- Добрый вечер, - ненавязчиво тихо проговорил он и посмотрел в сторону мужчины.
Тот вздрогнул и обернулся.
- Вы мне?
Потом в его глазах мелькнул мимолетный интерес, как это всегда бывает, когда узнаешь в толпе чье-то лицо. Андрей понял, что мужчина тоже не помнит, как его зовут.
- Мы, кажется, встречались, - продолжил он диалог и отхлебнул коньяку, чтобы показать собеседнику, что обратился к нему не от отчаяния, а просто так, от нечего делать.
- Тут все время от времени встречаются, - довольно хмуро ответил незнакомец и ухмыльнулся в придачу.
К разговору он явно не был расположен. Но на это Россомахин постарался не обратить внимания. Он находился в таком отчаянном положении, что просто не мог позволить этому господину повернуться к себе спиной. Ведь кроме него у барной стойки никого не наблюдалось.
- Мы говорили месяц назад о Карибах, - с ходу соврал он, и, наморщив лоб, добавил, - Правда, я уже не помню, где это было…
- Хм…
К великому счастью Россомахина собеседник задумался, затем тоже наморщил лоб и изрек:
- Я не помню, чтобы говорил о Карибах уже года два. Чего мне о них говорить? Мне их правительство за рекламу не приплачивает.
Россомахин заставил себя улыбнуться, чтобы дать понять, что он понял шутку.
- К тому же в прошлом месяце у меня были такие проблемы, за которыми как-то забываешь поговорить о Карибах, - продолжил собеседник и уставился на него, требуя какого-то объяснения нелепому предположению.
Россомахин неловко дернул плечами:
- Простите, если обидел. Честное слово не хотел. Может быть, просто обознался. Андрей Россомахин, - он склонил голову. Руку протягивать не стал, поскольку не слишком приветливый господин вряд ли кинулся бы сжимать ее в приветствии. А болтать в воздухе протянутой рукой это уж слишком даже для такого отчаянного положения, в котором находился Андрей.
- Тимофей Тарасов, - представился собеседник и хотел было отвернуться к стойке. Во всяком случае, всем своим равнодушным видом он дал понять, что разговоры его сегодня как никогда тяготят.
Тут в измученном мозгу Россомахина что-то щелкнуло, завертелись какие-то механизмы, которые приходят в действие, только когда человек находится под прессом смертельного страха. Иногда подобное чудо называют обретением третьего глаза. Ролики в голове бешено закрутились, с неистовой скоростью прогоняя информацию, словно через мелкое сито просеивая миллионы пустых разговоров, обрывков каких-то сведений, отыскивая нужные крупицы. И они отыскались. Тимофей Тарасов… Тимофей Тарасов…
- Вы, кажется, владеете мясоперерабатывающим заводом, - выпалил Россомахин, только потом сообразив, что подобное предположение настолько дико возле барной стойки заведения, в котором они находились, что лучше бы он поинтересовался у этого Тарасова, не является ли тот президентом какой-нибудь банановой республики.
Однако, вопреки здравому смыслу, собеседник приостановил свой поворот, и взглянул на Андрея уже по-другому, действительно как на знакомого ему человека – с некоторой теплотой:
- Это так. А мы общались по делу?
Не в интересах последнего было его разочаровывать. Поэтому он снова соврал:
- Мой брат владеет сетью супермаркетов. Я слышал от него, что продукция комбината Тарасова чрезвычайно популярна на рынке. У вас ведь, кажется, эксклюзивная технология производства мясных продуктов...
Андрей чувствовал, что рубашка под пиджаком уже мокрая. Он исчерпал весь словарный запас, который мог выжать из себя по теме «мясная промышленность». Остались одни предлоги. Он понятия не имел, о чем говорил, произнося «эксклюзивная технология мясных продуктов». Он даже не знал, что можно назвать мясными продуктами. И вообще, с трудом мог представить, что производят на мясокомбинатах. Поэтому он сделал глубокий вдох, судорожно соображая, что ему ответить, если разговор продолжится в том же духе. Кроме всего прочего у него не было брата – владельца сети супермаркетов. У него вообще братьев нет. И если Тарасов поинтересуется, о каких супермаркетах идет речь, ему снова придется врать. А это уже чревато разоблачением, поскольку владелец мясокомбината точно знает наизусть сети супермаркетов не только в Москве, но и по всей России.
Помощь пришла совершенно неожиданно.
- А я думала, ты уже сбежал, Тимочка! – прозвучало у него за спиной.
