Вся эта тягомотина с больницей Миланью сильно раздражала. Девушка наотрез отказалась оставаться на ночь в Сфере. Заявила, что она никакой не инвалид, сама плохо, но ходит. А значит максимум, на что она согласна, это приходить днём на процедуры и всё. Никакие уговоры, воззвания к здравому смыслу и даже запугивания врачей на неё не действовали. Милли не любила больницу и решила всё делать по своему. Ночует она дома и точка. Бедным врачам ничего не оставалось, как смириться.

Миланья с Эдом по началу снова поселились в Берлоге. Здесь и Сфера недалеко, и природа замечательная. Милли очень хотелось побыть в тишине, среди деревьев. Никого не видеть и не слышать кроме мужа. Однако очень скоро девушка поняла, что скучает по… Крафту. Ей не хватало его недовольных ухмылок, колких замечаний. Его лица, изуродованного шрамами, не хватало! Дядя, конечно, приходил время от времени в гости в Берлогу. Но это всё не то! Ни поругаться с ним, ни поспорить. И Милли, пожив какое-то время в лесной чаще, взяла мужа в охапку и снова перебралась в большой дом. Ей уже полегчало и в Сферу она спокойно ездила на своей машине.

Ещё важный момент: власть. Миланья ни в коем случае не желала расставаться с ролью приемника великого Крафта. И, едва переселившись обратно в свои хоромы, Милли тут же явилась в кабинет лорда и потребовала ввести её в курс дела. Крафт, естественно, выставил её за дверь, сказав, что пусть сначала восстановится. Один раз это подействовало, второй — четвёртый раз тоже, а на пятый Милли заявила, что прекрасно себя чувствует, что врачи — просто мнительные трусишки, и вообще, она не хочет более ездить в больницу каждый день. Иногда покажется — и хватит с неё! А будет она заниматься делами. Вместе с Крафтом и Даком. Как раньше. Она так решила и отстаньте все от неё! Все и отстали. Спорить с упрямой госпожой всем надоело.

Эд… Милый, дорогой, замечательный Эд! Чувства к мужу были настолько глубоки, что и не описать. Миланья, попав в плен, и не надеялась снова обнять своего дорогого и ненаглядного физика. Однако она вернулась. И Эд был рядом. Как всегда. Такой надёжный, милый и хороший.

Со стороны никто не мог сказать, что эта парочка без ума друг от друга. Они не признавались друг другу бесконечно в любви, не играли в обнимашки при людях, не строили из себя сладкую парочку. Однако каждый из них был крепко привязан к другому. Это сложно объяснить, но они чувствовали друг друга на расстоянии. Когда одному становилось грустно, другой тоже начинал хандрить. Если кто-то злился, второй тоже гневался. Она веселилась, и он радовался. И не важно, вместе они находились или на разных концах Септимуса. Как это работало — неизвестно. Никакая наука не способна объяснить. Но факт оставался фактом. Одни чувства, одни мысли на двоих.

А ещё вечера. О! Как Милли любила, когда они оба, она и Эд, заканчивали бесконечную суету дневных дел и оставались вдвоём. Наконец-то они могли наговориться вволю, поделиться эмоциями, рассказать о планах. Казалось бы, он — физик, она — будущий управленец области, что у них общего? Однако темы для разговора не кончались. Находиться вдвоём, чувствовать тепло любимого, обсуждать все и вся — это же так здорово! Тихая, спокойная радость.

Крафта они в свои беседы не брали. Им хотелось побыть наедине. Увы! Места для лорда не находилось. Конечно иногда племянник с женой уделяли время дядюшке, сидели с ним в гостиной, но это случалось редко. Или же Милли приходила к Крафту, когда Эдик запирался в лаборатории, но это тоже не часто. В большинстве же случаев парочка уединялась где-нибудь и наслаждалась друг другом.

Крафта нисколько подобное положение вещей не печалило. Наоборот! Он как будто сам старался оставить ребят подольше наедине вдвоём. Сам в их общество не лез. Даже слугам запрещал лишний раз беспокоить пару по обычным бытовым вопросам.

