- Они разные, - сухо ответила она, пряча глаза. - Рэй ласковый, а Алан жесткий. И оба по-своему страстные.

- А ты, госпожа? Кого выбрала бы? Кто, по-твоему, надежен и способен… полюбить?

- Я не знаю, - Мэлани подскочила на ноги. Разговор внезапно взволновал ее, будто ей здесь и сейчас предлагают сделать какой-то судьбоносный и  окончательный выбор. И она поняла, что не готова отказаться ни от того, ни от другого. - Я не думала об этом.

- Жаль, - вздохнула Цуу, и Мэл с изумлением глянула на нее.

«Неужто и она смотрит на них, - ревниво подумала Мэл, - как на доступных мужчин?! Хочет в койку забраться? Там поприслуживать?! Впрочем, мне-то что… По крайней мере, с Рэем это весьма возможно, - от этой мысли у Мэл даже в глазах потемнело. От мысли о том, что он будет улыбаться другой, шептать ей нежную чушь и ласкать чуткими пальцами ее губки, между которыми будет двигаться его напряженный член… - Меня это не касается. Скоро Рэй будет здоров, и я отсюда уйду. Да, так. И пусть развлекаются, как хотят!»

Но Цуу уже снова щебетала, как птичка.

- Госпожа! - верещала она, указывая на балконные распахнутые двери. - Они салют пускают! Смотрите! Пробуют салют!

Это в самом деле было так.

Где-то далеко, у подножия замка-башни копошились люди; несмотря на белый день, они решили запустить несколько фейерверков, видимо, проверить, не отсырели ли они. С визгом ракеты неслись в небо и там разрывались с грохотом, разлетаясь сверкающими на солнце золотыми искрами.

Некоторые взрывались красными цветами, некоторые - зелеными, расписывая облака причудливыми узорами, и Мэл, чтобы вытряхнуть из головы гнетущие ее мысли, поспешила выйти на балкон, прикрыв за собой двери и отрезав от себя ставшее тягостным общество Цуу и ее веселую болтовню.

И тотчас же, как закрылись за ней створки, желтушной чахоточной крысой в покои ее проскользнула Почтенная Мать, подбирая длинные юбки и сжимая в руках заветную коробочку.

- Ах ты, старая пройдоха, - накинулась на нее Цуу, уперев руки в боки. Лицо ее раскраснелось от злости, рот растянулся в язвительной торжествующей усмешке. - Какого бесхвостого демона ты притащила сюда свои старые кости?! Ты слышала, что твой сын сказал о тебе? Гнать тебя взашей, палкой, если ты осмелишься  показаться на глаза!

- Ты дура! - яростно выпалила Почтенная Мать, едва ногами не топая от злости. - Мерзавка, страшнее сморщенной обезьяньей задницы! Забыла, с кем разговариваешь?! С Почтенной Матерью, паршивая оборванка!

- Не оборванней тебя! - прокричала Цуу, вихляясь всем телом и выказывая этим жестом наивысшее презрение к противнице. - Саму-то где взяли, а? Из реки выловили, где твой папаша рыбу ловил? Завернутую в драную сеть, на базаре тебя подобрали?! От тебя воняет тухлыми угрями! Фу, фу! Иди помойся! Где моя палка?!

Цуу оглянулась, отыскивая взглядом бамбуковую трость, которой она обычно подгоняла нерадивых работников, и этого было достаточно. Изловчившись, Почтенная Мать что есть сил пихнула ее, и та рухнула, ударившись виском об угол тумбы.

Взрывы фейерверков заглушили слабый вскрик. Почтенная Мать, пыхтя и сопя, перевернула обмякшее тело Цуу, закатила его в уголок и поспешно развернула над ним ширму, пряча.

- Подумаешь, какая-то служанка, - бормотала она, пробравшись к еде Мэлани.

Она открыла чайничек и едва не зарычала от злости. Неизвестный осведомитель не обманул, в чайнике действительно был розовый чай. Пахнущий самыми сладкими мандаринами и шоколадом. Трясущимися руками она раскрыла заветную коробку и встряхнула ее. Сверкнув на свету, в ней покатился, забрякал поблескивающий кусочек хрусталя, прозрачный и красивый. Недолго думая, Почтенная Мать вытряхнула его в чайник и накрыла его осторожно крышечкой.

- Так тебе и надо, паршивка! - торжествуя, пробормотала злая женщина, удирая и утаскивая свои шуршащие желтые юбки.

