— А тебе и не надо ничего понимать. Если хочешь избежать проблем — просто поклонись. Так положено по закону и этикету.

— Это каких проблем ты мне устроить решил⁈ — сразу возбудился Желан. — Да кто ты есть-то? Знаем про тебя, уже как пару дней слухи ходят. Нету за тобой никого, и сам ты никто!

— Ошибаешься, — спокойно сказал я. — А твои слова я расцениваю как оскорбление дворянской чести. Понимаешь, что это значит?

— Ну и чё это значит?

— А то, что я имею право избить тебя, как собаку, у всех на глазах. И ни полиция, ни кто другой не сможет мне помешать. Но поверь, я не хочу этого делать.

— Да⁈ Ну попробуй! Аристократишка хренов!

Желан поднял было кулаки, но резкий удар в живот заставил его согнуться. Я крепко схватил мужика за шею сзади, не давая распрямиться.

— Вот как это делается, — процедил я, наклонившись к уху Желана. — Запомнил?

— Ну ты даёшь, — прохрипел мужик. — Как кобыла лягнула.

— Меня учили драться, — я отпустил шею Желана. — Выпрямись. Давай-давай. Теперь кланяйся.

Это уже дело принципа. Я не могу позволить себе дать слабину. Если на меня будет каждый встречный простой мужик руку поднимать, то чего ждать от знатных этого города? Я должен сразу поставить всех на место и показать, кто я есть.

В глазах мужчины пылала ненависть, но он всё же поклонился.

— Молодец, — одобрил я. — До свидания, уважаемый.

Развернулся на каблуках и отправился на соседнюю улицу, где должен был находиться центр занятости.

Уходя, я тайком покачал головой. Если мне придётся подобным образом добиваться уважения от каждого встречного простолюдина, я всех жителей Дальнегранска сделаю своими врагами.

Надо срочно завоевать авторитет другим способом. Менее насильственным.

Мне нужно, чтобы простые люди видели во мне того, кто я есть на самом деле, а не того, кого из меня пытается состряпать братишка.

На взгляды других прохожих я не обращал внимания. Хотя смотрели на меня так, будто я избил Желана до полусмерти.

Пройдя между домами и выйдя на соседнюю улицу, я огляделся. Где находится нужное здание, было трудно понять, поэтому пришлось снова обращаться к прохожим.

Интернета в этом мире не существовало. Поначалу, когда я был совсем маленьким, мне было на это плевать. Но затем, когда я подрос и начал учиться, мне стало очень не хватать волшебной коробочки, которая знала ответ на любой вопрос.

Впрочем, со временем я привык к тому, что в этом мире нет свободного доступа к информации. В этом были свои плюсы и минусы, но если не судить глобально — я стал мыслить совсем иначе.

Когда под рукой у тебя нет навигатора, всезнающего поисковика и прочих помощников, волей-неволей приходится многое запоминать и учиться общаться с людьми. А информация становится действительно дорогим товаром, а не баландой для развлечения.

Я уже приближался к нужному месту, когда за спиной вдруг раздался быстрый топот лошадиных копыт:

— Стоять на месте!

Я обернулся, чтобы убедиться, что кричат на мне. Но оказалось, что именно мне.

Два конных полицейских, поднимая пыль, галопом скакали в мою сторону. Что же, я подозреваю, в чём причина их интереса. Убегать не собираюсь, напротив — будет интересно пообщаться с местными городовыми.

Возможно, через них будет проще донести до жителей Дальнегранска, как следует со мной обращаться.

Полицейские остановили лошадей рядом со мной. Один из них, с густыми чёрными усами, спросил:

— Это вас зовут Эспер?

— Да.

— Прекрасно, — сказал полицейский, спрыгивая с лошади. — Вы арестованы.

— И за что, позвольте узнать? — приподняв бровь, спросил я.

— А сами как думаете? — проворчал усатый.

— Даже предполагать не буду. Это вы обязаны разъяснить, за что пытаетесь меня арестовать.

Городовые переглянулись. Усатый мотнул головой в мою сторону. Его напарник снял с пояса наручники и шагнул вперёд.

— Вытяните руки перед собой, — сказал он.

