- Разумеется…

- Ты не издеваешься надо мной, Рефик?

- Я когда-нибудь издевался над тобой?

- Нет. Но я такой тощий, слабый. Мне и мяч-то не догнать.

- Я говорю как врач: догонишь и ударишь…

- Нет, не смогу. Я ничего не вижу даже в солнечный день…

- Ну ладно, не будем спорить. Скажу одно: если захочешь, то станешь прекрасным футболистом. Главное, это желание. Конечно, все произойдет не сразу. Сейчас ты физически к этому не подготовлен… Я займусь твоим лечением… Ты окрепнешь, станешь хорошо видеть. Все будет, только надо верить в себя, в свои силы, свои возможности…

Рефик говорил, а сам мучительно пытался понять душевное состояние своего друга, какие центры поразила болезнь… Ведь он не мог и не хотел выспрашивать у него так, как это сделал бы с настоящим душевнобольным… Прибегнуть к гипнозу? Но лечение гипнозом требует, чтобы больной знал о своей болезни… Пусть Саид думает, что его лечат от физического истощения, от близорукости.

Они заговорили о психотерапии: Рефик рассказал о гипнозе. Саид с интересом слушал его, не веря, что человек может уснуть от внушения.

- Как интересно… Нет, меня тебе не усыпить. На меня снотворное и то не действует… А тут от слов или взгляда?… Это все разговоры для простачков. Ты же знаешь, я не из их числа…

Рефик сказал, что не поддаются гипнозу лишь люди с сильной волей.

- Не знаю, какая у меня там воля, но меня никто не усыпит!

Пока Рефик думал о том, как ему поступить с Саидом, тот начал позевывать, ласковая дремота охватывала его от дружеского голоса доктора, мягкого света, обилия цветов, от всего убранства кабинета, который напоминал скорее детскую, чем врачебный кабинет. Всю ночь Саид носился во сне по футбольному полю, забивал голы, пасовал. А здесь он забыл обо всем, пришло успокоение, он откинулся на спинку дивана, веки его отяжелели…

К Рефику явился пациент, и доктор, извинившись перед другом, перешел в соседнюю комнату, чтобы провести там сеанс гипноза.

- Сейчас вы будете спать, - начал доктор. - Спать!… Спать!… Я начинаю счет, а вы повторяете про себя одну только фразу: «Все хорошо, все идет хорошо…» Раз… два… три…

Внезапно раздался храп. Рефик удивленно поглядел на пациента, тот на врача. Храп несся из соседней комнаты, где уснул Саид. Доктору пришлось отменить сеанс и отпустить больного.

Рефик вернулся в кабинет, поглядел на сладко спящего Саида и, усевшись против него в кресле, стал задавать ему вопросы. Саид охотно отвечал, и со стороны можно было подумать, что два старых друга ведут беседу.

То, о чем говорил Саид, были воспоминания детства, - он не любил вспоминать о нем, тем более рассказывать кому-либо. И если картины детских лет вдруг возникали в его памяти, он гнал прочь эти страшные тени прошлого.

Особняк старинного рода Шафран-заде, доставшийся Саиду Рыжисыну, был некогда многолюден. Почти в каждой комнате - а их здесь было превеликое множество, - не таясь от посторонних глаз, тешились парочки. Распущенность, разврат, содомский грех гнездились чуть не в каждом уголке этого дома. И маленький Саид, с тех пор как он помнил себя, бродил по дому, стыдясь происходящего и в тоже время подглядывая в замочные скважины. Больше всего его страшили забавы собственной маменьки. Для своих лет маленький Саид знал, пожалуй, слишком много и, воспитанный в таком окружении, вырос скрытным, застенчивым и, в общем-то, больным человеком.

Он рассказал Рефику о своих приключениях в Париже, Конечно, он знал о всех проделках Мадлен, но не подавал вида - больно ему хотелось хоть раз в жизни прикоснуться к женскому телу… Почти то же самое происходит и теперь в его отношениях с Севим. Разумеется, он понимает, что все это вздор с его мнимым отцовством, однако терпит, старается не слышать насмешек за своей спиной, изображает из себя глупца - ведь ему так хочется хоть раз в жизни стать отцом…

Саид исповедовался, Рефик задавал вопросы, внимательно слушал и делал какие-то пометки в блокноте. Времени прошло уже достаточно, а Саид все не просыпался. Рефик успел принять еще одного больного, почитать книгу, поговорить по телефону.

