Мстя за эту прекрасную пытку, Мэл уткнулась в плечо Рэя - и внезапно для себя самой укусила его, чувствительно, сильно, так, что он зашипел, сжав зубы, и застонал, разделяя с Мэл боль и блаженство, запустив руку в ее золотые волосы и прижимая ее к себе. Подобно ей, он так же стремительно погружался в наслаждение, что доставляло ему ее извивающееся тело, и они, целуясь, передавали стоны из губ в губы.

«Укусить дракона, - успела подумать Мэл, прежде чем Рэй вернул ей этот укус - страстный, чувствительный, полный желания, - это не каждой в голову придет…»

Меж ягодиц Мэл ткнулся крепкий напряженный член Алана, Мэл на мгновение замерла, а потом он проскользнул, проник в нее одним движением, на всю длину сразу, толкаясь в ее узком нутре. Алан приник к Мэл всем телом, напряженный, как натянутая струна, крепко прижался обнаженными бедрами, подрагивающим от обжигающего наслаждения животом, грудью к ее спине. Прижался, пережидая первое наслаждение от толчка в тесное узкое тело, шумно дыша в ее волосы, обхватив ее, влажную и горячую, исцеловывая ее плечи.

Внезапно Мэлани вдруг поняла, что нравится ему - упрямому, немногословному, - и потому он с таким напряжением вслушивается в ее дрожащий голос, желая услышать в нем удовольствие, которое он доставляет этой женщине. Поэтому прижимается и берет ее сильнее, глубже, жестче, желая показать свою власть и свое желание. Те, кто хочет просто секса, любят не так.

Он был так нетерпелив и резок, что Мэл раскричалась, суча ногами, беспомощно разразившись стонами, пока Алан жесткими толчками вдалбливался в ее тело сзади, прижимаясь, проникая глубоко, часто.

- Пожалуйста, - молила она, - пожалуйста!

Ей хотелось проникновений больше, сильнее, что растерзают ее тело, избавят то жгучего желания. Она виляла бедрами, сама насаживаясь на оба члена разом, дарила свои стоны по очереди обоим мужчинам, целуя их губы. Она откинулась на грудь Алану, тот обнял ее, жадно стиснул грудь с остро торчащим сосками, и заглушил ее крик, когда Рэй коснулся пальцами меж ее ног, поглаживая ее клитор. Мэл билась, задыхаясь, заходясь в стонах, пока близнецы ласкали ее, каждую чувствительную клеточку ее тела, а Алан целовал и целовал, лаская языком ее возбужденный рот, и наслаждение пришло ко всем разом, заставив трепетать на пике наслаждения.

Мэлани лежала, зажатая между двумя горячими мужскими телами, и блаженствовала, закрыв глаза. Рэй и Алан, остывая после охватившей их страсти, ласкались к ней, даря поцелуи. Мэл чувствовала, как Алан, едва не урча, как огромный кот, сжимал ее плечо и целовал ее спину, нежно, осторожно, скрывая от Мэл и от самого себя свой внезапно разгоревшийся интерес. Он просунул ладонь между Рэем и Мэл, положил ее девушке на живот, в самый его низ, почти на розовый гладкий лобок,  и придвинул к себе ближе, вжался в ее тело мягко и гибко, словно его член все еще был в ней. Близость с этой женщиной рождала в его душе странные, непонятные чувства. Прежде Алан не испытывал ревности никогда, а теперь она безжалостно терзала его сердце острыми зубами.

Рэй уже считал эту женщину своей, да это так и было. Алан принес эту женщину специально для Рэя; он первый отведал ее тела, чтобы потом не испытывать любопытства и интереса к этой красивой самке. Он никогда и не помышлял, что захочет забрать ее у брата.  Ранее он полагал, что Рэй - это почти что он сам, такая же часть его, как  рука или нога, и то, что получал Рэй, без слов было и его. Женщины? Рэй всегда любил женщин, и женщины любили его, но Алан снисходительно относился к этой обоюдной любви и любвеобильности брата. Не было женщин, из-за которых стоило бы поспорить с Рэем. И вдруг появилась…  И оказалось, что это не одно и то же - когда Рэй и он, Алан, обладают женщиной. Одной и той же. Ее хотелось забрать себе, только себе, и ощущать ее тело в своих объятьях каждую ночь.

