— Я с первого взгляда понял, что ты та еще авантюритска и пиздоболка.

Андрей резко приподнимается, отчего падаю на постель. Викинг склоняется надо мной, и игра начинается вновь.

В таком темпе проходят выходные. Мы постоянно голые, потому что одежду отдали в стирку, но она никак не может высохнуть из-за непрекращающегося урагана. Во второй половине субботы и вовсе вырубило свет, отчего не срабатывают ни сушка, ни утюги.

Мы продолжаем в темноте болтать о всякой чепухе. Узнаю о многих странностях Андрея. У него фанатичная потребность держать определенные вещи в особом порядке: вещи на столе лежат параллельно и на одном расстоянии от края стола (это я уже видела), пометки делаются разного цвета маркерами, тапочки на полу повернуты в сторону двери, шапочка для душа всегда висит слева от кабинки, одежда в шкафах разложена по градиенту, ушные палочки именно с волнами…

Боюсь теперь представить, что делать со всей этой безумной информацией.

— Слушай, ты пришел в номер и увидел меня голой. Понял, что тебя ждет офигенно жаркий секс. И вместо того, чтобы просто скинуть вещи на пол, ты их еще и аккуратно сложил у двери. Квилинский, здесь лечиться надо.

Закончив с делами в Малайзии, мы ненадолго заезжаем в Индонезию, затем наконец приземляемся в Ханое. Здесь пробудем два дня для встречи с JW Marriott и Melia Hanoi, далее еще три встречи в Сайгоне для подписания контрактов. Параллельно с риелтором выберем офис и проведем несколько интервью с претендентами на позицию регионального директора.

Возвращение во Вьетнам нагоняет множество воспоминаний, переполненных эмоциями, запахами и вкусами.

Большая часть мира знают о Вьетнаме только то, что здесь была война. Приезжие влогеры продолжают эту тему разгонять, пропагандируя только ее. Их любимым вопросом остается «а как местные относятся к русским» (хотя этот вопрос волнует россиян в любой стране, даже в самой России), ведь когда-то именно СССР помог своим коммунистическим братьям победить в войне.

Но мир не понимает, что война давно закончилась, от социализма осталось только слово в названии государства. Вьетнамцы обожают американцев и ничего не знают о русских.

Почему?

Потому что после войны США активно ведет здесь бизнес, инвестирует в разные проекты, продвигает свои бренды, услуги и максимально успешно внедряется в систему образования. Они с детства взращивают лояльное к себе поколение.

А что русские?

После войны их след простыл. Их присутствие настолько минимальное, что местная молодежь знает о них… ничего.

Я потом поняла, почему у русских выход на мировой рынок никогда не проходит гладко.

У нас просто нет колониального образа мышления.

— Искрина, сегодня презентуешь сама, — заявляет босс по пути в JW. — Мы объездили пять отелей в Куала-Лумпуре и Джакарте. Ты должна уже на зубок знать продукт.

— Может, все же ты?

— Языковой барьер как-то не мешал тебе ходить на ужины с итальянцами. — Показываю ему язык. — Без шуток. В будущем тебе придется постоянно делать презентации.

Молча киваю.

Сегодня на мне ао зай — вьетнамское национальное платье, название которого дословно переводится как "длинная рубаха". И действительно, его основой служит облегающая рубашка, ниспадающая до самых щиколоток, с длинными рукавами и высоким воротом. По бокам, выше талии, красуется элегантный разрез, деликатно разделяющий переднюю и заднюю полу. Широкие штаны, свободно струящиеся книзу, не сковывают движений и мега удобны в быту.

Во Вьетнаме белый ао зай является неотъемлемой частью гардероба старшеклассниц (10–12 классы) и студенток, украшая их облик по понедельникам в учебных заведениях. Это завораживающее зрелище, когда тысячи юных леди, облаченные в эту женственную униформу, проплывают по оживленным улицам Ханоя на велосипедах и мопедах. Даже самые обычные девушки в этих чарующих нарядах преображаются в ходячую нежность и чувственность.

