- Скользкий тип. Я, грешным делом, предполагал, что Ребрик работал на комитетчиков. Официально, естественно, они не ответят. Зато у меня есть контакты. Ребята из конторы тоже считают его подозрительным. Больной на всю голову, давно известен как потенциально опасный элемент, но ему нечего предъявить, чтобы привлечь к уголовной ответственности. Много слов, мало дела. Вербовать такого себе дороже. Представьте, от него в начале двухтысячных открестился даже радикальный Белорусский Народный Фронт, стараясь не ронять имидж перед западными демократами. В декабре десятого года не был замечен на Плошчы Незалежнасцi, там оппозиция промышляла массовой дракой с ОМОНом. Высокодуховные дела выше этой суеты.

Наркевич усмехнулся.

- Раз его действия, слова и взгляды становятся известны, значит – в окружении есть стукач, милицейский или гэбешный. Кстати, а почему бы уголовное дело не передать в КГБ?

- Никак. Наличие преступной группы, тем более угрожающей государству, не доказано. Банальный криминал. Даже сомнительное прошлое Ребрика недостаточно, чтобы Комитет принял дело к своему производству. Ну, а относительно внедрённого человечка вы вправе предполагать что угодно. Задумайтесь о другом. Мужик – экстремал по жизни, не признаёт умеренности и середины. Если против москалей – то бороться до последнего живого русского. Если перейти на сторону добра и духовности – то до перевоплощения в Будду. Теперь представьте уровень Рашида, который умудрился за какой-то месяц подчинить и Доминика, самого по себе достаточно харизматичного, и его стадо.

Действительно, множество взрослых, состоявшихся людей обоего пола, с достаточно твёрдыми гуманистическими установками, проявило невероятную доверчивость. Многие отказались принять тот факт, что в кружке произошло убийство ради презренных материальных благ. Более того, одна из минчанок продала квартиру и прочее имущество, отдав деньги Рашиду для Международного центра Рерихов (МЦР) в Москве. На остаток она купила авиабилет до Нью-Дели в одну сторону с намерением отправиться на север в монастыри.

До этого дня Игорь не мог понять, как они захомутали брата. Пусть он художник, существо взбалмошное и склонное к эксцентрическим поступкам, но не идиот же. И на тебе – вляпался в экстремальную секту. Теперь кое-что становится ясным. Раз уж Доминик купился, шансов у Олега не было. Хотя… Наркотическое отравление и попытка убийства говорят о другом – у мелкого не съехала крыша настолько, чтобы уже через неделю добровольно жертвовать на «Живую этику» московскую квартиру. То есть бумаги он подписывал под наркотой. Видел ли это минский нотариус? Да и апостиль… Поздно причитать, никто из чинуш не признается, что заметил расширенные зрачки и неадекватное поведение, но не стал напрягаться и шлёпнул печать.

- Пётр Викторович, я вас отвлеку на минуту. Может, Рериховский центр тряхнуть?

Следователь отвлёкся от созерцания толстенной пачки документов.

- Я отправил письмо в ГУВД Москвы. Заранее знаю – толку ждать не следует. Деньги были наличные, наверняка там открестятся. И вообще не факт, что Рашид как-то связывался с МЦР. Говорил об этом пастве Ребрика – да, но они же у него не потребовали расписку о приёме денег в Москве. Верили на слово как бараны. Извините, не хотел обидеть вашего брата.

- Ничего. Правильно.

- Вообще, настоящие рериховцы – непростые ребята. Тоталитарной сектой их назвать нельзя, но некоторые черты определённо есть. Кстати, в Минске имеется филиал МЦР на улице Богдановича.

- Послушайте, а почему их не запретить? У вас же всё проще, чем в нашей говорильне. Достаточно Батьке издать указ…

- И всё заколосится, - усмехнулся следователь. – Наслушались баек про последнего диктатора Европы, который любые вопросы в стране решает одним взмахом руки.

- Ну, не только. Я разговоры слышу: чуть что – Президенту пожалуюсь, Президент порядок наведёт… Ну, или Президент не доглядел, если дорожка не подметена и урна перевёрнута. Не удивлюсь, если до революции Бога не столь часто поминали.

