеть ее на улице полураздетой, в коротеньких юбках и без шапки, но сейчас она стоит передо мной даже без куртки и в открытых сменных туфлях. Видимо, увидела, как я ухожу, и выскочила следом.
– Ты замерзнешь, – тем же нейтральным тоном продолжаю я. – Зима на улице.
– Стас, почему ты не ответил мне вчера? – не обращая внимания на мои слова, требовательно спрашивает Марика, подходя ко мне вплотную. Отсутствие дистанции мне не нравится, и я отступаю на шаг.
– Я не знал, что тебе ответить, – пожимаю я плечами. – Я тебе в среду все сказал. Все кончено. Мари, извини, мне пора. Вернись, пожалуйста, в школу, холодно.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но не тут-то было.
– Ты же не всерьез это сказал!
Я медленно разворачиваюсь и встречаюсь с разгневанным взглядом светло-голубых глаз. А, теперь она злится.