Проснулся Саид только под вечер. Он сладко зевнул, потянулся, огляделся, не в силах понять, где находится.

- Я спал? - спросил Саид, увидев Рефика.

- Да, - доктор посмотрел на часы, - ты проспал два с половиной часа…

Саид подскочил.

- Неужели я опоздал?

- Куда?

- Хасип-бей пригласил меня на обед…

- Ничего, еще успеешь.

- А осмотр? Разве ты не будешь меня осматривать?

- Мне с тобой в общем-то делать нечего. Приходи просто так, поболтаем, вспомним лицей.

- А лечение?

- Об этом не беспокойся. Лечить тебя будет другой врач. Я отведу тебя к своему хорошему товарищу, он и займется тобой.

Саид поблагодарил друга и, уходя, спросил еще раз:

- Значит, по-твоему, я смогу играть в футбол?

- Если очень захочешь, конечно! Поглядим, что скажет мой товарищ, когда тебя осмотрит.

Саид хитро засмеялся.

- А все-таки я сам заснул. Твое искусство оказалось ни к чему. Зря потратил ты время в своей Америке. До встречи!

- Счастливо!

Когда он ушел, Рефик еще долго думал о нем. Странное существо этот Саид. Никак не поймешь, говорит ли он всерьез или шутит. Какие-то глупые бредни с этим футболом. То хочет стать футболистом, то уговаривает себя и других, что не может. А рассказ о детстве, страшный, словно кошмар. Сколько может скопиться в человеческой душе грязи… А вдруг этот сон лишь притворство, лишь повод, чтобы выплеснуть на постороннего все, что не в силах уже сдерживать в себе? Конечно, Саид не очень здоров…

Саид тем временем сел в машину и помчался домой. До званого обеда времени было еще достаточно. Он принял ванну и почувствовал себя бодрым, как никогда, будто заново родился.

Давно у него не было такого прекрасного настроения.

Он галантно поцеловал тетушку, мадам Анжелу и вышел из дома, весело насвистывая.

Беррин-ханымэфенди, воспитанная в старых обычаях, терпеть не могла подобных нежностей и поцелуй племянника восприняла как еще одно доказательство его ненормальности.

Еще накануне семейство Ферфейерверков и другие заинтересованные стороны долго обсуждали вопрос о том, где лучше всего устроить обед. Мехджуре-ханым предлагала отобедать дома - нет, она вовсе не была скрягой, - просто она считала: «Раз он хочет стать нашим зятем, сами видите, как он сохнет по Севим, то ему приятнее посидеть у нас дома». Ахмеду хотелось как следует кутнуть, и он предложил отправиться в казино, где играют настоящую музыку и поют турецкие песни. Севим, которой были, конечно, известны вкусы своего жениха, уверяла, что он любит только джаз, и потому надо идти в европейский ресторан. Хасип-бей на этот счет мнения не имел и в споре поэтому участия не принимал.

- Предоставьте все мне, - привычно взял бразды правления в свои руки Дюндар Болтун-бей. - Обед затевается совсем не во имя чревоугодия. Нам предстоит помирить молодых людей. Поэтому, во-первых, надо, чтобы вино и ракы лились рекой, а во-вторых, как следует поднакачать Саид-бея так, чтобы у него развязался язык. Мы должны наконец выяснить его истинные намерения… Поверьте мне, господа, ракы пьется легче всего под звуки саза…

Так был решен вопрос в пользу казино.

Утром Саид послал невесте корзину цветов, а вечером явился сам, увешанный подарками для всего семейства.

- А все-таки он у нас парень не жадный, - заметила наблюдательная Мехджуре-ханым.

Вид жениха выражал крайнюю степень смущения и глубокого раскаяния. Подойдя к руке невесты, он даже не поднял головы, боясь взглянуть в лицо возлюбленной. Севим же, напротив, делала вид, что давно забыла о неприятном инциденте, и громко смеялась.

- Перестань ржать, - сквозь зубы пробурчал Ахмед. - А то потом реветь начнешь, знаю я тебя.