– Ну и что это было? – удивленно провожает одиннадцатиклассниц глазами Тася. Мы замираем прямо посередине лестницы, и нас толкают со всех сторон. Кто-то недовольно бурчит, кто-то называет коровами и наступает на ноги.

– Пойдем, – тяну я подругу вверх. Мы преодолеваем оставшееся до третьего этажа расстояние, и Таська замечает:

– Кажется, твоя популярность растет не по дням, а по часам.

– Меня вполне устраивало ее отсутствие, – хмуро возражаю я, проходя за нашу парту – вторую во втором ряду. До конца перемены Таська, усевшись рядом со мной, высказывает предположения относительно поведения Наташи, но так ни к чему и не приходит. А потом начинается контрольная по английскому, которая оказывается такой сложной, что выметает из головы все мысли. Какой-то трудный сегодня день!

После звонка мы, сдав работы, уже собираемся бежать дальше – на математику. Я тороплюсь еще и потому, что знаю: у одиннадцатого «а» третьим уроком тоже стоит математика, а так как наши кабинеты по соседству, шанс увидеть наконец Стаса возрастает в разы. И пусть уже на следующей перемене мы должны увидеться в столовой – накануне вечером, написав мне, Стас таки взял с меня обещание, что обедать вместе мы будем ежедневно, – мне не хочется ждать. Однако не успеваю я покинуть кабинет, как Тамара Николаевна окликает меня:

– Рита, задержись, пожалуйста!

Таська встревоженными глазами смотрит на меня, но я пожимаю плечами. Без понятия, зачем я понадобилась классной. Подхожу к ее столу, и Тася, верный друг, по пятам следует за мной.

– У тебя сегодня после уроков есть какие-нибудь дела? – спрашивает меня Тамара Николаевна. Я качаю головой:

– Да нет… А что такое?

– Завтра у шестиклассников будет общий открытый урок, на котором они в том числе будут отгадывать кроссворды на английском. Ты хорошо рисуешь, не могла бы ты задержаться на пару часиков и помочь мне все оформить? Конечно, за дополнительную пятерку…

Мне не сильно хочется торчать в школе лишние «пару часиков», но Тамара Николаевна всегда была добра ко мне – не считая того, что из-за нее меня загоняли на ненавистные дискотеки, хотя, если поразмыслить, и здесь получился плюс, да к тому же она действовала из хороших побуждений. И рисую я действительно неплохо, поэтому соглашаюсь:

– Конечно, я останусь. И не за пятерку, а просто так…

Не хочу, чтобы она думала, что я меркантильная. Я ведь не такая.

Тамара Николаевна рассыпается в благодарностях, а потом отпускает нас.

– Удачно вышло, правда? – пыхтит на бегу Таська, пока мы несемся на первый этаж.

– Что удачно? – я перескакиваю сразу через две ступеньки, не заботясь о том, что вообще-то в платье и на каблуках и могу подвернуть ногу. Да, сегодня я пришла в школу в платье, что делаю крайне редко. А все из-за Стаса. Мне очень захотелось впечатлить его, ощутить его взгляд, когда он увидит, как я одета. И потому я даже встала сегодня на сорок минут раньше – мыла голову, выпрямляла волосы, красилась, выбирала платье… Глупо, признаю. Особенно учитывая, что Стас никак не попадается мне навстречу!

– Удачно, что Тамара тебя попросила задержаться. Если проковыряешься подольше, то сможешь Стасика после тренировки перехватить…

Я останавливаюсь так резко, что Тася чуть не врезается в меня.

– У него сегодня тренировка?

– Да, с четырех до пяти.

– А ты откуда знаешь? – с подозрением спрашиваю я. Шею подружки внезапно заливает краска.

– Кирилл сказал. Они вместе занимаются футболом…

– Кирилл, значит? – не скрываю я улыбки и пихаю Тасю локтем в бок. Она сердито отмахивается:

– Отстань, это не то, что ты думаешь.