Россомахин сделал приветливое лицо, поскольку голос принадлежал женщине, а поворачиваться к даме с такой физиономией, как будто ты только сто съел пол-лимона, в приличном обществе не полагается. Однако, повернувшись, он застыл, хватая ртом воздух. Перед ним стояла та самая Марго, ради которой он притащился на эту вечеринку. Андрей судорожно соображал, кого стоит благодарить за то, что, войдя в клуб, он прямиком направился к барной стойке, где натолкнулся на Тимофея Тарасова, который, как оказалось, близко знаком с той самой единственной женщиной, способной спасти его несчастную шкуру. Не найдя ничего лучшего, он возблагодарил всех богов вместе взятых, включая и многочисленных древнеегипетских. Покончив с благодарностями, Андрей тут же начал соображать, как бы сделать так, чтобы схватить Марго и оттащить ее в дальний угол заведения, где приступить к допросу. Сделать ему это хотелось, не теряя ни секунды, но рассудок, еще державшийся на периферии сознания, вопил, что, если он, не говоря ни слова, потянет ее в темный угол, это вызовет протест не только с ее стороны, но и со стороны Тарасова. А это уже чревато никому не нужной потасовкой. Поэтому он стоял и глупо лыбился, словно неожиданно обрел самую большую любовь своей жизни.
- Добрый вечер, - Марго оглядела его с ног до головы так, как будто только что получила его в подарок, - Прежде, чем вы падете к моим ногам, было бы не лишним представиться.
Рядом с ней топталась прехорошенькая девушка, такая юная и с таким чистым взглядом, что в лучшие времена Андрей непременно постарался бы приударить за ней. Но теперь он не мог себе позволить отвлекаться. Он попытался разлепить пересохшие губы, но собственное имя застряло между гландами. Поэтому он с мольбой глянул на ухмыляющегося Тарасова.
- Андрей Россомахин, - вместо него, представил его тот, - Мы тут вместе коротали вечерок.
- Хм… - Марго кокетливо тронула пальцем непослушную прядь волос, спадающую на лоб, - Я, конечно, просила свою стилистку постараться, но такого эффекта никак не ожидала. Неужели я действительно выгляжу так сногсшибательно?
- А то! – развеселился Тимофей, - Я бы с тобой даже на бизона пошел. В твоем присутствии любому живому существу верная смерть. И заметь, ты еще даже не начала говорить.
- Ах, ну ты, как всегда, совершенно невозможен! – беззлобно выругала его Марго, - А я, между прочим, хочу тебя познакомить с замечательной племянницей своей подруги Изольды.
- Это той самой Изольды, у которой теперь губа до колена? – прищурился Тарасов.
Маняша подавила улыбку, а Марго фыркнула.
- Ты понятия не имеешь о тех страданиях, которые женщина терпит ради красоты. Поэтому будет лучше, если ты прекратишь язвить. Иначе я вспомню, что в последнем выпуске журнала Космополитен была статься о том, что к 40 годам 90 процентов мужчин страдают от облысения и импотенции. Кстати, тебе сколько лет?
Тарасов провел рукой по густой шапке русых волос и улыбнулся:
- Как видишь, мне еще далеко до этих проблем.
- Я еще не закончила, - Марго обошла его и встала с другой стороны, - Оставшиеся десять процентов начинают лысеть до сорока.
- И что? Нет никакой панацеи от этой беды? – притворно испугался Тимофей.
- Есть, конечно, - она опустила глазки, собираясь рассказать о спасительном средстве, - Законный брак.
Тимофей слушал ее вполуха. Все его внимание переключилось на ее молоденькую спутницу. Он впился губами в край стакана, не в силах двинуться с места. Что-то сковало его. Иногда так случается, что люди находят друг друга, и с первого взгляда на них снисходит понимание, что они две половинки единого счастья. Тимофей знал многих женщин, поскольку до своего заступления на пост директора мясокомбината вел весьма свободную жизнь, но ни одна из них не оставила в его сердце и следа. Некоторых он изредка вспоминал. У Ирочки были потрясающие серые глаза, у Светки отличная фигура, Лариска могла выпить бутылку водки залпом и не захмелеть, Фаина была настоящей бестией в койке, хотя с виду являлась воплощением невинности татарской девственницы: черная коса до пояса и скромный взгляд вечно опущенных в пол раскосых глаз… А девушка, стоящая в метре от него, была не понятно каких достоинств: и не такая уж красавица, просто миленькая. Да и вообще, он и знать-то о ней ничего не знал, даже имя ее ему не известно, но он вдруг почувствовал, что в этот момент решилась его судьба. Дальше все будет по-другому. А Маняше вдруг страшно захотелось воспользоваться советами Марго, которые еще минуту назад казались ей смешными. Она мучительно соображала, что бы такое сказать про Пушкина, чтобы сердце мужчины, стоявшего перед ней, дрогнуло. Он ей не то, чтобы понравился. Он ее притянул, как притягивает магнит железную болванку. Ей хотелось быть рядом с ним, говорить с ним и читать в его глазах хотя бы заинтересованность. Россомахин, в свою очередь тоже стоял как столб, пытаясь выдумать предлог, чтобы потащить Марго подальше от чужих ушей. И единственной, кто в сложившейся ситуации сохранила безмятежное спокойствие, была сама Марго.
