Квилинский выдыхает.

— У меня совсем все банально. Был раздолбаем. Учился кое-как, дебошил, зато серьезно занимался спортом. Родителям надоело. Спровадили в Англию. Вместо экономического перевелся на языковой факультет всем назло.

— Квилинский, у тебя какая-то очень скучная богатая жизнь, — демонстративно зеваю.

— Занимался уличными подпольными боями, — игнорирует он мое театральное презрение.

— Я так и знала! Там тебе нос и сломали?

— Да. Мама до сих пор верит, что упал с лестницы.

— Так, вот уже интереснее стало. Что еще?

— Потом меня вытурили из университета.

— Серьезно?

— Да. Последние два года просто ходил на бои, заработал денег, на них потом купил диплом и поехал обратно домой.

Этот душнила даже универ не закончил!

Интересно, а Георгий Робертович об этом знает?

Хотя… действительно, мне тоже ни разу не пришлось показывать свой диплом ни на одном из собеседований. Все как-то очень наивно верили на слово.

— Признайся, что ты до сих пор тайно бьешь людям морды.

— Я приличный человек. Признаюсь, иногда некоторым очень хочется набить морду, как ты выразилась. Но вместо этого я бью только по мячам. Да и вообще, Искрина, откуда в тебе столько кровожадности?

— Ты себя со стороны видел? — не могу не съязвить.

— Каждый день в зеркале.

— И?

— И мне в ответ улыбается чертовски сексуальный и брутальный мужчина в полном расцвете сил.

— Ты о себе слишком высокого мнения, Квилинский. И ты не умеешь улыбаться. Максимум — скалиться.

— Тебя же как-то этим завлек? — не без повода отмечает рыжий викинг.

А ведь не поспоришь.

Закатываю глаза.

— Язык как выучил, если занимался фигней?

— У меня партнер по спаррингу индусом был. Поверь, никакой универ не научит такому уровню хинди как у меня.

— Уважуха.

Нам приносят еду в номер. Тайфун не утихает, поэтому сотрудники отеля окружают постояльцев почти материнской заботой. Беовульф немного пугает малазийца, появившись на пороге в одной простыне.

— А ты как язык освоила? — интересуется начальник, с удовольствием поедая жареную лапшу с морепродуктами.

Почему-то мне казалось, что в еде он будет ужасной и капризной привередой, судя по маниакальной любви к чистоте и порядку. Но нет: на протяжении наших поездок рыжий бес с энтузиазмом питался в дорогих ресторанах наравне с забегаловками прямо на тротуаре у дороги или сточной канавы.

Квилинский таит в себе столько необъяснимых противоречий!

— Стандартно. Три года на курсах, потом два года в Ханое училась в Институте Пушкина. Когда доедем до Вьетнама, я тебе все покажу.

— Но азиатские языки очень сложные.

— Говорю же, у меня отличный музыкальный слух. Как-нибудь, я тебе спою.

— Звучит как угроза, — язвит начальник. — У тебя зеленые глаза. — Резко меняет тему капитан очевидность. — Ты ведьма?

— Очень может быть. Викинги боятся ведьм?

Андрей качает головой.

А стоило бы. Мать Гренделя — водяная ведьма — чуть не укокошила Беовульфа, чтобы отомстить за смерть сына.

— У меня дед ирландец, кстати. Оттуда рыжая борода. Ну еще акцент.

— Тебе идет.

Не знаю, рыжие гордятся своей рыжестью? Обычно в детстве их дразнят конопатыми и приписывают расправу над дедом лопатой. На английском же их красиво называют “имбирными”, наверное, под цвет печенек.

С печенькой Квилинский ассоциируется с трудом.

Максимум, потянет на сухарик с хреном.

Двояко прозвучало.

— Ладно. А что после универа?

— Много пахала на разные компании, которые работали с вьетнамским рынком. Между прочим, я сопровождала президента Республики Татарстан в его поездке в технопарк в Сайгон. Четыре года жила там, из них два сотрудничала с консульством. Моими клиентами чаще всего были крупные инвесторы, богатенькие дяденьки. Кстати, очень легко понять, как человек свои миллионы заработал — честным трудом или бабло с неба упало.

— И как же?

