Ежедневные тренировки сказывались.

И только мы вышли за околицу и размяли мышцы, отмахав разминочную пятёрку, как на кровавый след наткнулись.

– Кто тут коня заказывал? – ухмыльнулся главарь охотников, бросив мимолётный взгляд на поломанный снежный наст, окроплённый кровью.

Добычу догнали быстро.

Старый жеребец это оказался. То ли от потери крови, сочившейся из рваной раны на ляшке, то ли от усталости, а он даже встать не мог.

– Твоя добыча, – улыбнулся мне старшой, когда до коня оставалось метров десять.

Охотники выстроились полукругом, прикрывая тылы, а мне ничего не оставалось, как перехватив копье и заглушив в себе внутренний голос, совесть и прочие лишние чувства, добить бедное животное.

Не с первого раза, но получилось.

Освежевать тушу мне помогли, но помогать в транспортировке отказались. Типа, тебе нужно, ты и тащи, а мы мясо понесём.

– На табун волки напали. Старый конь ценой своей жизни их увести решил. Как у него уйти от хищников получилось – не знаю. Да и зачем мне этим голову забивать? Тебе шкура была нужна? Вот она! А нам мясо нужно и оно, хоть и не очень вкусное, а присутствует. А чего, почему и как – это дело десятое. Некогда думать, жрать надо! – отмахнулся от меня самый молодой из охотников, когда я доканал его со своими вопросами и просьбами. – Если сильно интересно, у духов спроси! Они лучше знают.

В лагерь мы вернулись на закате. Встречали нас как победителей, с песнями и почестями в виде улыбок, да демонстрациями женских прелестей. Главнюк охотников, как мы только вошли в селение, всех оповестил, что это я добычу завалил. А значит, стопудово подтвердил свой статус мужчины и мне теперь на законных основаниях полагается мужская пайка.

Собственно, часть этой пайки я духам и пожертвовал.

Шкуру, как и было оговорено, – скорняку презентовал.

– Три вот таких и совершенно лысых куска сделать надо, – поставил я шкуроделу задачу, нарисовав на земле три здоровых окружности. – А с остатками и копытами – делай что хочешь. Хвост не дам. Он мне самому нужен. Я из него подобие лаг сплету.

На реализацию проекта скорняку я выделил аж целых много дней. Пока степь не зазеленеет.

И этих «много дней» оказалось не так то и много. Всего пара недель прошла, а солнце уже припекать начало, ручьи зажурчали, а потом и проплешины появились.

За две недели весь снег сошёл и река ото льда освободилась.

– Вода уйдёт, земля оттает тогда мы за дело и возьмёмся. Будем с вами мега-бубен из глины лепить, – вслух мечтал я, сидя на берегу реки со своей юной гоп-компанией.

Пацаны заворожённо наблюдали за плывущими в мутной воде огромными льдинами и ветками, и вполуха слушали мой трёп.

Почему – не знаю, но именно пацанята ко мне тянулись и соглашались поучаствовать в реализации моих бредовых идей. Может из-за того, что жизненного опыта у них не было, и они с радостью впитывали всё новое.

А взрослые…

Получается, что тут, как и в моём времени, втянуть повзрослевшего и погрязшего в стереотипах взрослого в любую, даже в самую безобидную авантюру, практически невозможно!

Да даже в спонтанную вылазку на природу – практически нереально! Нет, бывает, что получается, но сколько нытья потом!

В стереотипах жить легче. Что в моём времени это работает, что сейчас.

А молодёжь…

А молодёжи всё интересно и всего ей мало. А тут я.

Вот и собралась вокруг меня гоп-компания – Иво, Кво и Дор. Первый хоть и не прям юнец-юнец, и тусит с нами чисто из-за того, что состоявшиеся воины его за своего всё ещё не считают, но мышление и приоритеты уже поменял в мою пользу.

Но это всё так, лирическое отступление. А реальность была такова – не успел снег растаять, как зарядили дожди. Потом конкретно захолодало, а после снова бах и потеплело. Я уже было обрадовался, как дожди опять начали напитывали влагой едва зеленеющую степь.

А потом бах и лето пришло. Вот так сразу, без перехода.