– Ну-ну, – продолжаю подтрунивать я, но подружка будто не слышит. С гордым видом она спускается с лестницы и первой заворачивает в коридор, ведущий к кабинетам математики. Я шагаю за ней и сразу замечаю Стаса. Он, поджав по-турецки ноги, сидит на подоконнике напротив кабинета Артема Владимировича, а рядом с ним стоит та самая длинноногая Наташа. Она что-то рассказывает ему, а он внимательно слушает, повернув к ней голову. Сегодня на нем синяя толстовка с большим капюшоном, которая оттеняет его светлые волосы и очень ему идет. Даже издалека она выглядит мягкой и уютной, и мне вдруг очень хочется ощутить тепло этой толстовки, которая, конечно же, пахнет им…

Услышав шаги, Стас поворачивает голову и видит нас с Тасей. Его взгляд, на секунду зацепившись на моей подружке, останавливается на мне, и я вижу, как меняется его лицо, как приоткрываются губы… Наташа тоже смотрит в нашу сторону, заметив, что Стас потерял к ней интерес, и, увидев нас, хмурит брови. Стас спрыгивает с подоконника, едва не задев ее. Я улыбаюсь. И в эту самую минуту над нашими головами оглушительно и как-то раздраженно трещит звонок. Ну как же так! Ну почему хотя бы не парой минут позднее!

Я разочарованно скриплю зубами, но выбора у меня нет. Хочешь не хочешь, а приходится войти в класс. Стас тоже выглядит расстроенным, направляясь в соседний кабинет. Перед тем как переступить порог, я бросаю на него еще один короткий взгляд и встречаюсь с его аквамариновыми глазами. Он поднимает большой палец вверх, а затем исчезает за дверью. Хм, надеюсь, это похвала моему внешнему виду?

– Ты видела, как он на тебя посмотрел? – шепчет мне Таська, пока грозная Галина Леонидовна, отвернувшись к доске, записывает новую тему. Я еле заметно киваю и не удерживаю улыбку.

– Подруга, ты хоть что мне говори, но если он в тебя не влюблен по самые гланды, то я карандаш съем!

– Савинская, ты голодная? Ну потерпи, скоро большая перемена, – иронично щурится Галина Леонидовна, обернувшись от доски. Класс разражается хохотом. Я смотрю на покрасневшую Таську и мысленно восторгаюсь слухом математички. Не уши, а локаторы! До конца урока мы не обмениваемся больше ни словом. А на большой перемене, которая наконец наступает после этого урока, меня постигает огромное разочарование: Галина Леонидовна задерживает меня, чтобы подробно разобрать со мной ошибки, которые я допустила в выполненной мной дома олимпиадной работе. Я люблю математику и понимаю ее, поэтому Галина Леонидовна частенько дает мне дополнительные олимпиадные задания – для прокачки моих навыков, как она сама выражается. А потом мы вместе с ней разбираем, что я сделала правильно, а что нет. Но почему именно сегодня?! Почему сейчас?!

В итоге Таська уходит в столовую одна, состроив на прощание страдальческую гримаску и пообещав принести мне булочку. А я вынуждена почти всю большую перемену провести в компании математички. К тому моменту, как она наконец отпускает меня, до звонка остается не больше пяти минут, и бежать в столовую смысла нет. В расстроенных чувствах я бреду на русский, где меня и находит Таська в компании с булочкой и бутылкой газировки.

– Стас очень расстроился, – задумчиво сообщает она, пока я жую злосчастную булочку. – Прям погрустнел весь и даже не разговаривал почти. Он тебе ничего не написал?

– Да вроде нет, – я лезу в рюкзак за телефоном. Мне казалось, что если бы он вибрировал, я бы это непременно услышала или почувствовала, так что я провожу по экрану пальцем, не надеясь увидеть какие-либо сообщения. Но сообщение есть – от Стаса. Оно совершенно немногословное – плачущий смайлик. Однако, глядя на него, я чувствую, как мое понизившееся было настроение неудержимо ползет вверх. Я показываю смайлик Таське, и подружка приходит в восторг.

Едва начинается русский, как обнаруживается, что в классе закончился мел. Виталина Андреевна, сухая, поджарая и очень бойкая, не теряется.

– Так, – бодро оглядывает она класс, – Рита, сбегай-ка в учительскую за мелом. Да возьми побольше. А мы с вами, народ, пока диктант словарный попишем…

– У-у-у, – взывает к совести Виталины Андреевны народ, но русичка остается непоколебима.

– Никакого у-у-у. Рита, давай.

Я выкарабкиваюсь из-за парты и выхожу из класса. И лишь только сворачиваю на лестницу, как натыкаюсь взглядом на что-то синее. На подоконнике между этажами сидит Стас. Увидев меня, он расплывается в улыбке, соскакивает на пол и взбегает по лестнице, подходя вплотную. На меня веет ментолом.