– Баста, Карапузики. Привал, – выдохнул я из последних сил и рухнул под ближайшим деревом.

Нет, я, конечно, знал, что ходьба пешком укреплять мышцы и прочие важные органы. Но что гудящие от усталости ноги отлично стимулируют мозговую деятельность, только сейчас пронял.

Пословицу про умного и гору вспомнил и понял, что я балбес. Шёл напрямую через кусты и буераки, а я же не лось!

Да и гона у меня нет.

– Так что, обходим, дорогой товарищ, аккуратненько все препятствия, и, ориентируясь по солнцу, держим путь на восток, помня про азимут и два пальца левее Альголя, – напутствовал я Братана. – Из своей ложбины незаметно не выйду. Да даже если заплутаю, один чёрт когда-нибудь, а к реке выйду. А как на тот берег переберусь, по бережку двину. Так к людям и попаду, – вчехлял я уже дятлу, сидевшему на дереве.

Слушатели безмолвствовали. Дикари, что с них взять.

Вздохнул, передохнул, пяток кусочков мяса захомячил и потопал дальше, мечтая, как к дикарям выйду и подчинять их начну.

– Изобрету, например, колесо! Сделаю тачанку как в «Флинстоунах» и посажу в неё вождя. Тот, естественно, на радостях перегазует, не справится с управлением и ... Водитель, естественно, не выживет. А мы в его честь памятник откроем. Как-никак – первая жертва дорожно-транспортного происшествия! А как сорок дней отметим, народ нового вождя начнёт выбирать, а тут и я такой весь из себя красивый, – мечтал я, двигая ногами в темпе вальса. – А как выбьюсь в большие начальники, выберу девку посимпатичнее и замучу колхоз Злаковые, по любому, в этих степях хоть какие-то да растут. Скотина, тем более имеется. Вспомнить, хотя бы, рогатое нашествие, что мой домик порушила. Доберусь, поручу пацанам, те этих тварей моментом приручат. Потом повелю и хату мне поставят, сауну сообразят и отпуск за госчёт на Канарах выбьют. А пока я отдыхать, тьфу ты, о народе думать буду, народ этот пусть землю пашет и ячмень сеет. А я потом пиво изобрету! Не получится – нареку бормотухой и постановлю, что трудились плохо, вот нас духи и наказали.

Идея с изобретением пива меня прям зацепила!

Во первых, пить хотелось очень прям, а во вторых – вспомнил я историчку из своей «любимой» школы. Умела она внимание подростков завоевать. Нет, не обликом, хотя там тоже было на что посмотреть, а подачей материала.

Как сейчас помню, про древний Египет учили. Про подвиги какого-то там фараона Хотэба как его Тамовича. Ох, и нудно было. Весь класс носами клевал и веки скотчем ко лбу приклеивал.

Типа, не спим мы.

Тут-то Анфиса Петровна и задвинула, что примерно в том самом Египте пивоварение и начало процветать. А рабам даже ежедневно по пять литров алкашки выдавали в качестве пайки. Простым рабочим – трёшку.

– Их сызмальства подсаживали на стакан. А алкоголик о побеге или бунте, если есть чего бахнуть, даже и думать не будет. Его и охранять то не нужно. Поставь задачу, покажи, что его вечером ждёт, если работа будет сделана и всего делов. И если бы не тёрки высокого начальства, то до сих пор Египет бы и процветал, – вдалбливала она в наши юные головы.

Шут его знает, так было или врала Петровна. Живы будем, смотаемся посмотреть, чего там и как на самом деле. Но это всё потом, а сейчас…

– Верной дорогой идём, товарищи! – горланил я не жалея пересохшей глотки. Махмут, зажигай! Давай нашу!

По моим прикидкам, марш длился уже часа четыре. Как минимум. И я с минуты на минуту должен был уже упереться в реку. А её всё не было. А тут ещё и солнце за тучкой скрылось.

– Да ну нафиг, – пыхтел я, подперев дерево. – Привал, на! И вообще, обед на дворе. Как там у классика – кушать подано, пора пожрать!

Ну а что полагается после хорошего обеда? Правильно, перекемарить минут по часик. На каждый глаз. Это то и сыграло со мной злую шутку. Почему злую? Так я же к лесам совершенно не привычный был. В степи то ориентироваться научился на уровне продвинутого юзверя, а тут все деревья на одно лицо!

