— Я здесь… на земле Калифорнии, неподалеку от ваших надёжно защищённых домов… от ваших детей, которых вы любите и хотели бы защитить от опасностей. И я хочу сказать вам, что ваши дома не защищены… и ваши дети не защищены… никто не защищён… потому что в этом мире обитают вампиры. Ja… Вы можете подумать, что вампиры существуют только в легендах, древних, пыльных легендах, до которых никому больше нет дела, но, понимаете… понимаете… они хотят, чтобы вы именно так и думали. Они хотят, чтобы вы плыли по течению, мечтали, занимались своими делами, как будто никакой опасности нет. Хотят, чтобы вы смеялись над этими страхами. Но я хочу сказать вам… предупредить вас… что вы можете так и умереть, смеясь. И когда эти нечестивые твари придут за вами, смерть покажется вам благословением. Да, Ван Хельсинг, человек, имеющий предназначение… охотиться на вампиров и уничтожать их… по всему миру… Куда мы отправимся вместе с вами, мне ещё неведомо… но вместе мы станем сильными и бесстрашными, мы станем непобеди…

Он замолчал.

Потому что, как и все остальные, услышал скрип открывающегося люка.

И всё замерло.

Между криками и моментом, когда фонари в дрожащих руках нацелились в темноту за кругом подсвечников, прошло всего одно мгновение, но оно показалось вечностью.

Мятущиеся лучи осветили какое-то существо, разрывающее актёров на части. Одежда и плоть разлетались в разные стороны, настоящая кровь хлестала в воздух. Движения твари казалась размытыми, словно она была единой сущностью, но имела много голов, рук и ног. Остолбенев от ужаса, Эрик наблюдал, как редеет толпа актёров, как будто между ними с бешеной скоростью носилось ухмылявшееся существо, созданное из одних пил. Тела разлетались в клочья за доли секунды, головы летели кувырком, из вспоротых животов вываливались внутренности, ноги дёргались в агонии. И тут вдруг великий режиссёр бросился прямо в гущу этой резни — именно бросился, и жуткая сущность налетела на него.

Кто из уцелевших вскрикнул первым? Сам Эрик? Циммерман? Бородатый или девушка-гримёрша? Не важно — кто, но это был крик, раздирающий горло.

А затем… затем Мортон Шевановски поднялся вверх на вцепившихся в него руках и проговорил переставшим быть слабым и немощным голосом:

— Этого.

И руки метнули его, словно копьё, в Боша Циммермана.

Шевановски врезался в продюсера, повалил его на пол и широко открыл рот… очень широко… невообразимо широко… и Эрик увидел, как изо рта у него выскальзывают клыки, словно у гремучей змеи.

Шевановски впился зубами в лицо Циммермана и разгрыз ему щёку до кости. Со вторым куском плоти он отхватил глаз и остатки этой половины лица. Циммерман закричал и забился, но всё было бесполезно, потому что следующим размытым движением немощный старик оторвал ему левую руку. Шевановски приник ртом к обрубку и задрожал всем телом от дьявольского наслаждения.

Два подсвечника опрокинулись, свечи покатились по бетону. Вокруг Эрика бесчинствовали твари. Они двигались так быстро, что трудно было понять, кто они такие, но лихорадочно работающий мозг Эрика различил человеческие силуэты в лохмотьях. Там были и мужчины, и женщины, мертвенно-бледные, худые и жилистые, белесые глаза казались озерами пустоты. И одни такие глаза — девушки-подростка с длинными, грязными светлыми волосами — остановились на нём. Она ухмыльнулась, изо рта с отвратительным чёрным языком показались клыки и Эрик, обмочив штаны, пустился наутёк.

Он где-то потерял свои рейки, но какой был от них прок? Выжившие члены съёмочной группы столпились возле лестницы, крича и расталкивая друг друга. Пока Эрик пробивался наверх, две клешни с грязными ногтями вцепились в голову девушки-гримёрши рядом с ним и сдёрнули с неё волосы вместе с кожей, оставив только окровавленный череп. У девушки вырвался булькающий крик, а потом вдруг её голова исчезла, а в лицо Эрику ударила струя тёплой крови. Он полез выше. Кто-то вцепился в полу его пиджака. Эрик извивался так и этак, пинался и лягался, но пиджак с него всё-таки сдёрнули, да так резко, что рука чуть не выскочила из сустава. Зато через мгновение он вырвался и оказался лицом к лицу с бородатым, вот только лица у того не было, одно красное растекшееся месиво, с которого свисали клочья бороды.

