Коуторн сломался. Сползая вдоль стены на пол, он плакал и одновременно смеялся. Из коридора донеслось жужжание звонка — прибыла бригада неотложки. Однако отпереть им дверь с этой стороны было некому.

Коренастый, покрытый шипами зверь почти выбрался изо рта подростка. Освободившись, он обхватил лицо Тима перепончатыми лапками и стал вращать по сторонам своей желудеобразной башкой. У него были черные, похожие на совиные, глаза, а морщинистое, иссеченное трещинами лицо покрывали гнойные болячки, которые, должно быть, являлись адской версией угревой сыпи. Рот представлял собой обведенную красным воронку — словно рот-присоска у пиявки. Монстр разглядывал собравшихся в комнате людей. Он быстро моргнул — его глаза на мгновение заволокла прозрачная пленочка.

Голова Тима Клаузена начала съеживаться, точно проколотый воздушный шар. Лысоголовый мускулистый монстр («Адольф», — понял Джек) выкорчевал бедра из глазницы. Грудь Адольфа покрывали лежавшие внахлест чешуйки, между ног торчал красный напряженный пенис и болталась узловатая мошонка, пульсировавшая словно сумка полная сердец. Когда существо высвободило ногу, из глотки Тима вырвалось вонявшее кровью, мозгами и гнилью — запахом грибов и плесени — шипение. В этом шелестящем звуке угадывался почти нечеловеческий шёпот:

— Свободен…

Лицо юноши взорвалось; черты сливались вместе, точно мокрый воск. Демоница-паук с металлическими волосами (Джек знал, что это могла быть только Мамаша) вскарабкалась на плечо Тима и сидела там, как на жердочке, пока голова паренька усыхала, становясь темной, точно бородавка. То, что осталось от головы, — дряблое и резинистое — упало на спину и повисло там, будто капюшон плаща. Что бы ни являл собой Тим Клаузен, теперь его не было.

Однако Троица демонов — осталась.

«Они удерживали его от распада», — подумал Джек, отходя назад на непослушных ногах.

Он врезался в Кей, и она судорожно вцепилась ему в руку. Джек понял: убив родителей и сестру мальчика, демоны спрятались внутри Тима и не давали ему развалиться, словно он был гипсовым манекеном с проволочным каркасом. Потрясение обрушилось на Джека неподъемным грузом. Разум застопорился, точно механизм с проржавевшими шестеренками. Он слышал настойчивое жужжание — бригада неотложки хотела попасть внутрь — и опасался, что жизнь навсегда покинула его ноги.

«Мои лучшие друзья, — так сказал Тим. — Я их позвал, и они пришли».

И вот они здесь. Кто не спрятался, я не виноват.

Они не были ни галлюцинациями, ни последствием психопатического транса. Времени на то, чтобы обсудить могущество Бога и Дьявола или подискутировать над тем, что такое Ад — некое место либо жучок, подтачивающий обитель разума, — не осталось. Демон, которого Тим назвал Адольфом, проворно прыгнул и, пролетев по воздуху, вцепился своими трехпалыми ручками в лицо Гила Муна. Гил в ужасе заорал и упал на колени; серебристые когти демона замелькали с такой скоростью, что превратились в размытое пятно, — этакий счастливый механизм в действии. Санитар визжал, трясся и пытался сбросить с себя демона, а тот сдирал лицо со скелетных мышц, словно хлипкую маску. Кровавые брызги летели во все стороны, и стены покрывались такими же узорами, как в доме Клаузенов. Адольф обхватил горло мужчины жилистыми ногами — три пальца на босых ступнях сжимались и разжимались в радостном возбуждении — и принялся пожирать искромсанное лицо. Гил стенал и стучал ободранными до костей челюстями, а демон жадно похрюкивал, будто копавшаяся в помоях свинья.

Бобби Крисп, исторгнув вопль, от которого задрожали окна, рванул прочь из комнаты. Он не остановился, чтобы открыть дверь, и чуть не сорвал её с петель, когда вылетел в коридор. Джек схватил Кей за руку и потащил к выходу. Мертвенно бледное, похотливое лицо Мамаши поворачивалось вслед за ними. Джек увидел, как между её пепельных губ мелькнул язычок — чёрный остроконечный отросток псевдоплоти — и с глухим жужжанием задрожал в воздухе. Отзвуки вибрации вызывали покалывание у Джека в яичках, и это ощущение заставило его сбавить шаг. Кей закричала — закричала с такой силой, что у неё заныли кости; однажды откупоренный, крик этот не стихал и продолжал сплошным потоком изливаться из горла женщины. К её голове метнулся какой-то силуэт. Кей пригнулась и подняла руку, чтобы отразить нападение. Существо, которому Тим дал кличку Лягушонок, перелетело через плечо женщины; шипастый хвост вырвал чуть выше локтя клок пиджачной ткани. Жгучая боль оборвала крик и прояснила мысли. В следующий миг Лягушонок очутился на голове у доктора Коуторна.

