Начали готовить вертолет. С первой партией на станцию мы не полетим. Станцию будут расконсервировать полярники. Запускать электростанцию, технику для передвижения и т. д. Мы должны будем лететь завтра. Работать будем два световых дня, возвращаясь каждый вечер на борт судна. Это так запланировано. Как получится на самом деле, посмотрим. Один из уроков, полученных мною в Антарктике, это постоянная смена планов в зависимости от погоды и еще в большей степени от судового руководства, у которого воистину семь пятниц на неделе.

Вертолет с полярниками на Молодежку улетел примерно в 10–10:30. Я заснял на видео весь этот полет, включая посадку на станции, благо мы стоим достаточно близко. Перед отлетом, ко мне подошел мой новый знакомый полярник Юра, которому я для Молодежки подарил все привезенные мною книги и старые выпуски журналов «Вокруг света» и «Национальная география», и сказал, что не смог найти для меня приличного плана станции, о чем я его просил незадолго до того. Договорились попробовать найти его завтра на станции. Он должен висеть в домике начальника станции. Не уверен, что поступаю хорошо, но учитывая, что станция Молодежная идет под снос, думаю ничего страшного в этом не будет, по крайней мере план попадет в приличные руки.

После обеда с пеленгаторной палубы рассматривал берег. Сначала мое внимание привлекли две красновато розовые полосы, рассекающие скальный массив ниже и правее от крайнего левого большого станционного балка. При изучении в бинокль это оказались мощные тектонические трещины, заполненные красноватым материалом — брекчией или глинкой трения, а может быть это дайковые жилы или пегматиты. Отсюда не разглядишь. Другим интересным феноменом является красная скала слева от станции, над мысом. Все породы кругом серые, серовато бурые, зеленовато бурые, а эта скала красная, а точнее серовато красного цвета. Интересно, что придает скале такой красный оттенок? Может она из красного гранита рапакиви? Прилетел вертолет. Наш начальник экспедиции Алексеев вылез из него с большим, на пару тройку килограммов, куском бесцветного кварца. Такой кварц встречается в пегматитах. Это утвердило меня в мысли, что завтра на станцию надо лететь обязательно с молотком, чтобы откалывать образцы твёрдой породы.

Опять сменили позицию и отошли от станции — умом все это не понять. Наши биологи бросили сетку на глубину 2 м и с этой глубины набрали огромное количество материала — нижняя часть сети была аж бурая от планктона. Мы с Абрамовной подсуетились и попросили свою долю планктона. Не смотря на то, что Денису явно не хотелось бросать сеть еще раз, все-таки его уговорили, и он отловил нам увесистую планктонную пробу. На этот раз в вытаскивании сети я принял самое непосредственное участие. Тащили втроем и с трудом вытащили, т. к. сеть течением затягивало под корму судна. Планктон мы с Инной поделили и взвесили. Она будет определять на борту свои углеводороды и липиды, а в Москве мы сделаем микроэлементы и органический углерод. После ужина, когда стемнело, Саша Плишкин с биологами бросил черпак и отобрал донный осадок.

Днем вертолет постоянно работал, перебрасывая горючее и оборудование с судна на станцию. Перебрасываемое оборудование размещалось как в салоне вертолёта, так и подвешивалось под его фюзеляж в специальных сетках. Во время одного из таких полетов около полутора десятков бочек с горючим оборвались и упали в море. После полдника мы их видели — они не спеша, вытянутым строем, хотя и помятые от удар, с достоинством проплывали по левому борту в сторону берега — зеленые бочки ВР — Бритиш Петролеум. Стоимость одной бочки — 300 долларов, таким образом за бортом сейчас плавает более 4000 долларов. Наверное, завтра будут ловить.

Интересная особенность данного судна заключается в том, что здесь науке не дают подходить близко к лебедкам. На лебедках работает только инженерная группа и на спуск даже простейшего черпака на 100–200 метров к лебедке выходит второй человек на пароходе — помощник капитана по науке.

Вечером нам объявили, что мы должны быть готовы к высадке на станцию завтра в 8:30. Все что нужно для работы и пребывания на станции мы подготовили сразу после чая, включая вожделенный молоток, который я выпросил у главного океанолога Кирюши.

06.03.03, Четверг, станция Молодежная. День второй.

С вечера отошли от станции, сейчас подходим к ней опять. Погода испортилась. Пасмурно, поднялась волна, стало немного качать. В 8:30 мы должны быть уже у вертолета, готовые к отлету на станцию. Расписались в списке пассажиров вертолета.