Политическая обстановка на Септимусе претерпела кардинальные изменения. Убрав с пути миссис Таун, Крафт остался фактически самой сильной фигурой на планете. С помощью подогреваемых лордом восстаний сдались ещё две области. Те самые, что плели заговор вместе с Хаусом. Теперь Крафт официально управлял четырьмя областями из семи. Указ соответствующий король подписал без проблем. Деньги сделали своё дело — глава Корсики получал по новому договору удвоенный налог, а остальное его не волновало. Крафту это только на руку.

Однако не всё шло гладко. Если внешних препятствий, в виде воли короля, не имелось, то с внутренними проблемами ещё возиться и возиться. На Крафта свалились сразу три области в упадочном состоянии. Голод, холод, болезни, разруха — полный набор. Преступность, взяточничество, круговая порука — чего только нет. Крафт за голову хватался, не знал, с какого конца начать.

Миланья прилагала всю свою эрудицию, весь имеющийся опыт, чтобы хоть как-то помочь дяде. Они с Даком работали изо всех сил. Да и не только они. Крафт создал вокруг себя команду подчинённых, распределил обязанности, поставил задачи, обозначил сроки. Но несмотря на то, что проблемы лорд старался решить максимально профессионально, меры принимал правильные, от осечек никуда не деться. То и дело вылазили неприятности. Милли часто психовала, когда очередная задача срывалась. Крафт же относился философски. Ну сейчас не получилось, потом получится.

Как-то днём Милли, Крафт и Дак сидели у лорда в кабинете. С момента падения миссис Таун прошло чуть более полугода. Миланья чувствовала себя не очень хорошо. Голова весь день кружилась, какая-то слабость в теле. Есть вообще не хотелось. От одного запаха еды воротило. Эти симптомы преследовали её уже две недели. Она всё надеялась, что пройдёт, но нет. Только хуже становилась. Милли это не нравилось. Она привыкла ощущать себя здоровым человеком, а тут вдруг развалина какая-то. Девушка уже начала жалеть, что прервала раньше времени курс реабилитации. Сказала врачам, что здорова и больше не хочет лечиться. Таня её тогда предупреждала, что вероятны последствия, что возможен регресс, что снова станет плохо, если не закончить курс. Милли, конечно, её не послушала. И вот! Пожалуйста! Миланья всё хотела заскочить к Тане, обследоваться чутка, но медлила. Признавать, что доктор оказалась права, не хотелось.

Сегодня в кабинете находился ещё и гость. Феликс пришёл очередной раз требовать от Крафта захвата следующей области. Милли начала было объяснять одноглазому, что он полный идиот, но остановилась: в глазах внезапно потемнело. Крафт не понял, что ей плохо, и просто взял инициативу в свои руки.

— Пойми, Феликс, — объяснял лорд одноглазому, — я не отказываюсь от идеи всеобщего процветания Септимуса. И я прекрасно понимаю, что ты переживаешь за соратников, за своих товарищей. Но сейчас не время. Посмотри вокруг. Поезди по новым нашим территориям. Поговори с людьми. Всё весьма печально. Пока печально. Да, у меня есть деньги, но одних денег не достаточно, чтобы восстановить порядок. Ещё нужно время. И люди на местах. Надёжные и преданные. Способные удержать власть и следить за исполнением законов. Ты бы, кстати, тоже насчёт кадров подсуетился. Твоих командиров народ любит, люди пойдут за ними. И вместе мы справимся. Что касается других областей… Сам подумай, что бывает, когда откусываешь слишком большой кусок? В лучшем случае ты его выплюнешь. А в худшем будешь пытаться проглотить, подавишься и умрёшь. Я вот не хочу худший случай. А ты? Полагаю, ответ очевиден. Так что давай без психов и нервов, не пороть горячку, а решать задачи постепенно и последовательно. К другим областям мы вернёмся, но позже, когда…

Договорить он не успел. Грохот сотряс кабинет. Милли потеряла сознание и свалилась с кресла на пол.

Миланья лежала на кровати в одной из больничных палат Сферы. Рядом сидел Эд. Он взял руку жены в свою и нежно гладил её пальчики.

— Только не надо вот этого всего! — Милли резко выдернула ладонь.

— Что? — не понял бедный муж подобной грубости.

— Ничего! — зло отозвалась она. — Знаю я, сейчас начнёшь читать мне лекции о безответственном отношении к своему здоровью. О том, что я никого не слушаю. Курс лечения до конца не прошла и прочее.