— Княжество… да, княжество, — как в лихорадке пролепетал парень, отлипнув от бутылки и вытерев влажные губы. — Мне его доверил отец, а я обещал защищать его даже ценой собственной жизни. Но если меня убьют, а меня точно убьют, то кто же защитит его? Наследника я не нажил.

— Вот теперь у вас верный ход мыслей, — поднял я к лепному потолку указательный палец и уселся на кресло. — Наследника вы не нажили… пока не нажили. Но что вам мешает начать «наживать» его прямо сейчас? Или, скажем, завтра?

— Жена… — сглотнул парень, дрожащей рукой вытерев блестящий на бледном лбу пот. — Мне нужна жена из уважаемого рода, верного престолу. Хватит думать только о себе и войне с соседями, пора и о династии подумать. Завтра же устрою отбор невест.

— А если среди них будут предательницы? А? — вкрадчиво прошептал я, сощурив глаза. — Может, лучше взять в жены какую-то проверенную сударыню, чья преданность вам не вызывает сомнения?

Парень шумно сглотнул и почему-то посмотрел под стол, словно там пряталась та самая девушка, а потом его горящий, болезненный взор упёрся в затаившую дыхание Мирославу, явно понимающую, куда я клоню. Наверное, только дурак бы этого не понял или обдолбанный юнец.

— Сударыня Синявская, будьте моей женой, — прохрипел князь, пуская слюну на подбородок. Он напоминал тонущего человека, а тонущий и за скальпель ухватится.

— Я согласна! — выдохнула Мирослава, не сдерживая широкой радостной улыбки, чуть не порвавшей её смазливую мордочку с засиявшими, как звёзды, глазами, в которых уже появились сцены того, как она, будучи княжной, правит железной рукой, а вчерашние подруги смотрят на неё с восхищением и завистью. Ведь наверняка в другой ситуации у неё были бы крохотные шансы на то, чтобы стать княжной.

— Согласна? Это хорошо, — нервно дёрнул губами князь, сделал ещё один глоток из бутылки и резко опустил нос в кучку порошка. Он втянул его ноздрями, вскинул голову, глуповато улыбнулся и навзничь грохнулся на ковёр.

— Твою мать! Не дай бог он помер! — заорал я, вскочив с кресла. — Синявская, быстро помоги князю! Рано ему умирать. Он же ещё официально не женился на тебе!

Девушка метнулась к парню, опустила руку на его грудь и облегчённо протараторила:

— Не помрёт, просто потерял сознание. Надеюсь, он вспомнит, что сделал мне предложение?

— Напомню, ежели чего, — проговорил я и вздрогнул от мягкой трели, донёсшейся от телефонного аппарата. Вот так должен звонить нормальный телефон, а не как то чудовище, что живёт в моём поместье!

Мирослава цапнула трубку, поднесла к ушку и стальным голосом прирождённой повелительницы отчеканила:

— Синявская слушает. Князь пока занят. Я передам ему ваши слова. Угу, угу. Благодарю за службу.

— Браво, далеко пойдёшь, если тебя не грохнут ящеры, — обозначил я аплодисменты.

— Сообщили, что Старые Пни полностью очищены от оазиса, — сказала девушка и уселась за рабочий стол князя. Поёрзала в кресле, устраиваясь поудобнее, а затем нехотя буркнула, глядя на меня: — Благодарю за помощь. Я понимаю кому отчасти обязана своим новым положением.

— Его пока нет. Оно лишь готово проклюнуться, но может и не родиться, ежели князь заартачится или его грохнут. Так что присматривай за ним в оба глаза, — сказал я и следом добавил: — И это… мне нужна какая-нибудь бумажка с большой и важной печатью для того, чтобы освободить Григория Чернова.

— Если ты поручишься за него, то я найду такую бумажку. В Зелёном кабинете князя как раз лежит большая и важная печать, а также куча уже готовых бланков, выведенных его писарем.

— Ручаюсь, — кивнул я, глянув за окно, где мрак ещё больше сгустился, но луна и звёзды пока не показались.

— Ладно-о, — протянула Синявская, встала из-за стола и вышла из кабинета.