Вылез я как-то утром из землянки на традиционную пробежку, а на небе ни облачка. Солнце ласково так греет, птички поют и воздух такой пьянящий.

Следом за мной Иво с Кво подтянулись. Пристрастились пацаны к моему развлечению. А когда из посёлка выбегали, сопровождаемые недовольными взглядами взрослого населения и завистливыми вздохами юнцов, к нам и Дор примкнул.

До холма добежали, даже не запыхавшись. Там, стоя на вершине, я и объявил своим корешам, что после завтрака начинаем мутить главное дело этого лета.

На том и порешили.

Сразу после завтрака, правда, не получилось. Вождь, увидев, что погода располагает, в поход намылился. Так что после утреннего приёма пищи было у нас общее построение, где главнюк переложил свои полномочия на шамана и сделал племени ручкой, уведя за собой десяток воинов.

Бабы повыли для порядка, оставшиеся мужики повздыхали да и разбрелись по своим делам. А мы в лес свинтили.

Первым делом нашли подходящую полянку на берегу реки, где и глины много было, и от лишних глаз подальше.

Пацаны выбор оценили и сказали, что тут печь можно лепить.

– Ога, – согласился я и, въехав, что ребята ждут моих указаний, делегировал полномочия Дору.

Я-то в строительстве печей полный профан был.

Иво с Кво в помогаторы определил, а сам начальствовать начал – строил умную рожу и с важным видом пальцами тыкал. Но палку не перегибал и с советами не лез, решив, чего мешать специалисту, если он справляется.

Молодая гвардия оказанное доверие оправдала полностью. Пацаны сначала в склоне ход прорыли, длиной метра два. А потом вверх копать начали. Когда на поверхность пробились, начали лаз расширять. По итогу, там где вверх копали, воронка получилась, от края до края – два шага. В середине ямы подобие решётки из глины соорудили. А над ямой конусообразное ограждение возвели.

– Вот на эту опору мы будем барабаны складировать, а огонь их закалять будет, – на пальцах объяснил мне Дор. – А дрова в ход, что к яме тянется, будем класть.

Что дело выгорит, лично мне, верилось слабо. Хотелось верить, что пацаны, незнакомые ни с письменностью, ни с математикой, ни с сопроматом, шарят в этой теме лучше гуманитарного меня.

Последние штрихи вносили при свете костра.

А на утро, заряженные оптимизмом по самое мама не балуй, мы всей толпой заглянули к скорняку. Нас и тут порадовали – скорняк мне выделанные кусочки шкуры вручил.

Повертел я отрезки шкуры в руках, поцокал языком, выражая удовлетворение, и объявил мастеру устную благодарность.

У тандыра, как я окрестил печь для обжига, пришлось по требованию публики специальный ритуал провести – пару мелодий на бревне настучать и стишок про лето рассказать.

А потом работа закипела.

Первые барабаны из печи у нас вышли через три дня. Но, не долго музыка играла. Даже шкуру натянуть толком не успел. Развалилось всё к чёртовой бабушке!

Я психовал, пацаны головы чесали.

– Надо ещё пробовать, – сплюнул Дор.

И понеслась моча по трубам. Экспериментировали с толщиной стенок, высотой, радиусом и прочими одним духам известными величинами. Я от нечего делать, неудачные экземпляры в пыль камнями измельчал и в замешиваемую глину это дело добавлял, вопя на всю округу голосом Пушного: «Эээээксперименты!».

Типа, тоже при делах.

Около месяца мы пыхтели и потели без выходных и праздников, пока наши старания не были вознаграждены. Вот честно, не знаю, что помогло – то ли изобрели мы чего, то ли просто руку набили.

А по факту получилось у нас не то, о чём я мечтал, а четыре подобия африканских там-тамов. По высоте одинаковые, по диаметру – разные. И даже ручки под крепление бечевки из конского волоса для натяжки шкуры были.

Самое интересное началось дальше – я двое суток натяжение шкур отстраивал и оно заработало!

Один барабан низкий звук издавал, я его бас-бочкой окрестил. Второй – чем то на рабочий по звуку походил. И ещё два тома получилось.

Я когда первый раз поиграл на них, отбивая ритм ладонями, лица моих помогаторов видеть нужно было! Пацаны настоящий священный ужас испытали.