— Если на первой встрече клиент угощает кофе, обычно этот человек уважает чужой труд, потому что до этого сам горбатился. А те, кто задирается и каждые пятнадцать минут хвастается своей конюшней, которая досталась от папки, даже воды не предложит.

Андрей задумывается.

Скорее всего припоминает, угощал ли меня напитком на собеседовании.

Нет. Не угощал.

Он был крайне занят другим.

Это я точно не забуду.

— А по России ездила? Или только за границу?

— Полгода жила в городе Ясном, это недалеко от Оренбурга.

Квилинский смотрит на меня по-новому.

Не хвастаюсь, но моя жизнь была по-своему насыщенной.

— А там что ты забыла?

— Вьетнамские инженеры проходили обучение на заводе по добыче асбеста. — Вспоминаю, как каждый день ходила в защитном костюме, каске и масках. — Там классно, кстати. Банька по выходным, в лес ходишь гулять, грибы, там, ягоды. А ты почему не работаешь у родителей? Или с братом, наконец.

— Да скучно у них как-то. Когда процесс налажен, там нет никаких челленджей. А в Fidèle ее полно. Да и вообще, думаю над собственным бизнесом.

Ложусь ему на грудь и пристально смотрю в глаза. Кстати, они очень красивого цвета, переходящего от светлого оттенка предрассветного неба до почти мокрого асфальта, когда зол или… возбужден.

— Слушай, у меня к тебе серьезный разговор.

— Внимаю.

Вице-президент отвечает на расслабоне, но чувствую, как подо мной напрягаются мышцы.

Уверена, на подкорке лихорадочно раздумывает, может, лучше заткнуть меня поцелуем, а то мы как-то разболтались. Буду слишком много знать, и ему придется либо дружить со мной до конца жизни или убить.

Второй вариант явно более вероятен.

— Скажи мне вот что, Квилинский. Откуда эта безумная любовь к разноцветным носкам? Они же абсолютно не идут твоим костюмам.

Мужчина резко расслабляется.

— Мне их покупает мама.

— То есть ты маменькин сынок?

— Так и есть.

— Поэтому ты до сих пор не женат?

— Я был.

— Но?

— Но не срослось. Как ты говорила — я злобный, грубый и саркастичный. Не всем это нравится.

— Смотрю, мои слова тебе в душу запали. Еще набей себе как тату.

— Просто мне еще никто не давал такой четкой характеристики. Вставлю в резюме, если надумаю сменить работу.

— Мне вот нравится, когда мужчина иногда зациклен на себе, — откровенничаю я.

Не для того, чтобы его ублажить или порадовать слух.

Мне действительно нужно очень много личного пространства для себя самой.

— Почему? Девушки же постоянно хотят, чтобы уделяли им много времени.

— Квилинский, только работа, только хардкор! Самый лучший способ сделать мне приятное — оставить в покое позаниматься своими делами. В общем, отрицательное внимание — мое любимое.

Мужчина медленно проводит пальцем по моей спине. Он продолжает уроки анатомии и теперь считает позвонок за позвонком, отчего становится щекотно. Когда примется пересчитывать ребра, я точно не выдержу.

— Искрина, а ты? Почему не замужем? Тем более говорила, что вы с Леонидом 8 лет вместе.

— Ну тут такое дело, — отвечаю с лукавой улыбкой.

— Не говори, что ты все еще замужем?

— И да, и нет.

— Как это?

— Мы с Леней расписались в посольстве России во Вьетнаме. Нам выдали сертификат о заключении брака.

— Так, и?

— А когда наши отношения затрещали по швам, я ушла. Он не давал развод. А мне тогда какие-то документы были нужны, поэтому рискнула и просто подала запрос в МФЦ на получение справки о гражданском состоянии. И что ты думаешь? Я все еще была не замужем. Оказывается, такую информацию нужно самим идти и регистрировать в едином реестре, чего мы не сделали.

— Серьезно? — у вице-президента глаза на лоб полезли.

Такого уровня махинаций, кажется, он видит впервые.

— Более чем.

— И что с сертификатом?

— Я все еще храню его.

— Зачем?

— В некоторых странах для подачи визы девушке лучше быть замужней. Типа у нее ниже вероятность остаться и заниматься всякими такими пикантными делами. Тогда я прилагаю сертификат.