А я посмотрел на князя, лежащего на спине. Его глазные яблоки под закрытыми веками бешено дёргались, а губы мелко подрагивали. Чую, грядущие трудности его добьют. Авось хоть Синявская сумеет пустить ящерам кровь. Этим мерзким тварям, убившим мою мать. Перед моим мысленным взором встало её лицо и хохочущая рожа принца ящеров. Ничего, ничего, недолго тебе осталось хохотать. Скоро я стану настолько сильным, что не только тебя разорву на клочки, но и уничтожу всю твою империю…

— Вот, — вернулась в кабинет Синявская, протягивая мне листок толстой бумаги, украшенный убористым почерком и несколькими красивыми печатями. — Я вписала имя Чернова. Теперь ты можешь вызволить его из темницы.

— Замечательно, — улыбнулся я, взял бумагу и встал с кресла. — Доброй ночи, княжна.

— Доброй ночи, архимаг, — проронила Синявская, поправив волосы.

Я вышел из кабинета, довольно быстро спустился на первый этаж и выбрался на крыльцо, где меня чуть не унёс ураганный ветер. Твою мать! Что же это делается⁈

Я бросился к машине, чувствуя, как ветер рвёт мою одежду и бросает в лицо пригоршни мелких камней.

— Это Апокалипсис какой-то! — проорал я, шустро проскользнув в автомобиль.

— Гар-р-р, — согласно кивнул Аким. — Я пару минут назад видел летающую кошку… летающую против своей воли. И если ветер не утихнет, то и корову увижу.

— Как бы там моё поместье не рухнуло, — забеспокоился я, заводя автомобиль.

— Может, гар-р-р, — проговорил фамильяр и только сейчас обратил внимание на бумагу, которую я положил на переднее пассажирское сидение. — А это что такое?

— С помощью этой бумажки я планирую вытащить Чернова из темницы. Мне в голову кое-что пришло… — проговорил я и принялся объяснять Акиму детали своего плана, попутно погнав машину к городской тюрьме для благородных.

Благо разбушевавшийся ветер — это не проливной дождь, так что я без особых проблем добрался до цели. К слову, тюрьма выглядела, как довольно высокая башня из красного кирпича. Узкие окна оказались забраны решётками, а входная дверь выглядела толстой и внушительной. К ней ещё и крест-накрест прибили железные полосы.

Оставив Акима в автомобиле, я выбрался на улицу и снова шквальный ветер чуть не сбил меня с ног. Но всё же мне удалось устоять, после чего я добрался до двери и постучал в неё кулаком, прикрывая глаза от пыли.

Сперва никто не отреагировал на мой стук, но потом в двери со стуком открылось небольшое прямоугольное окошко и появилась хмурая мужская одутловатая физиономия с невыразительными глазами, в которых отражался свет керосиновой лампы.

— По какому вопросу, сударь? — прогавкал служивый, блеснув кокардой на фуражке.

— К Григорию Чернову. Моё имя Артур Ратников, архимаг. На вот бумажку почитай, — сказал я и через окно сунул мужику приказ.

Тот взял его и с умным видом изучал с десяток секунд, а потом сказал, что сгоняет за старшим. Вернулся он минут через десять с вислоусым мужчиной более интеллектуальной наружности. Тот поздоровался со мной, пустил внутрь и попросил оставить на проходной мой магический перстень. Пришлось подчиниться, поскольку тут были такие правила. Я нехотя отдал перстень служивым, после чего вислоусый повёл меня по тёмным коридорам, освещённым керосиновыми лампами.

Мы миновали несколько железных решёток, три комнаты с охранниками, пару лестниц, и в итоге он привёл меня хрен знает куда, поскольку я уже совсем запутался.

— Без вас я не выберусь отсюда, — признался я, когда вислоусый открывал ключом металлическую дверь, изрядно побитую ржавчиной.

— На то и расчёт, сударь, — без тени улыбки выдал мужчина, держа свободной рукой керосиновую лампу, освещающую потрескавшиеся стены. — Чтобы, значится, узник темницу не покинул, даже если ему каким-то образом удастся покинуть камеру. Прошу, за мной.

Мы снова пошли по очередному тёмному коридору с дверьми, из-за которых доносились шаги, стоны, шепотки и проклятия. Воздух же тут пах страхом, обречённостью и негодованием.

— Здесь сидят новички, — сказал вислоусый, указал рукой на последнюю дверь и произнёс: — Чернов вон в той камере. Вы сперва хотите с ним поговорить или сразу заберёте его? Признаться, я телефонировал в особняк князя, пока вы ждали на улице, и там мне сказали, что вы вольны делать с Черновым всё, что вам вздумается.