Я хмыкнул и вышел на сцену, ожидая, что меня хотя бы встретят жидкими аплодисментами, но практически никто не похлопал. Люди были заняты своими мыслями, вызвавшими гнетущее напряжение, витающее под лепным потолком просторного зала с рядами мягких красных сидений.

Студенты нервно кусали губы и хмурили брови. Даже преподы на первом ряду погрузились в мрачные мысли, вкрадчиво шепчущие, что смерть уже близко…

Воздух же стал липким от страха и людских надежд. Народ отчаянно жаждал, что их минуют битвы с демонами. И только редкие единицы сжимали кулаки, желая показать свою удаль молодецкую.

— Что ж, сударь Ратников, начинайте, — с приклеенной улыбкой проговорил ректор и окинул зал быстрым взглядом. — Вижу, все уже готовы слушать.

Граф похлопал меня по плечу и исчез со сцены, а я громко кашлянул в кулак и проговорил, лязгнув сталью в голосе:

— Итак, судари и сударыни, князь передал мне кое-как сведения, которые я сейчас перескажу вам! Открываем глазки, развешиваем ушки, засовываем страх в задницу и слушаем меня, как отца родного!

— Хм, интересный подход к лекции… — донёсся до меня скрипучий голос старика, выглядывающего из маленькой комнатки, вход в которую был скрыт занавесом.

— Европейский, — проговорил ректор, стоящий около дедка. — По крайней мере, сударь Ратников привлёк внимание студентов.

Граф был прав. Дворяне явно не привыкли к тому, чтобы кто-то так начинал лекции, посему они с удивлением уставились на меня. А я довольно усмехнулся и принялся вещать, идя от малого к большому: начал с того, как в одиночку обороняться от демонов, а закончил групповой атакой на оазис. При этом я старался говорить уверенно и отрывисто, словно шашкой махал. Да ещё порой яростно потрясал кулаком, вворачивал солёные словечки и выкрикивал пламенные лозунги: не дадим врагу топтать нашу землю! Не посрамим отечество! Вырвем демонские языки через их же жопы!

Наверное, я выдал один из самых сильных монологов в своей жизни. У меня аж горло снова охрипло, а на лбу выступил пот. Однако мне удалось зажечь людей. В их тусклых глазах заполыхал огонь, пальцы сжались в кулаки, а из глоток порой вырывались воинственные возгласы. Если бы я сейчас приказал им идти на Старые Пни, то они бы сделали это. Правда, по дороге могли и одуматься.

Я прекрасно знал, что подобные эмоциональные подъёмы — штука очень недолговечная. На сколько хватит их запала? Увы, совсем ненадолго. Может, на день-другой. А если дело дойдёт до боя, то и того меньше. Знаете ли, кишки товарища, висящие на кустах, очень способствую тому, чтобы человек задумался о сохранении собственной жизни, наплевав на благо княжества.

Однако сейчас народ горел желанием вырвать зубы демонов и переломать их хребты. Потому со сцены я ушёл под гром аплодисментов, едва не разрушивших стены.

— Это было мощно! — встретил меня в комнатке ректор, восторженно сияя глазами. — Вы — прекрасный оратор.

— Да, талантов моих не счесть, а имя мне — легион, — просипел я и потёр горло, будто бы вспаханное изнутри крестьянскими плугами. — Ваше сиятельство, будьте так добры, пригласите в соседнюю аудиторию всех студентов, являющихся магами смерти. У меня есть к ним разговор.

— Конечно, конечно. Поговорите с ними, а потом вы можете быть свободны, — поспешно сказал ректор и вышел на сцену, где продолжил общение с залом.

Я же налил себе водички из стеклянного графина и жадно выпил её, чувствуя, как горло начинает потихоньку успокаиваться.

— Одно из лучших выступлений на моей памяти, — продребезжал дедок-препод, мелко тряся головой.

Благодарно кивнув, я вышел вон, быстро добрался до нужной аудитории и вошёл в неё. Уселся на слегка пыльный подоконник и принялся ждать студентов. Они появились минут через десять, когда я уже заскучал и начал ногтем отколупывать кое-где вздувшуюся краску, покрывающую подоконник.

— Можно, сударь? — просунулась в аудиторию вихрастая голова. — Господин ректор сказал, что вы будете ждать здесь магов смерти.