— Отказываюсь, — невозмутимо ответил я. — В чём причина ареста?

Полицейский опешил. Похоже, в его голове не укладывалась мысль, что кто-то может просто отказаться быть арестованным.

Усатый, который явно был в паре старшим, нахмурился и положил ладонь на рукоять шашки.

— На вас поступило устное заявление, — сказал он. — Подростки пожаловались, что вы их избили.

Надо же. А я решил, что это Желан наябедничал. Оказалось, что Трофим и его дружки.

Тоже мне, гроза окраин. Типичная гопота, как и в моём старом мире. Они крутые и все такие вне закона только пока не получат по зубам. А когда получат, первые бегут жаловаться в полицию.

— Всё верно, избил, — кивнул я. — Хотя слово не совсем подходящее. Им досталось всего по два-три удара.

— Ну вот! — воскликнул старший городовой. — Значит, вы арестованы.

— С чего ради?

— Так вы же сами только что признались, что побили их!

— Ну и что? — пожал плечами я. — Слушай внимательно, служивый. Эти твои подростки оскорбили меня и напали первыми. Имперский закон гласит, что оскорбление аристократа карается десятью ударами плетей, а за нападение дают до трёх лет каторги или ломают руку. Ты вообще законы знаешь?

Конечно, я не собирался отправлять подростков на каторгу. И так уже прекрасно проучил. Тем более, у них ещё нет своих мозгов, смотрят на старших и повторяют.

Это мне на самом деле гораздо больше, чем восемнадцать. А у тех парней соображалка пока что плохо работает.

— Конечно, — пробурчал полицейский, убирая руку с шашки. — Но парни сказали, что вы сами на них набросились!

— А я говорю, что они лгут. За неимением свидетелей слово дворянина всегда считается правдивее, чем слово безродного.

— Это ещё почему? — насупился младший городовой.

— Дворяне никогда не врут.

Мы стояли посреди дороги, и с обеих сторон уже скопились зеваки. Думаю, не весь наш разговор они слышали, но ситуация была и без того ясна как день. Люди в фуражках хотели меня арестовать, но по какой-то причине не могли.

Мне доставлял удовольствие этот спектакль. К тому же он был на пользу. Пускай горожане видят, что меня так просто не возмёшь, и даже стражи закона порой бессильны перед аристократом.

Только эти самые стражи сдаваться не собирались:

— Всё равно вы арестованы. До выяснения обстоятельств.

— А говоришь, что законы знаешь, — усмехнулся я. — Дворянин может быть арестован лишь по обвинению в тяжком преступлении. Причём это всегда домашний арест, если речь не идёт об убийстве другого дворянина без повода или государственной измене.

— Тоже мне, учёный, — фыркнул усач. — Знаем мы про вас.

Я скрипнул зубами. Такое чувство, что Владислав действительно постарался донести новость об изгоях до всего Дальнегранска. Каждый встречный знает, кто я такой.

Впрочем, в таких городках редко происходит что-то интересное. Появление моей семьи здесь из разряда небывалого события. Не удивлюсь, если в последние дни в каждом кабаке только о нас и говорят.

— Ну-ка представьтесь, — заткнув большие пальцы за пояс и приосанившись, сказал усатый. — Раз уж будем следовать закону, то вы обязаны.

— Эспер Александрович.

— Фамилия?

— Временно отсутствует, — ответил.

— Как это отсутствует? — явно издеваясь, спросил городовой. — Много лет уже даже в простонародье все носят фамилии.

— Я лишён фамилии по приказу князя московского.

— Вот оно что. Ну и какой вы после этого дворянин? — усатый фыркнул. — Ни роду, ни племени, ни даже фамилии. Одно название.

Я почувствовал, как вспыхнул мой взгляд. Почти буквально вспыхнул, я знаю, как выглядит напряжённый Взор со стороны. Радужка начинает светиться и колыхаться, будто пламя. Если Взор достигает максимальной силы, то зрачок и белок полностью растворяются в ярком свете.

Полицейские невольно отшатнулись. Звякнули о землю оброненные наручники. Тихо зашелестели доставаемые из ножен шашки.

— Осторожнее, — сказал я. — Наказание за нападение на дворянина распространяется и на вас.