Примерно в 8:40 началась погрузка. С удивлением обнаружили нашу знакомую даму из ААНИИ Людмилу Мочнову, которая работает в группе оптиков у Володи Матюшенко. По ее словам она подошла к Алексееву и напросилась в этот полет на станцию. Теперь, по еёсловам, мы должны ее опекать и взять в свою группу. Нам пришлось тактично отказались, объяснив, что работа у нас будет тяжелая и нам будет не до неё. На том пока и порешили. К нам с Денисом, вместо Саши Новигатского, подключили Николая Мосолова, что, как потом выяснилось, здорово помогло. Вместе с нами в этот раз полетело руководство в лице начальника экспедиции Алексеева и начальника сезонного отряда Кузнецова (Леонтьевича). После того, как все расселись, кто-то пошутил: «Кто последний в списке пусть высаживается, а то нас 13 человек на борту». Запустили двигатель, винт закрутился, постепенно набирая обороты, и минут через пять-семь мы наконец взлетели, как-то неохотно и вроде бы даже с трудом оторвавшись от палубы, вероятно сказывался тринадцатый в списке. Перед полетом мне подсказали, что один из иллюминаторов открывается и через него можно снимать. Коля помог открыть иллюминатор, и я заснял на видео пленку весь наш перелет.

Посадка прошла без приключений. По моим наблюдениям, наши вертолетчики, во главе со своим командиром Игорем — Малышом (Малышом его прозвали за рост под два метра) работают грамотно и высоко профессионально — взлеты и посадки на борт судна делают ювелирно. Думаю, что плохих вертолетчиков сюда бы просто не взяли.

Высадившись из вертолета на снег, мы сразу же ощутили другую Антарктиду — холодную, с пронизывающим леденящим ветром и не очень-то дружелюбную. Кое-как добравшись со своими баками, которые так и норовили разлететься от сильного ветра во все стороны, до кают-компании, мы с облегчением вздохнули. Внутри было тепло и светло. Вчерашний десант полярников сделал свое дело — ребята вдохнули жизнь в заброшенную станцию. Технику им тоже удалось запустить: за окном мы видели работающий бульдозер, который расчищал площадку, а вдали пару раз лихо пронёсся ГТТ. Коля с Денисом сразу же кинулись играть в бильярд, а начальство удалилось в другую комнату на совещание. Через несколько минут вышел Леонтьевич и сказал нам собираться, и пока суть да дело, начинать работу на озере. Мила опять начала проситься с нами на озеро, но здесь нам уже пришлось давать ей решительный отпор, т. к. погода на улице была довольно плохая и мы сами шли, по правде говоря, без особого удовольствия.

Выйдя на улицу, мы кое-как с нашими пластмассовыми баками, 40 л бидонами, титановым буром и другим оборудованием добрались до озера Лагерное, благо оно оказалось не далеко, в десяти минутах хода от кают-компании. На середине озера ветер задувал еще круче, и у меня даже возникли сомнения в возможности проведения работ, но Николай сказал, что когда они здесь работали в позапрошлом году, погода была даже хуже, что нас подбодрило и в 9:30 мы приступили к работе. Пока мы с Николаем налаживали бур, я отправил Дениса к кромке озера сгребать снег в баки, т. к. на середине озера снег отсутствовал. Верхний слой льда оказался с вертикальной структурой и кавернозный, так что бурить его было нелегким занятием. Примерно через 30 см бурения под пронизывающим ветром керн откололся и внизу показался более плотный лед. Этот керн мы посчитали за верхний слой льда и бросили его в бак для кровли. Бурение продолжалось. На глубине 40–50 см показалась вода и я, по опыту бурения озерного льда на станции Новолазаревская, уже решил, что мы пробурили толщу льда, но не тут-то было. Вода продолжала поступать, а лед не кончался. Лед был хотя и более плотный, чем на поверхности, однако имел ту же необычную вертикальную структуру и был явно неоднородным, а с пустотами. Бурили все по очереди — помогало согреться под пронизывающим ветром, хотя температура была не очень низкой, выше -10^оС, но сильный ветер превращал нашу эпопею в серьёзное испытание: нас просто сдувало со льда, а по небу низко ползли почти черные зловещие тучи. Бурить вдвоем, как мы делали это с Сашей, у нас не получалось. То ли лед был сложнее, то ли агрессивная манера бурения Николая затрудняла совместную работу, трудно сказать. В итоге, промучившись около 2 часов, мы пробурили рекордную скважину глубиной 255 см и отобрали около 10 кернов. После этого я принял решение дальше не бурить. Бак для керна был полностью заполнен, а кроме того, скважина стала отклоняться от вертикали и бур стал часто застревать. Появилась реальная угроза его заклинивания и даже утери. До нас, несколько лет назад ребята из ААНИИ пробурили здесь скважину, глубиной 230 см и тоже не пробили всю толщу льда. А в позапрошлом году наши парни в 46 РАЭ пробурили 180 см и дошли до воды. Коля в той экспедиции участвовал и говорит, что тогда лед был другой, однородный. После завершения работ с глубокой скважиной, мы пробурили еще несколько мелких (до 30 см) скважин, чтобы заполнить баки поверхностным льдом. Во время отдыха от бурения я поднялся на прилегающую к озеру скалу и обнаружил там большое петрографическое разнообразие: жильные граниты рапакиви, разнообразные гнейсы, слюдяные сланцы, пегматиты, диориты, в общем большинство из того, что встречается среди кислых интрузивных пород. Как всегда, не удержался и набил карманы образцами разных камней.