— Не оставляйте меня… не оставляйте… — лепетал доктор, и Джек остановился, не дойдя до двери.

Затем, однако, стало ясно, что для помощи уже слишком поздно.

Лягушонок нагнулся и присосался ко лбу Коуторна своим раззявленным ртом пиявки. Щеки монстра раздулись, увеличившись вдвое, хвост несколько раз обвился вокруг шеи доктора. Коуторн издал гортанный крик боли, и его голова взорвалась, точно перекаченная шина, — ошметки мозгов заляпали стены. Лягушонок скорчился над расколотым черепом, и его щеки запали внутрь, когда он принялся всасывать текущие ручьями соки.

Джек выволок Кей из комнаты. Дальше по коридору Бобби Крисп мчался к запертой бронированной двери и громко звал на помощь. Запутавшись в своих нескладных ногах, он со всего размаху грохнулся на пол, затем кое-как поднялся и судорожно захромал дальше. Из-за двери уже долетал стук, и Джек мог рассмотреть сквозь стеклянное окошко лица людей. Когда они с Кей добрались до двери, санитар отчаянно перебирал ключи на кольце. Он попытался вставить один из них в замок — тот не подошел. Второй выбранный им ключ, хоть и скользнул в замочную скважину, но не захотел поворачиваться.

— Живее! — подстегнул Джек санитара и осмелился бросить взгляд через плечо.

По коридору, со скоростью бродячей кошки, к ним неслась Мамаша. Её рот открылся, и раздался пронзительный крик — будто когти прошлись по школьной доске. Словно откликнувшись на тревожный клич, из конференц-зала выскочил Лягушонок, чьё древнее морщинистое лицо было перемазано мозгами Коуторна.

— Открывай! — заорал Джек, и Бобби попытался воспользоваться третьим ключом.

Но руки санитара дрожали так сильно, что ему не удавалось попасть в замок. Впрочем, ключ был слишком большим и все равно не подошел бы. До Джека вдруг с ужасом дошло, что если Гил дежурил у двери, то нужный ключ, скорее всего, висит сейчас на связке мертвеца. А у Бобби его вообще могло не быть. Он снова оглянулся: Мамаша находилась примерно в двадцати футах от них; сразу за ней скакал Лягушонок. Из конференц-зала в коридор шагнул Адольф. Он походил на двухфутовую помесь скрюченного человека с драконом.

— Господи Иисусе! — вырвалось у Бобби Криспа, когда четвертый ключ вошёл в сцепление с кулачками и повернулся в замке.

Бобби распахнул дверь… и тут ему на плечи упал Лягушонок. Маленькие острые коготки, росшие на перепончатых лапах демона, погрузились в рубашку санитара.

Парень завизжал, и стал отмахиваться от монстра. На Джека повеяло смрадным запахом плоти Лягушонка — вонь как от подгнившего стейка. На пороге, изумленно выпучив глаза, замерли два одетых в белую униформу сотрудника неотложки; между ними стояла каталка для больных. Была там и Розали, а также миссис Стюарт — обе слишком ошеломлены, чтобы пошевелиться.

Джек схватил Лягушонка двумя руками. Это было все равно, что трогать раскаленный уголь. Шипастый хвост хлестал его, когда он отрывал демона от спины Бобби. Большая часть рубашки санитара исчезла вместе с лоскутами кожи. В ладони Джека впились росшие из тела твари шипы, и он со всей силы швырнул демона в противоположную стену. За мгновение до удара Лягушонок втянул голову в тело и свернулся в шар. Раздался влажный шлепок, демон упал на пол, тут же принял прежнюю форму и приготовился к новому прыжку.

Но Бобби и Кей уже были за порогом. Джек, выскочил за ними следом и захлопнул дверь, оставив на белой поверхности кровавые отпечатки ладоней. Бум! Лягушонок ударился в дверь с той стороны.