Эрик выбрался наверх вместе с ещё двумя мужчинами из группы. Один упал, столкнувшись с Эриком, и какой-то призрак прыгнул на несчастного, как мерзкая жаба на лист кувшинки. В следующее мгновение этот лист взорвался, клешни вонзились в плоть, словно поршни с бритвенно-острыми кромками.

Эрик Ван Хельсинг побежал.

Он едва не свалился на землю, споткнувшись у подножия крыльца, но устоял на ногах и побежал к «мазерати». Только вот… чем поможет ему эта быстрая машина, если ключи остались в кармане у вампира?

Мортон Шевановски. Вампир. Но ведь он ел borscht и икру? Как такое может быть?

Вампиры. И куда хуже тех, что в книгах и в кино. У Эрика мелькнула безумная мысль, что даже Дракула сбежал бы от этих тварей.

Вампиры.

Настоящие.

Эрик промчался мимо бесполезного «мазерати» и других автомобилей. Он не решался оглянуться и посмотреть, гонится ли кто-нибудь за ним, опасаясь, что откажут ноги. Он забежал в лес. Ветви деревьев хлестали по окровавленному лицу. Они могут учуять его по запаху! Неважно… другого выхода не было, только бежать и потом попытаться остановить машину, или найти какой-нибудь дом, или… что-нибудь ещё… только бы дожить до рассвета. Но господи Исусе, как же до него ещё долго!

Эрик сбежал в овраг, но зацепился за корень и покатился по траве и опавшим листьям. Он лежал, наполовину оцепеневший и наполовину обезумевший, когда вдруг услышал, как кто-то приближается. Эрик начал подниматься, но разглядел в слабом свете лунного серпа ещё одного уцелевшего члена съёмочной группы. Высокий мужчина в джинсах и клетчатой рубашке точно так же пытался спасти свою шкуру и голову.

Тратить время впустую Эрик не мог. Он поднялся и рёбра тут же прострелило болью. Но это были пустяки в сравнении с тем, что осталось позади. И возможно, ещё догонит.

Несмотря на боль, Эрик побежал вверх по склону холма ещё быстрей, чем раньше. Лес закончился и показалась дорога, по которой Эрик недавно ехал вместе с Шевановски — вампиром! Эрик повернул в сторону Голливуда. Через несколько минут непрерывной боли он начал хромать, в лёгких почти не осталось воздуха. Потом голова закружилась, и он вдруг понял, что лежит на боку в грязной канаве и смотрит в безжалостное ночное небо.

Вампиры. Настоящие.

Он не сошёл с ума. Он не traks[40]. Почти, но ещё не совсем.

«Боже мой! — подумал Эрик. — Что мне теперь делать? Куда пойти… и кто мне поверит, когда я расскажу об этом?»

А потом пришла другая мысль: «Я Ван Хельсинг. Человек, имеющий предназначение».

И он понял, что его будущее определено.

Пойти к людям и рассказать им. Рассказать им всё. Нет, не только рассказать, но и сражаться с вампирами. Собрать дружину, отыскать короля или королеву… где бы они ни скрывались. В Лондоне, Амстердаме, Каире… Голливуде. Это можно сделать. Нет, это нужно сделать. Он почувствовал, что дрожит от силы, которой в себе никогда не подозревал. Это было веление его крови. Он Ван Хельсинг, больше не плейбой, прожигатель жизни, глупец среди глупцов… но человек, имеющий предназначение, человек чести… и справедливости.

Это должно быть сделано. И кто это сделает, если не он сам?

Он встал и двинулся дальше, то бегом, то шагом. А потом сердце его подпрыгнуло, потому что… да… вот он… свет фар! Машина была ещё далеко, но приближалась.

Эрик встал посреди дороги и замахал руками.

Что-то ударилось в него так сильно, что он едва не проглотил язык и не сломал спину.

Вместе с криком из него вырвался весь воздух, без остатка.

Сквозь кроваво-красный туман Эрик разглядел, что над ним присела на корточках та самая жуткая девушка-блондинка. Он снова лежал в грязной канаве, и, хотя у него звенело в ушах, он услышал, как машина прожужжала мимо.