Одна из городских легенд гласит, что удлиненная передняя пола платья несёт в себе не только эстетический смысл, но и хитрую практическую функцию — воровать фрукты из садов. А процесс таков: одна девушка, ловко подбирая ао зай, карабкается наверх и срывает спелый плод. Остальные, подставив переднюю полу платья словно импровизированную корзину, ловят внизу падающую добычу.

Таким образом, ао зай не только украшало юных леди, но и дарило им возможность лакомиться запретными плодами, добавляя немного азарта и веселья в повседневную жизнь.

На самом деле, это не городская легенда.

Это мы так развлекались с сокурсницами.

Стандартное приветствие, обмениваемся любезностями с сотрудниками отеля. До этого мы уже общались по онлайн созвонам, поэтому присутствующие заочно знакомы. Подключаю компьютер и запускаю подготовленные слайды.

Рассказываю про наше приложение, которыми будут пользоваться члены клуба, чтобы использовать ваучеры. Чтобы развлечь слушателей, вещаю байку, почему пару лет назад Fidèle перестал печатать карты лояльности и полностью перешел на цифровой формат. Конечно, помимо кучи бонусов как отслеживание поведения клиентов, более понятная база данных и все такое, оказалось, электронный мембершип позволяет нашим клиентам шифроваться.

Как показала статистика, многие мужчины покупали клубные карты себе, а дополнительную карточку оформляли на любовниц. Так как карта физическая, то ее отправляли по почте адресату. Дома же жена обнаруживала на карте не свое имя, а абсолютно чужой дамы.

Таким вот необычным образом мы становились невольными разрушителями семейных идиллий.

Выступление проходит достаточно гладко, иногда подключается Андрей, добавляет детали или делает упор на особо важных моментах.

Мы переходим к последним слайдам, как вдруг в правом нижнем углу экрана выскакивает оповещение из Telegram:

«Хочу тебя сейчас».

Бесстрастно смахиваю окошко.

Держусь, чтобы не испепелить Квилинского взглядом.

Повезло, что сообщение на русском и клиенты не понимают его суть. А контакт викинга у меня записан как красное злобное лицо, ругающееся нецензурщиной.

Быстро нажимаю на клавишу, переводящую ноутбук в режим полета.

Но тут предательски напоследок всплывает окошечко с эмодзи:

«*Персик*. *Баклажан*. *Капли воды*».

Смысл послания теперь не понятен разве что тупому. Все в открытую смеются, а Квилинский еще смеет пожурить меня, как будто не он все это только что написал.

— Тяжело, когда у твоих сотрудников бурная личная жизнь, — смеется рыжий бес, на что клиенты понимающе кивают.

— Да, то конкуренты уведут, то в декрет уйдут, — вздыхает Марк — генеральный директор отеля. — Алина, надеюсь, мы с вами будем долго и плодотворно сотрудничать.

— Всенепременно, — обещаю я и объясняю следующие шаги для подписания контракта и запуска программы.

~*~

После собрания сотрудники отеля приглашают нас в ресторан, но я отказываюсь, потому что уже назначена другая встреча.

Идем в сторону лифта, как Андрей берет меня под руку и ведет в противоположную сторону, при этом подозрительно оглядываясь. Петляем по коридорам гостиницы и неожиданно выходим в широкий пустой холл.

— Куда ты меня ведешь? — сопротивляюсь его внезапному порыву. — Мне надо идти.

— Тише, это “обратная” сторона отеля. Здесь служебная часть здания, что позволяет сотрудникам передвигаться незаметно для постояльцев, — заговорщически шепчет Квилинский и обыденно вызывает лифт.

— Но куда…

Вице-президент прикладывает к губам палец, не давая болтать лишнее.

Заходим в кабинку и едем вверх.

По лицу Андрея не могу разобрать, чего тот надумал.

Двери растворяются, и перед нами открывается обшарпанная лестничная площадка. Здесь будто когда-то полным ходом шел ремонт, потом резко прекратилось финансирование, или строителям просто надоело, поэтому все оставили как есть. Голые кирпичные стены, неровный бетонный пол, облупившаяся краска на потолке и очень много пыли. Если бы не знала, что мы не покидали здание — никогда бы не поверила, что все еще находимся в одном из самых дорогих отелей столицы Вьетнама.