- Это не имеет никакого значения...

Марк наклонился вперед и уставился на Эксцингуса, его жесткий взгляд красноречиво говорил о его желании прирезать этого человека, и Скавр мрачно улыбнулся, увидев непроизвольный приступ страха информатора.

- О, боюсь, что как раз таки и имеет. Что нам останется  делать, если решимость твоего секретаря ослабнет в критический момент, если он осознает неизбежные последствия своего предательства в случае нашей неудачи? Задавать вопросы будет слишком поздно, когда мы окажемся во власти Пилиния, не так ли? Итак, мне нужно знать, каким рычагом ты на него воздействовал, информатор, чтобы я мог использовать его, и вернуть его в строй, если он проявит какие-либо признаки того, что пойдет против нас. Без этого у нас не будет другого выбора, кроме как отказаться от этой возможности, а на этом твоя польза  для нас и закончится.

Информатор посмотрел на него, затем снова на Марка.

- У меня нет выбора, я понимаю. Очень хорошо. -  Он вздохнул, возводя глаза к потолку комнаты из-за того, что его заставили раскрыть свои секреты. -  Установив слежку за этим человеком, когда он покидал поместье сенатора по частным делам, я выяснил, что у него есть дети от рабыни в  доме другого  сенатора, его бывшего владельца, который, похоже, отдал его Пилинию в счет погашения долга, когда сенатор решил, что ему нужен более способный секретарь. Его дети живут со своей матерью, у его прежнего владельца,  которой  более-менее  мягкий человек и еще не продал их.  Я подумал, что этот мужчина захочет купить свободу не только себе, но и своей женщине и детям, и поэтому я решил, что у меня есть два способа контролировать его.

- Получить деньги и рискнуть предательством?

Эксцингус улыбнулся Марку, кивнув головой.

- Знаете, центурион, я думаю, из вас вышел бы очень способный специалист по зерновому провианту.  Да, деньги, чтобы получить средства, с помощью которых он надеется выкупить свою свободу, и угроза, которую может осуществить Пилиний,  получив информации о том, что у его секретаря имеются дети. Сенатор более чем умен, чтобы понять, что их существование скомпрометирует его, если кто-нибудь  когда-нибудь их обнаружит, и достаточно садистских взглядов, чтобы потребовать их у своего коллеги как потомство своего  секретаря и, следовательно, как свою собственность, в качестве хозяина своего раба-секретаря.  А, что он мог бы с ними сделать, получив над ними власть ... об этом можно только догадываться…  

Трибун на мгновение задумался.

-  Значит, эти жетоны ... - Он с отвращением взглянул на металлический квадратик, лежащий у него на ладони. -  Позволят нам попасть на виллу Пилиния?

Эксцингус кивнул.

- Но, только в дом, там будет много людей, которые приглашены только на вечеринку, которая является прикрытием настоящего мероприятия. В конце концов, лишь очень немногие избранные получают доступ к настоящим развлечениям сенатора, остальные просто приглашены, чтобы обеспечить прикрытие невинной ночи разврата для тех немногих счастливчиков.

- Понятно. Это объясняет довольно четкие изображения на этом ...

Он поднял блестящий кусочек серебра, и Эксцингус покачал головой.

- Не позволяйте этой довольно простой картинке ввести вас в заблуждение. Реальность того, что вытворяют сенатор и его друзья, намного хуже.

- Хуже?

Экцингус покачал головой, его взгляд испепелял.

- Либо вас слишком долго не было в Риме, либо вам  в прошлом повезло не сталкиваться людей, с которыми общается Пилиний.  Если вы собираетесь посетить его логово, то вам лучше быть готовым увидеть некоторые подробности, о которых вы, возможно, предпочли бы никогда не знать.

Марк покачал головой, оскалив зубы.

- Я ходил по полям сражений после того, как они заканчивались. Я потрошил, обезглавливал, и калечил многих людей. Я оставлял воинов-варваров, зовущих своих матерей умирать в муках. Люди, убившие моего отца, не только разрушили честь моей семьи, они обрекли меня на жизнь в армейских маршах от места одной резни к другой,  и слушать, как мои солдаты плачут и мечутся во сне от ужасов, которые они видели и творили со своими врагами, и тех, что были причинены их товарищам.  Поверь мне, ничто из того, что ты мог бы показать мне в этом городе, и близко не сравнится с захватывающими зрелищами массовой резни, в которых я принимал участие.

Информатор двусмысленно пожал плечами.

- Посмотрим. А теперь, господа, возможно, мне следует рассказать вам о планировке дома?

Первые члены банды прибыли примерно за час до наступления сумерек, прогуливаясь по улице и ошеломленно разглядывая очередь перед парикмахерской. Они немного постояли, осматривая картину происходящего, затем прошли мимо стоящих в очереди клиентов, никто из которых, как отметил Морбан, не стал протестовать против того, что они даже оттолкнули кое-кого из  ожидающих мужчин.

- Боюсь, господа, здесь очередь, так что  вам придется снаружи занять в ней свое место.

Тот, что повыше, наклонился к Морбану со снисходительной улыбкой, счастливое выражение лица которого несколько портила пустая левая глазница. Положив покрытые шрамами костяшки пальцев на стол позади стола знаменосца, он усмехнулся ему в лицо.

- Если бы мы хотели подстричься,  Толстяк, то не стояли бы за этим в очереди, и ни у одного из твоих клиентов не хватило бы смелости встать у нас на пути. Но, так получилось, что мы пришли не подстригаться, мы здесь, чтобы подстричь тебя.  Он оглядел своего товарища с ухмылкой гордости.  -  Так что гони десять процентов от вашей дневной выручки в обмен на нашу постоянную бдительность в отношении любой угрозы вашему парикмахерскому делу. Ты был бы поражены, какие гадости могут произойти, когда владелец лавки, вроде вашей,  решает отказаться от наших услуг.  

Морбан быстро кивнул.

- По-моему, звучит справедливо.  -  Он потянулся к ящику стола, высыпав щедрую пригоршню монет в протянутую руку бандита.  - Мы сегодня хорошо поработали, так что вот твоя доля. Могу ли я узнать, с кем мы ведем дела, на случай, если кто-нибудь еще попытается вытянуть у нас деньги, которые нам понадобятся для выплаты вам?

Здоровяк ухмыльнулся.

- Мы парни с Вершины Холма, старина, и ни один ублюдок не посмеет ступить на нашу территорию.  Мою территория!  Этой частью Авентина правит Одноглазый Максимус, и все здесь это знают!  - Он наклонился ближе, чтобы прошептать Морбану на ухо. -   Я люблю все зарабатывать ножом, Толстяк.  В частности, мне нравится резать людей. И когда кто-то ... кто угодно ... отказывает мне в том, чего я хочу, что ж, я режу и их, не так ли?  Я даю им простой выбор, понимаешь, я говорю им, что могу либо выколоть им глаза, либо отрезать языки, либо просто сделать самый большой  надрез на брюхе.

Он ухмыльнулся Морбану, провоцируя собеседника задать вопрос.