- Давайте не будем лезть в большую политику. Думаю, если прижать каких-нибудь свидетелей Иеговы и прочих экстремальных, начнутся вопли о религиозном притеснении. Нам нужны очередные проблемы с Евросоюзом? Тем более, в случае с Олегом надо выщемить конкретного злодея-одиночку, а не организацию.

- Вопрос на миллион. Как?

Пётр Викторович вздохнул и отобрал папку у Игоря.

- Мы отрабатываем круг знакомых Рашида, трясём секту Ребрика. Имеем волосы и иные микрочастицы для генетической идентификации, а также отпечатки пальцев, предположительно ему принадлежащие. Но, похоже, никаких ведущих к нему живых ниточек не останется. Хитрый и продуманный гад. Поэтому есть только один способ изловить. Если уж говорить откровенно, вы имеете шанс сделать гораздо больше, чем наши опера.

- Слушаю.

- Рашид – профессионал. Почуяв, что с квартирой Игоря он пролетел, а в Минске началась заварушка, он на время залёг на дно. Полагаю – уехал. Но через короткий срок вернётся к тем же методам.

И на средства налогоплательщиков его не разыщет ни российская полиция, ни белорусская милиция. А один-единственный человек, инженер по образованию и бизнесмен по профессии, призывается сделать работу за силовые ведомства двух стран. Как я вас обожаю, раздражённо подумал Игорь.

- Всплывёт на русскоязычном пространстве. Россия, Беларусь, Украина. С несколько меньшей вероятностью – Казахстан, Латвия, Эстония.

- Вы предлагаете мне отслеживать все новые школы на постсоветском пространстве?

Следователь откинулся в кресле.

- Хотите сказать, что этим обязан заниматься государственный аппарат. Конечно – будет. Но посмотрите на вещи беспристрастно. Ваш брат формально жив. Через неделю-месяц в области, как обычно, произойдёт ещё что-нибудь скверное, возьмётся на контроль в Совбезе. Главные силы кинутся раскрывать новый глухарь, средства на Олега и Рашида – по остаточному принципу. Не думаю, что в России абсолютно иначе, понукания через знакомых вашего покровителя дадут очень кратковременный эффект. Другими словами – сами понимаете.

- Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Не помню, кто это сказал.

- Ильф и Петров. Иными словами, следите за религиозными фанатиками. Не обязательно носиться по СНГ, отслеживайте через Интернет. Новые махатмы любят публичность.

- Спасибо за совет. Всего доброго.

Усаживаясь в «Гелендваген», припаркованный среди служебной стоянки с истинно московской бесцеремонностью, Игорь подвёл черту – от официальных властей помощи не следует ждать. Если есть желание покарать Рашида, а оно крепнет с каждым днём, вычислять его придётся самому.

***

РСФСР, 1922 год

Чёрное авто, выехав из Кремля, углубилось в арбатское нагромождение узких улочек, притормозив около здания Наркомата по делам национальностей на Трубниковском переулке. Невысокий человек лет сорока пяти с кавказской внешностью, одетый в серый френч военного образца, галифе и мягкие сапоги, вышел из машины и быстрым шагом проследовал в наркомат, коротко кивнув милиционеру у входа. Не снимая фуражки, кавказец пересёк первый этаж и двинулся к запасному выходу. Ожидавший его человек самого неприметного вида помог ему сменить головной убор на кепку, на плечи набросил плащ.

Они не воспользовались машиной и через дворы добрались пешком до тёмного подъезда бывшего доходного дома, где на втором этаже расположилась конспиративная квартира ГПУ.

- Здравствуйте, Иосиф Виссарионович!

- Добрый день, Генрих. У меня полчаса. Докладывай.

Мрачный чекист в военной форме, весьма приметный благодаря изображавшим усы характерным клочкам волос под еврейским носом, пригласил гостя за стол.

- Мы привлекли врачей, они изрядно дополнили картину по сравнению с официальной, что получает ВЦИК.

- Что за врачи? Не болтают лишнего? – Сталина всегда сначала интересовал источник сведений. Если он ненадёжен, нечего тратить время на выслушивание глупых сплетен.