Алан обезопасил себя - как он думал. Но что-то пошло не так; и теперь ему хотелось так же, как Рэй, иметь право любить ее. Забирать в свою постель. Обнимать, как самое дорогое сокровище, греющее сердце. И Мэл, чувствуя его ласку, тоже льнула к нему, прижималась бедрами, двигаясь плавно, как рыба в океане.

Рэй целовал Мэлани в губы, а ей казалось, что он слизывает с них остатки волшебного жара, возрождающего его к жизни. Мэлани не видела, до каких пор он остался каменным, потому что Рэй накинул на себя покрывало, чтобы не смущать ее видом каменного тела, но Мэл чувствовала - он стал гибче и теплее. Почти совсем как человек.

- Ведьма, - шептал он, посмеиваясь, бесстыдно прижимаясь к ее животу своим животом, - ты оживили меня, ты вдохнула меня новые силы…

Его благодарность выражалась в еще большей страсти. Если б Мэл не была измучена, он взял бы ее тотчас еще раз. Через тонкую ткань, скрывающую его тело, Мэл чувствовала его возбужденный жесткий член, Рэй прижимался им к девушке и дразнил ее мягкий расслабленный язык своим, проникая им в рот Мэлани, целуя ее все более развратно.

- Ненасытный, - выдохнула Мэлани, и Рэй тихо рассмеялся.

- Иногда каменным быть очень хорошо, - ответил он легкомысленно. Мэлани вспыхнула от смущения, понимая, на что он намекает, но смолчала.

- Так на что он подбил тебя? - вдруг произнес Алан. Его руки прекратили поглаживать медленно остывающую после любви кожу Мэлани, он приподнялся на локте, повернул девушку к себе и внимательно глянул в ее лицо. - Что он просил у тебя?

- Я вовсе не против сделать то, что он просил, - беспечно ответила разнеженная Мэл. - Если уж я здесь, то почему же нет…

Ревность болезненным уколом пронзила сердце Алана, когда Рэй, улыбаясь, снова склонился над Мэл и с улыбкой поцеловал ее губы, только что произнесшие это согласие, лаская пальцами подрагивающую от ударов пульса шею Мэл. Рэй умел добиться своего, не прибегая к помощи силы; он был щедр на ласку, и дарил самые сладкие поцелуи тем из женщин, кто, завороженный его словами, исполнял его волю. Ах, какая ирония! Алан скрипнул зубами, чувствуя, что ему хочется нервно смеяться. Ах, какая ирония! Притащил женщину, чтобы брат ее трахал, но не может перенести и вида того, как он целует ее губы.

- Я просил, - вместо Мэл ответил Рэй, хитро, с прищуром, глянув на брата, - поцеловать голову отца.

- Что?! - взвился Алан. - Ты с ума сошел! А если он…

Голос его звучал напряженно и гневно, с металлической хрипотцой, от былой неги не осталось и следа. В его расслабленное тело словно ледяной водой плеснули. Он подскочил, выпустив Мэл из рук, и Рэй тотчас же уселся тоже.

- Ничего он не сделает, - рыкнул Рэй, мгновенно теряя свою маску ласкового дамского угодника. - Он не может дохнуть пламенем. Он не может сорваться со своего постамента. Он всего лишь голова. Всего лишь дремлющий разум.

- Он… - Алан от неожиданности потерял дар речи. - Он разве не мертв? Мы разбили его на тысячу осколков.  Разве он не мертв?!?

Рэй отрицательно качнул головой.

- Нет, - ответил он. - Я слышал его так же отчетливо, как ты меня. Его яростные мысли, его гнев, направленный на нас. Остальные тоже не мертвы, за исключением тех, кто растерзан в мелкие кусочки. Они все дремлют и ждут своего часа - как и я. Искры жизни еле тлеют в них, и, возможно, каменный покой их погасит, но ведь есть вероятность, что они дождутся своего часа, как я… или пробудятся кем-то другим.

- То есть, - медленно произнес Алан, - ты хочешь сказать, что нечто может оживить их каменные тела и подчинить своей злой воле?..

Рэй кивнул.

- И все они, - медленно проговорил он, - лежат здесь. Под нами. В нашем замке, в усыпальнице. Мы справились с одним драконом, пусть с самым сильным, но с одним. А с сотней? Не устоит никто. У меня было много времени, чтоб поразмыслить над этим. Поэтому я хочу узнать у него, что это за напасть. Часть ли это его плана или наоборот, чей-то злой умысел.

- Я не хочу, - рыкнул Алан, - превращаться в тупое животное без воли, ведомое одной только жаждой крови!