Короче, проснулся я, до ветру сбегал и забыл, в какую сторону шёл.

Причём от слова совсем.

Нет, можно было по своим следам попытаться выйти к отправной точке и более тщательно спланировать маршрут. Но это был не мой путь.

– Ноги не казённые, топать туда-сюда, – возмущался я на весь лес, привлекая Братана к расчистке территории от опавшей листвы.

Мой план был прост.

Примерная картина, как выглядит этот лес с высоты птичьего полёта и смутное представление, откуда и куда течёт река, у меня было. Вот и начал рисовать карту. На масштаб и прочие тонкости забил.

Не суть важно.

– Для нас главное – примерное понимание и правильная ориентация, – щурил я левый глаз, выводя палочкой причудливые изгибы на земле.

Карта получилась… Как бы это помягче сказать – весьма схематичная.

Пришлось лезть на дерево. Хоть немного, а легче стало. С самой верхотуры я гондурасский пик увидел. Запомнил, слез и к карте. Спел голосом Папанова песенку про «Летять утки и два гуся», затылок почесал и …

По моим прикидкам выходило, что я сильно отклонился вправо, но река неподалёку должна быть. Правильно или нет определил своё местоположение? А уже плевать было, если честно. Я уже не раз на своём опыте убедился, что тут важнее вера в себя, спортивная злость и мотивация.

А как себя подбодрить, если от пения глотка сохнет, а от фантазий башка пухнет? Правильно, перенять опыт товарища Сухова. Только он письма сочинял, а я заметки в газету ваять начал. Про нашего мальчика, который в лесу заблудился и на его поиски собаку с милицией отрядили.

Постепенно сочинительство из разряда около художественных образов обычного новостника перекочевало в разряд «Акын» – что вижу, про то и свистю. По типу, мимо пролетел паук, потом ветер дунул и с ветки три листика упали. Зайца с лёжки спугнул, ой не к добру это, без свежатины остался. А вон там плещется что-то или кто-то…

– Стоп! Чего? – не поверил я своим ушам, обводя окрестности подозрительным взглядом.

Потом принюхался и едва не сделал сальто на месте от радости – метрах в двадцати передо мной виднелся просвет!

И тут опять плеснуло.

Радость моментально сменилась настороженностью. Шут его маму знает, кто там плещется! Может животина какая, а может и люди.

А мозг, зараза такая, ещё не понятно ничего, а он уже такого напридумывал и опять историчку с её байками о неандертальцах выдал.

Вот удивительная штука, мозг этот. Когда ломал голову – идти или нет, так он чистый лист из себя изображал. Типа, все школьные знания были перемещены в корзину и за ненадобностью стёрты. А как дело вопрос ребром встал, так, зараза такая, дословно всё восстановил.

Как будто это вчера было!

Я что ещё вспомнил. Задвинула Анфиса Петровна нам как-то тему о ритуальном каннибализме. Как сейчас помню её слова: «И не думайте, что это только в Африке было! Не дай Бог вам провалиться в прошлое и выйти к стоянке древнего человека. Сожрут и ещё и добавки попросят! И никакие слова и знания вам не помогут!».

– Спасибо, вам, Анфиса, свет, Петровна. Успокоили, – скрипнул я зубами и, плюхнувшись на все четыре конечности, пополз на разведку.

Пятая чакра, предчувствуя недоброе, сжалась до размеров угольного ушка. Пальцы, сжимавшие Братана, побелели от напряжения, но любопытство гнало вперёд!

– А глаз как у собаки и нюх, как у орла, – нашёптывал я, стойко преодолевая проливной дождь из семян и мелких букашек в перемешку с пауками. Это всё на меня с высокой травы сыпалось.

Но я слышал цель и видел ориентир!

Трава резко кончилась и взору моему открылась речная гладь. Я лежал на краю невысокого обрыва и разглядывал противоположный берег, на котором снова рос уже ненавистный мне лес.

Людей видно не было. Да вообще никого видно не было! Хотел встать и тут опять плюхнуло! Почти у меня под ногами.

Любопытство победило страх.

Немного продвинулся вперёд и заглянул за кромку обрыва. Благо он крепким оказался и я вниз не рухнул. Но и там, ни людей, ни животных не заметил.