Скоро пробный салют прекратился; Мэлани еще постояла на балконе, размышляя о чем-то своем, но все же нехотя вернулась в комнату. К ее величайшему облегчению, Цуу с ее вопросами не было. Всех прислужниц Цуу отправила по делам, кого стирать белье, кого натирать посуду до блеска, и это значило, что Мэл придется самой себе наливать чай и потом самой освобождаться от непривычной одежды. Но это ее не опечалило,  а даже наоборот. Чай уже не был таким обжигающе-горячим, и Мэл с удовольствием налила себе еще чашку и пригубила ее, удивляясь необычному вкусу напитка.

***

К ночи Мэлани стало дурно. Она прилегла на постель, вся в холодном поту, но это ей мало помогло. В животе ее начались какие-то рези, Мэл казалось, будто ее изнутри полосуют острыми лезвиями. Она стонала, но никто на ее голос не отзывался. Она звала Цуу - но та не приходила. Прочие же прислужницы не имели права входить в ее покои без разрешения, и Мэл разрыдалась, понимая, что осталась одна наедине со своей внезапной болезнью, без помощи.

Она сползла с постели - и упала, скованная жестокой резью.

- Помогите, - прохрипела она в отчаянии. - Хоть кто-нибудь…

Скрипнула дверь; дрожа всем телом, проскользнула прислужница, одна из подчиненных Цуу.

- Плохо вам, госпожа?! - воскликнула она.

- Да, да, - стонала Мэлани. - Помоги! Позови кого-нибудь! Нужно сказать Алану… Или Рэю… все равно кому! Помоги-и-и!

Прислужница, колеблясь, стояла на месте. На лице ее выписался страх.

- Но я не имею права беспокоит драконов, - прошептала она. - Они покарают меня… Только Цуу…

- Пожалуйста! Я умираю… - заливалась слезами Мэл. - Если я умру, Рэй никогда не будет здоров… сделай это ради него… не ради меня.

- Да, госпожа, - бесстрашно выдохнула прислужница, услышав имя дракона. Она отступила, чуть задев ширму, и из-за нее вывалилась рука Цуу. Прислужница громко вскрикнула, выпрыгнула в раскрытые двери, и Мэлани услышала, как она истошно кричит, сзывая слуг и твердя, что нашла мертвую Цуу.

- Да скорее же! - стонала Мэл, извиваясь, подтягивая колени к груди. - Скорее!

****

- Больно, - шептала Мэл, как обезумевшая, замирая на полу, свернувшись калачиком. Для нее не существовало ничего кроме этой боли, всепожирающей, черным огнем сжигающей разум. - Больно…

Дверь распахнулась, словно ее разворотило взрывом, и Мэл сквозь пелену слез, гаснущим зрением увидела на пороге черные высокие сапоги, чуть выше - черные же брюки, обтягивающие крепкие стройные мужские ноги.

- Помогите, - хрипнула она. - Мне больно…

Пришедший рванул к ней. Он двигался быстро, легко, но шаги его грохотом отдавались по каменным плитам, мостившим пол, и Мэл краешком ускользающего сознания поняла - это Рэй.

- Рэй, мне больно… Очень больно…

Дракон, одетый в зловеще черные одежды, делающие его похожим на магистра какого-нибудь зловещего ордена, ни слова не говоря, ловко подхватил ее тело, скрученное мукой. Он перевернул ее так, что ее пылающий лоб коснулся холодного камня, и ей внезапно стало легче, боль отступила, Мэл жадно глотнула воздуха, ощутив, как все ее мышцы, сведенные до каменной твердости, расслабились. Рука Рэя меж тем быстро ощупала ее живот быстрыми, чуткими пальцами и остановилась, замерла, поглаживая то самое место, где совсем недавно так сильно жгло. Словно он сквозь ее плоть почувствовал шевеление, тепло чужого организма.

- Здесь? - произнес он, и Мэл простонала, заливаясь слезами облегчения.

Рэй кивнул, ни слова больше не говоря - и вдруг коварно и сильно толкнул в это место ставшими жесткими пальцами. Словно пронзил ее острым клинком.

Мэл никогда не пытались заколоть мечом. И ощущение было не из приятных. Она с испуганным полукриком втянула воздух, и замерла, а затем взбунтовался ее желудок, и ее отвратительно и тяжело вырвало.

Рэй, до того придерживающий ее голову за волосы, вдруг рывком оттащил Мэл от пола, на который она выплеснула содержимое своего желудка, и практически отшвырнул ее в сторону.

На полу, в розовой лужице чая, вереща и скрежеща так, что уши закладывало, ворочалась и верещала мерзкая длинная тварь, прозрачная, многоногая, с хищными жвалами. Она была лишена тепла человеческого тела, в быстро стынущей лужице ей было очень неуютно. Она хищно разевала свой плотоядный уродливый рот и верещала, требуя крови, и Рэй с омерзением на лице ударил прозрачное тело каблуком своего сапога, стараясь разбить надвое.