— Входите или ты один? — произнёс я, только сейчас обратив внимание на то, что из окна не фигово так дуло. Один угол оконной рамы оказался распухшим, потрескавшимся и покрытым крохотными пятнами чёрной гнили. Из него-то видать и посвистывал ветерок.

— Нет, не один, — ответил студент, посмотрел в коридор, кивнул кому-то и вошёл.

Следом за ним в аудиторию проскользнули почти два десятка парней и девушек, тревожно хлопающих глазами.

— Присаживайтесь, — указал я им на стулья, придвинутые к партам. А сам встал за лекторскую тумбу, поставив на неё локти. — Я не отниму у вас много времени. А у девушек его совсем не отниму. Вы можете быть свободны. Я просто забыл сказать ректору, чтобы он вас не приглашал.

Студентки в недоумении переглянулись и вышли вон. Парни же уселись за парты и затихли, не зная чего ожидать от меня.

— Итак, представьтесь, — попросил я их, прикидывая кого отсеять первым.

Студенты по очереди назвали свои имена, и те, чьи голоса сильно дрожали, а глаза трусливо смотрели в пол получили от меня следующую рекомендацию:

— Вот ты, ты и ты… на выход.

Все трое с облегчением свалили в туман. А я занялся оставшимися: уточнял спектр их знаний, боевой опыт и пытался выяснить какой у кого характер. Попутно я выпроваживал из аудитории тех, кто казался мне неподходящей кандидатурой на роль моего ученика.

В итоге за партой остался лишь один парень, тот самый, что напоминал мне моего боевого товарища по имени Герс. Высокий, худощавый, болезненного вида брюнет с циничными карими глазами, чьё выражение прямо намекало на то, что он маму родную готов продать, если за нее дадут хорошую цену. В то же время его волевой подбородок с куцым пушком говорил о том, что он всегда держит нос по ветру и готов идти по головам.

— Итак, ещё раз расскажи, кто ты, откуда и каково твоё семейное положение, — попросил я, чувствуя идущий от парня запашок смерти. На его руках была человеческая кровь.

— Дмитрий Волков, студент третьего курса, дар Д-ранга, но мне уже недалеко до Г-ранга. Живу один. Семья погибла, когда мне было тринадцать. Воспитывала бабушка, но пару лет назад она умерла.

— Судя по всему, ты небогат и не имеешь влиятельных покровителей?

— Всё верно, — мрачно выдал парень и болезненно дёрнул щекой, будто я отдавил его больную мозоль. — Но мне и не нужны покровители. Я сам всего добьюсь. И деньги заработаю.

— Поздравляю. Ты прошёл проверку. Отныне ты мой ученик. Собирай свои шмотки и вечером жду тебя у себя в поместье. Будешь жить там. И можешь ничего не говорить. Я понимаю, что твой язык отнялся от радости, — с ухмылкой произнёс я, двинувшись к двери и думая о том, что в иной обстановке не так бы спешил с выбором ученика, но жизнь внесла свои коррективы.

— Это не шутка, сударь Ратников? Вы, архимаг, будете учить меня⁈ — ошарашенно выдохнул Волков, аж вскочив со стула.

— Ага, — бросил я, вышел вон и мрачно покачал головой. Блин, немного жаль парня.

Тяжело вздохнув, я пошёл по пустым коридорам университета и наткнулся лишь на седовласую уборщицу. Она мыла полы длинной шваброй с грязной тряпкой и что-то бурчала себе под крючковатый нос с лиловой бородавкой, но стоило ей увидеть меня, как она замолчала и раздвинула бледные губы в щербатой, желтозубой улыбке.

Однако, когда я миновал её, она с новой силой что-то начала бурчать, вроде бы упоминая всяких архимагов, шляющихся где ни попадя.

И вот эта старуха в моих глазах стала отражением шаткого мира в княжестве. Простолюдины улыбаются в лицо дворянам, а за их спинами сжимают кулаки. Как бы чего не вышло во время вторжения ящеров. Хватит одной спички, чтобы зажечь пламя революции…

Пока же я вышел из университета и с толикой удивления обнаружил, что холодное бледно-жёлтое солнце поднялось довольно высоко. Хм, сколько же времени я провёл в универе? Не меньше нескольких часов. Может, Бульдог уже выполнил все мои приказы? Надо бы проверить автостоянку. Вдруг он там ждёт меня?